Святослав Хоробре: Иду на Вы! - Лев Прозоров (Озар Ворон)

Когда в 811 году Крум отправился в поход на аваров, император Никифор I вторгся в Болгарию, внезапным налетом взял и разорил Плиску. Отяжелевшее от добычи византийское войско поползло назад, но в горных ущельях было настигнуто стремительно вернувшимся Крумом. Ромеи были разгромлены, император Никифор I попал в плен и был казнен. Из его черепа сделали чашу и Крум пил из нее на победном пиру, чествуя своих союзников — славянских князей. В Константинополь Крум посылал послом тоже славянина — Драгомира. Крепко держал он в руке стрелы Кубратова колчана, не позволяя рассыпаться в разные стороны. Впрочем, Крум и бежавшую из столицы врага опальную знать привечал, требуя лишь одного — отказа от христианства. Христиан Крум не терпел.

Грозный князь наносил ромеям поражение за поражением, приносил жертвы Богам под стенами вражеских городов, взял Девельт, Месемврию, Адрианополь. Над Константинополем нависла угроза осады. Во Втором Риме появилась поговорка — "сделаться добычей мисян", то есть быть уничтоженным, разбитым дотла, что-то вроде нашего "как Мамай прошел". Мисянами греки звали жителей Болгарии, располагавшейся на месте древней римской провинции Мисия.

Но в 814 году Крум, нестарый и крепкий человек, внезапно умирает под стенами вражеской столицы. Для его сына Омуртага смерть отца, по видимому, не была загадкой. Крум не терпел христиан, но не преследовал их — как Святослав в Киеве. Омуртаг, едва взойдя на престол, начал на них яростные гонения. Уж не убийц ли своего отца истреблял молодой князь?

Как и отец, Омуртаг не только боролся с христианством, но и мирволил славянской знати. Славянками, видимо, были и его жены, иначе отчего среди имен его сыновей нет ни одного неславянского? Звали их Нравота Воин, Звеница и Маломир. Любопытен также новый титул Омуртага — "от Бога князь". Явно подразумевался не Христос!

Неприятие христианства Омуртаг внушил своему наследнику Маломиру. Тот даже казнил брата Нравоту зато, что тот крестился. Понимал Маломир, что нужно держаться вместе, держать в пучке все стрелы из колчана Кубрата. А как это сделать, если часть болгар почитает себя "богоизбранным народом", "новым Израилем", а остальных сородичей, в том числе собственных предков, да и его, государя Маломира, считает погаными язычниками, псами? Но наследник Маломира, Пресиян, стал к ним гораздо терпимее и даже позволил строить монастыри.

Христиане немедленно "отблагодарили" Болгарию за терпимость. При следующем князе, Борисе, на земли Болгарии вторгся наш старый знакомый, цесарь-богохульник Михаил III. Организатор "всепьянейшего собора" вовсе не был хорошим полководцем. Однако он достиг успехов, каких византийские войска давно уже не видели в Болгарии. Войско болгар было разгромлено, крепости пали, князь попал в плен.

Летописцы Восточного Рима не скрывают, что причиной ошеломительных успехов Михаила стали болгарские христиане. Эта "пятая колонна" поставляла вражеской армии разведчиков и проводников, изнутри открывала перед ромеями городские ворота. Разделенные новой верой, ломались болгары, ломались стрелы Кубрата.

Победитель предложил Борису мир, и даже возвращения пограничной крепости Загоры на условии крещения самого князя и всей страны. Византийские стратеги важно толковали Борису о мощи христовой, пособившей им в этом походе. Монахи показывали изображения Страшного Суда и твердили, что до него осталось сто с небольшим лет.

Князь принял условия захватчиков. Он даже поменял столицу в государстве, переехав из "языческой" Плиски в Преславу, расположенную ближе к Византии и, по-видимому, населенную немалым количеством христиан. К чести Бориса будь сказано, он не стал строить новую столицу посреди болот на фундаменте из болгарских костей, а просто перенес ее в уже существующий город.

