Первозданная магия - К. Н. Кроуфорд

Урсула вскочила на ноги, поднимая Экскалибур. Её меч ярко горел, теперь уже превратившись в три метра огня.

— Мне насрать на твоё пророчество, и я не уверена, что я твоё Дитя Тьмы. У меня нет никакого интереса уничтожать мир, — она набросилась на него, не совсем уверенная, что говорит серьёзно. — Ранее я просила тебя вежливо. А теперь скажи мне, где Баэл! — взревела она.

Люциус отступил, его лицо побледнело. Позади него медленно поднялась тёмная фигура, затем ещё две. Драконы уставились на неё жёлтыми глазами.

— Убить её! — закричал Драк.

Ближайший дракон сделал выпад, быстрый, как кобра. Урсула отпрыгнула назад, и челюсти дракона сомкнулись на том месте, где она только что стояла.

Она подняла Экскалибур, направляя больше огня Эмеразель в лезвие, пока оно не загорелось, как умирающая звезда.

Дракон снова сделал выпад, но на этот раз вместо того, чтобы увернуться, Урсула рубанула его по голове. Зверь закричал, отпрянув назад, и из его шеи хлестала кровь.

И всё же было трудно мыслить ясно, трудно сосредоточиться на смерти и разрушении, когда её мысли постоянно возвращались к одному — к этим бледно-голубым глазам.

— Скажи мне, где Баэл!

В этом хаосе она упустила из виду Люциуса. Казалось, он ускользнул в тени. Когда другой дракон бросился на неё, Урсула вонзила свой клинок ему в грудь, ощутив горячий трепет победы, когда меч нашёл свою цель. Вот что она должна была сделать, вот её судьба. И всё же она не могла отвлечься от мыслей о Баэле. Что имел в виду Драк, когда сказал, что с Баэлом разобрались? Что, чёрт возьми, это значило?

Когда следующий дракон бросился на неё, Урсула была не совсем готова, и существо схватило её своими челюстями, яростно подбросив в воздух. Пасть дракона сомкнулась на её голове, и её затрясло из стороны в сторону. Её голова ударялась о внутреннюю часть пасти зверя, как колокольчик, внутри неё словно задребезжали кости.

Доспехи защищали Урсулу от зубов дракона, но от движений её тело сотрясалось. Всего на мгновение дрожь прекратилась, и по ней прошёлся скользкий язык, втягивая и засасывая её в пищевод. Центр тяжести сместился, и внезапно Урсула оказалась вверх ногами в узком проходе из плоти, в полной темноте, едва имея возможность дышать.

***

Паника охватила её, когда Урсула вцепилась когтями в слизистую оболочку пищевода дракона и разжала хватку на Экскалибуре. Мгновенно магическая броня, окружающая её, исчезла. Горло дракона сократилось вокруг неё, скручивая как кольца змеи, выдавливая воздух из её лёгких. Урсула сопротивлялась, но сжимающиеся мышцы монстра толкали её вниз, к желудку. Тяжело сглотнув, Урсула закрыла глаза, и её сердце бешено колотилось о рёбра.

Страх овладел её разумом. Она много раз представляла себе, как может умереть. С тех пор как Эмеразель призвала её на службу, это стало почти навязчивой идеей. Обычно в этих болезненных фантазиях она вступала в схватку с особенно смертоносным демоном, и ей не удавалось парировать атаку. Следующий за этим удар мечом рассекал артерию. Учитывая её профессию, истечение кровью до смерти было наиболее логичным исходом, а смерть от магии стояла на втором месте. Даже в самых тревожных видениях Урсула не воображала, что умрёт от удушья и желудочной кислоты внутри дракона. Она просто не представляла себе такой возможности.

Её тело протолкнулось через какой-то внутренний драконий сфинктер, и она снова смогла двигаться… но эта свобода пришла с большим всплеском желудочной кислоты. Урсула закричала, выдыхая остатки воздуха из своих лёгких. Она билась в животе зверя, желчь и кислота обжигали её кожу, разум разрывался на части от паники, лёгкие пылали от боли.

Когда её пальцы коснулись рукояти Экскалибура, Урсула едва оставалась в сознании, но рефлекторно схватилась за оружие. Меч, казалось, вытягивал из неё магию как бы по собственной воле, и он отбрасывал сияющий свет на складки слизистой оболочки живота существа. Что значили слова на боковой стороне клинка? «Возьми меня с собой». Её пальцы крепче сжали кожаную рукоятку.

Золотой свет заструился по её руке, когда магическая броня начала распространяться по коже с приливом силы. Как только броня покрыла её лицо и голову, Урсула обнаружила, что снова может дышать. Когда пламя начало лизать лезвие, мышцы живота зверя свело судорогой. Её бросало взад и вперёд, но она медленно поднесла свободную руку к рукояти меча. Как только она это сделала, меч удлинился, превратившись в огненный столб.

Вокруг шипела и испарялась желудочная кислота, разбрызгиваясь по забралу брони. Урсулу снова подбросило, когда огонь обуглил слизистую оболочку желудка монстра. Она двинула пылающим мечом вперёд, вонзая его во внутренности дракона. Затем она изо всех сил рубанула в сторону.

С шипением горящей плоти меч без усилий рассёк внутренности дракона. Урсулу продолжало яростно швырять из стороны в сторону, но она не переставала двигать мечом до тех пор, пока над ней сквозь рану в плоти не пробился свет.

По мере того как промежуток расширялся, спазмы становились слабее. Когда просвет стал достаточно большим, чтобы она смогла пролезть, Урсула медленно поднялась на ноги, и её тело всё ещё сияло магической броней.

Дракон лежал мёртвый в луже крови и желчи. Она ступила с дымящейся туши на каменный пол, и её глаза были устремлены прямо на Люциуса. Смесь драконьей желудочной кислоты и крови зашипела на пылающем лезвии Экскалибура, когда она направила клинок на Драка и двух оставшихся драконов, присевших позади него.

Она выгнула бровь.

— Кто из вас, ублюдков, следующий?

— Впечатляет, — сказал Драк. — Никто, кроме Дитя Тьмы, не смог бы пережить такое.

Его глаза горели холодной яростью, но из-за магической брони Экскалибура, окружающей Урсулу, они, казалось, потеряли способность повелевать ею. Ей нужно было отрешиться от всего — от всего в данный момент — кроме Драка.

Она сделала ещё один шаг ближе.

— А теперь скажите мне, где мой друг Баэл.

— Нет.

Именно тогда Урсула заметила Зи, стоящую рядом с ним. Меч Люциуса был прижат к её горлу.

— Ты опустишь это адское оружие, — его голос был ледяным, а меч слегка дёрнулся. Зи пискнула от боли.

Зи уставилась на Урсулу, её челюсти были решительно сжаты, несколько капель крови окрасили стальное лезвие.

Чистая, расплавленная ярость вспыхнула в Урсуле. Больше всего на свете ей хотелось содрать с Люциуса кожу, но она никак не могла этого сделать, если Зи была его