Не стать насекомым - Роман Сенчин

Но что делать? Немалая часть этих мучающихся пытается спастись поодиночке или вместе с близкими людьми (как один из действующих лиц спектакля — Мерцалов), другая, тоже немалая часть, принимает гибель безропотно (как мать главного героя), и лишь совсем небольшая часть пытается бороться за свою родину. Да, может быть, эта борьба и убога, революционность дебильна, но другого пути им не оставили. Для тех, кто более или менее устроился в современной действительности, эти немногие — отморозки, которых хорошо бы вовсе истребить, для немногих же устроившиеся — враги, которых тоже стоило бы уничтожить. И эта война, то разгораясь, то затухая, скорее всего, будет продолжаться долго. До какого-нибудь взрыва или до окончательной — тихой и почти незаметной — гибели того, что называется Россия.

С тех событий, что положены в основу «Отморозков», прошло немало времени, за шесть последних лет случилось много событий. Тех, кто является прототипами героев пьесы, стало как будто меньше. Но к ним присоединились, точнее, их форму борьбы переняли те, кто вроде бы находился на другом полюсе политических воззрений, на площади вышли и бывшие депутаты Госдумы, вице-премьеры, советники президента, чемпионы мира по шахматам… Чего они хотят? Зачем дают повод сажать себя на полмесяца в тюремные камеры?

Чёткий ответ на эти вопросы найти сложно, для этого нужно постараться. Абсолютное большинство стараться не хочет. Оно вообще не хочет знать о существовании чего-то, что может потревожить их более или менее стабильную жизнь. Тем более что история приучила людей — перемены ведут только к худшему. Последние десять лет перемен не было, а еле заметный откос, по которому все мы движемся вниз, мало кто замечает или хочет замечать.

На днях «Левада-центр» сообщил, что о существовании Людмилы Алексеевой не знают больше 70 % россиян, об Эдуарде Лимонове — около 45 %, о Гарри Каспарове — 41 %. Цифры вроде бы исчерпывающе отвечают на вопрос: нужна ли сегодня обществу оппозиция. Нет, не нужна. Никакой роли она не играет, разве что пытается мешать уличному движению.

Я, в общем-то, готов бы согласиться, что оппозиция сегодня — совершенно ничтожна, и собирающихся раз в два месяца на Триумфальной или Дворцовой или ещё на каких-нибудь площадях в нескольких городах России «отморозков» стоит судить за злостное хулиганство и куда-нибудь прятать на год, на два, три. Но, с другой стороны, что делать тем, кто не хочет жить по тем понятиям, что у нас сегодня установились? Кто не согласен?

Вот в Англии, например, небольшая часть общества оказалась не согласна с бюджетными сокращениями и вышла на улицу. Более четырёхсот миллионов человек протестовали. Врачи, учителя… Были и радикалы, разгромившие несколько дорогих ресторанов и магазинов вроде «Ритц» и Fortnum&Mason.

У нас рестораны, магазины, редакции газет оппозиция не громит. Иногда беспорядки случаются, но их участниками, как правило, оказываются вовсе не оппозиционеры… Нет, вспомнилось, как поколотили мебель в приёмной президента несколько лет назад явные оппозиционеры (они не прятали лиц). Но я их поступок готов строго осудить, если мне человеческим языком объяснят, какую пользу приносит стране и народу эта приёмная.

Акции уличного протеста происходят почти во всём мире. В Европе они выглядят скорее как карнавал, но наверняка держат руководителей государств в тонусе. У нас же любая кучка на площади с конституцией в руках (флаги давно уже не полощутся) воспринимается как сборище отморозков. А уж если раздастся нечто вроде: «Мир хижинам, война — дворцам!» — то сборище незамедлительно заносят в автозак…

Герои спектакля, показанного на сцене Школы-студии МХАТ, не хотят жить в том государстве, которое есть. Не хотят встраиваться в систему. Ключевой, наверное, момент: разговор Гриши Жилина с влиятельным человеком в администрации области. Встречу подготовил Мерцалов, друг покойного отца героя, который из преподавателей перешёл на работу в администрацию.

