Мастер проклятий - Матвей Геннадьевич Курилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это ж тюряга! Во даете, борцы за свободу! Умора!
— Ну да, забавный каламбур получился, — криво ухмыльнулся проводник. — Только нам не до смеха. Как-то так вышло, что здесь — самое безопасное место. Огорожено хорошо, оборонять легко. Спиры чистых не просочатся. Первые пару дней они кучу народа повыбивыли. Эти твари не сильно разбирались, повстанцы тут или нет. Всех, кто под руку попадался очищали. Да и сейчас еще шалят. Через реку перебраться не сильно сложно, народу грамотного на контроль у нас мало. Под пули монахи идти не хотят, а вот пошастать там, где относительно мирное население обретается, да пожечь их вволю — это они с удовольствием, сволочи. Пока какой-нибудь отряд их выловит, успевают до сотни народу очистить. Успевали — сейчас-то мы уже ученые. Status quo соблюдать получается. Только надолго ли?
У входа на территорию тюрьмы обнаружился вполне приличный пропускной пункт, где нас проинструктировали мрачные, разношерстно вооруженные гражданские. На наши с Мариусом наряды косились неодобрительно, на револьверы с винтовками наоборот — завистливо.
— Значит так, квириты. Ведите себя прилично. Драки у нас не приветствуются. Кто будет размахивать оружием — тому пуля. Без вариантов, и не важно, кто первый начал. Сами видите, у нас тут народу слишком много, все злые, и никто не знает, как жить дальше. Если будете с кем выяснять отношения, постарайтесь обходиться словами. Ну, это на будущее, если решите остаться. И если вам разрешат. В любом случае, для начала нужно представиться руководству и пройти собеседование. Для этого следуете сейчас вон к тому корпусу, у нас там вроде как штаб. Рем проводит, — часовой мотнул головой, указывая на нашего проводника, как оказалось, обладателя легендарного имени. — Машину оставляете пока здесь. Беспокоиться за содержимое не нужно. Тут, конечно, люди собрались, всякое бывает, но воровство по правилам нашего общежития запрещено, и уж тут, ввиду поста, никто на ваше добро не покусится. И еще раз — оружие не доставать.
Прецеденты, видимо, уже были. Что и не удивительно, при такой-то толчее.
— Интересно, почему тогда не заставить сдавать оружие, если уж тут все так сурово? — полюбопытствовал я, пока мы шли к корпусу.
— Потому что проконтролировать все равно не получится. — Пожал плечами Рем. — У нас тут не так много свободных мужчин, чтобы устраивать жандармерию или, там, народную милицию. Да и не так его много, если откровенно, оружия. Это он в основном для вас сказал, а так у большинства из местных — только ножи…
Парень резко оборвал себя, выругался шепотом. Угу, понятно — досадует, что проговорился. Мало ли, вдруг мы все-таки жандармы. Хотя зря он так — не думаю, что для синемундирников является секретом отсутствие вооружения у бунтовщиков.
Руководство повстанцев расположилось, ожидаемо, в административном здании бывшей тюрьмы. Здесь тоже на входе стояли двое скучающих часовых, однако сильно мурыжить не стали. Уточнили только, кто такие, и почто хотим побеспокоить начальство, но вполне удовлетворились коротким «Новички, представляться начальству» от Рема, и махнули рукой. А вот внутри ждал сюрприз. Не столько молодежь, сколько старшую часть нашей компании. Собственно, едва мы, постучавшись, вошли в кабинет начальника тюрьмы, как раздался дикий рев, и Рубио чуть не вылетел обратно в коридор под напором совершенно поражающего воображение своими размерами лысого здоровяка — босого, в кавалерийских галифе и нательной рубахе. Револьвер оказался в руке помимо воли и несмотря ни на какие предупреждения. Хорошо, ума хватило его не применять — вовремя распознал в том оглушительном реве радость.
— Трибун! Боги великие, я ж со счета сбился, сколько раз за помин души твоей чарку поднимал! — Эту фразу человек-гора произносил, держа Мануэля за плечи на вытянутых руках. Ноги старика до пола не доставали.
— Помнится, центурион Северин, в последний раз, когда мы виделись, ты обещал прибить меня насмерть, представься такая возможность, — хмыкнул Рубио. — Так откуда теперь такая радость?
— Ну вот чего ты сразу вспоминаешь, — засмущался центурион. — Думаешь, кто-то из нас не мечтал в свое время тебя прибить? Ты тогда приказал, чтобы я присел триста раз с конем на плечах! Да я думал, сдохну! Да тебя каждый легионер мечтал прибить!
— Очень рад, что ты так вольно относишься к своим обещаниям. Но тогда поставь уже меня на пол, и дай тоже тебя обнять!
— Хех, вот за это тебя все и ненавидели, — улыбнулся здоровяк, аккуратно ставя Рубио на место. — Язык, как жало!
Рубио постоял немного, разглядывая бывшего подчиненного, и действительно обнял старого товарища. Вот не ожидал от Мануэля такой сентиментальности. Более того, я с изумлением заметил слезы на глазах у несгибаемого преторианца.
— Больше ни про кого не знаешь?
— Нет, — печально покачал головой центурион. — Трудно было отслеживать. Те, кто вовремя сообразил, попрятались по норам, и до последнего времени боялись даже во сне настоящее имя сболтнуть. И я тоже. Так что ничего. Ты — первый из наших, кого я встретил за последние восемь лет. Ладо, что мы о грустном. Ты к нам? Со своими гастатами[38]?
— Еще не решил, — пожал плечами старик. — Во-первых, я больше не трибун, и у нас тут не армия, так что и решать буду не единолично. Во-вторых, я пока вообще не понимаю, на кой хрен вы тут собрались посреди ничего такой толпой. Хотите облегчить работу чистым?
— Ай, сам все понимаю, — поморщился центурион. — Оно как-то само получилось, поверишь, я не собирался тут тюрьму в тренировочный лагерь превращать. Кера меня побери, я тут вообще не при делах и сам не понял, как оказался главным в этом лупанарии[39]! Я здесь оказался-то случайно… Так, — Северин прервал сам себя и, оглядев присутствующих в кабинете, спросил:
— Вы как насчет пожрать? Ага, по глазам вижу, что категорически за. Тогда пойдемте в столовую, а то разговор длинный. Все, что знаю расскажу, а это долго, и от вас жду потом такую же услугу.
Возражать никто не стал, так что мы с готовностью