Влиятельный человек говорит вроде бы нормальные вещи о порядке, о государстве, но он говорит это так, что хочется дать ему по роже. Порядок такому деятелю нужен для того, чтобы не мешали работать на себя, государство необходимо, чтобы были гарантии защищённости. Ни до народа, ни до России и тому подобного ему нет никакого дела… Человек готов сделать милость и взять Гришу к себе (за него попросили), дать место у кормушечки. Естественно, Гриша отказывается. Единственно, набивает живот предложенной едой, но скорее не из-за голода набивает, а… Что-то от юродивого есть в его поведении за столом.

Такие люди, как Гриша, существуют. Их немного, но всё же. Одни взрослеют и нередко припадают к кормушечке, другие находят в себе силы не припасть; подрастают новые несогласные, из сотен которых несколько останутся честными… Нет, они граждане, они наверняка готовы работать для России, только вот граждан в администрациях, в цепях ОМОНа они не видят. И есть ли действительно там граждане?

Мне вспомнилась одна, щедро показанная по ТВ встреча нынешнего президента со студентами. И вот одна из студенток, волнуясь, спросила президента: «Как мы можем посодействовать в решении экономических проблем?» Президент усмехнулся и махнул рукой: «Вы телефончик оставьте где-нибудь в деканате».

Вот такой порыв и такой ответ. Хорошее воспитание граждан…

Да и как быть согласным, когда видишь, что настоящее, ценное, с кровью и потом созданное дедами и отцами, разрушается, а появляется нечто вроде «Ритцев» и тому подобного? Как быть спокойным и равнодушным?

В сентябре прошлого года произошла уникальная посадка Ту-154 с вышедшей из строя системой навигации, электроникой, подачей топлива в двигатели на заброшенный аэродром под Ижмой в республике Коми. Посадку назвали чудом даже специалисты, пилотов наградили орденами.

Конечно, пилоты молодцы. Но общественное мнение (точнее — те несколько % людей, которые ещё интересуются происходящим в стране) настоящим героем посчитало Сергея Сотникова, начальника вертолётной площадки, а в прошлом — аэропорта «Ижма».

Полёты небольших самолётов вроде Як-40 прекратились в этом аэропорту в конце 90-х, в 2003-м он вовсе был вычеркнут из всех реестров, перестал существовать. Сотников в частном порядке не давал занимать взлётную площадку, даже запрещал ставить на ней машины грибникам.

Известно, что на Севере дорог каждый клочок сухой земли, а тут пустовало почти полтора километра бетонки. Сколько на такой площади можно было всего понастроить, понаставить. Начальник несуществующего аэропорта не давал, веря, что полоса пригодится. Прямо как книжная Ассоль, которая тоже год за годом во что-то там верила… И наверняка односельчане (не все, наверное) считали Сотникова отморозком или кем-то типа того. Материли, скорее всего. Ведь тысячи таких же взлёток по России приспособили для дела, а тут даже дрова сложить не даёт, машину поставить.

А потом на полосу спланировал самолёт.

Если бы на ней была брошенная покрышка, бревно или гора мусора, «Тушка» наверняка бы споткнулась и взорвалась. Но полоса, вопреки всему, оставалась чистой, и самолёт сел.

Сотникову вручили грамоту на республиканском уровне. Поступок его центральные каналы особо не афишировали. С одной стороны, молодец. А с другой… Сколько таких Сотниковых (начальников упразднённых аэропортов, заводов, фабрик и ферм, сокращённых детских садов, перекупленных водокачек) или сломалось, или погибло…

Единицы продолжают противостоять гибели. Почти неосознанно, на уровне или интуитивной веры в возрождение, как Сергей Сотников, или почти по-звериному, как герои спектакля «Отморозки»… Последние граждане сползающего в пропасть государства.

Март 2011 г.