О том, какими способами князь-отступник, нарекшийся вскоре царем, обращал свой народ в новую веру, лучше всего говорит его переписка с папой римским, Николаем I. Напомню, читатель, что церковь в те времена была еще едина, не делясь на католическую и православную. Римский папа в глазах восточных христиан не только был вполне достойным священнослужителем — "Табель о рангах", составленная Рожденным в Пурпуре, наделяет его званием "лучшего друга" императоров Второго Рима и определяет ему место за пиршественным столом справа от цесаря. Патриарх Константинопольский, согласно тому же документу, должен был сидеть слева от царствующей четы. Любопытно, состоялся ли в Константинополе хоть один обед, на котором "лучший друг" занимал положенное ему место?

Итак, слово Николаю I: "Вы сообщаете нам, что крестили своих подданных, вопреки их согласию, вследствие чего возник мятеж, угрожавший вашей жизни. Хвала вам, ибо вы поддержали ваш авторитет, приказав убить негодных овец, отказавшихся войти в овчарню; вы ничуть не погрешили, проявив столь священную жестокость; напротив, хвала вам, ибо вы уничтожили врагов, не пожелавших войти в лоно апостольской церкви, тем самым вы открыли царство небесное народам, подвластным вам. Да не убоится царь совершать убийства, если они могут держать его подданных в повиновении или подчинить их вере христианской! Бог вознаградит его за грехи в этом мире и в жизни вечной".

Папа лишь слегка пожурил Бориса, что в истребленных им 52 знатных семействах, отказавшихся предать Богов, он не пощадил грудных младенцев. Ведь они могли вырасти христианами… ну да ладно, все простительно, что делается "из ревности к христианской вере". Да что там чужие дети — собственного сына, Владимира, отказавшегося разделить с отцом отречение от веры предков, отступник ослепил и бросил в тюрьму.

Читатель, когда вам на глаза или на слух попадется очередная благоглупость, что, мол, только злые католики творили насилие и навязывали свою религию, а восточные-де христиане действовали исключительно кроткой проповедью; что славяне-де по какому-то духовному сродству охотно принимали православие — очень вас прошу, вспомните княжича Владимира. Вспомните того, кто предпочел сменить дворцовые покои на сырую темницу, но не променять веру праотцев на византийскую, кто предпочел навсегда расстаться с дневным светом, но не с родной верой. И 52 семейства безымянных мучеников-болгар.

Однако, невзирая на зверства Бориса, многие болгары продолжали держаться религии предков. Так, житие Георгия Святогорского упоминает "болгар, именующихся славянами", почитающих — в 1056 году — каменный истукан некоей Богини. "Солнце и дождь, и всякое благо дается нам от Нее, которая имеет власть даровать смерть и жизнь кому пожелает", говорили люди, чьи предки пронесли свою веру через кровавую баню Борисова крещения, "освободительную" резню Цимисхия и кошмары византийской оккупации времен Болгаробойцы. В Великом Тырново найдена надпись XIII века, упоминающая Сварога. В 1243 году анонимный автор латинской рукописи из библиотеки Торино говорит, что народы, живущие в северных областях Болгарии, "поклоняются идолам". Старая вера держалась в Болгарии так же крепко, как и в других краях Европы.

Другой сын Бориса вырос в заложниках при византийском дворе. Он даже имя с рождения носил византийское — Симеон. Византийцы, надо полагать, старались воспитать его, как свое орудие. Ему должны были всячески внушать, что болгары — "духовные дети" византийцев, и поднимать руку на своих "отцов" — тягчайший грех.

Вся это история вызывает в памяти две другие. За полтысячи лет до Симеона при Константинопольском дворе воспитывали другого варварского царевича, точно так же стараясь внушить ему трепет и преклонение перед "державой ромеев". И через полтысячи лет после Симеона в Константинополе, ставшего уже столицей другой, Оттоманской, империи и называвшемся Стамбулом, воспитывали княжича-заложника из дунайского княжества. Турки, надо полагать, не меньше ромеев желали воспитывать из юных заложников послушных вассалов.

Первого мальчика звали Аттила. В историю он вошел под грозным прозвищем "бича Божьего". Он создал могучую варварскую державу, на много десятилетий ставшую кошмаром для обеих Римских империй, Западной и Восточной. В его стране в ходу были изображения, где коленопреклоненные императоры прислуживали Вождю.

Второй заложник звался Влад. История сохранила за ним два прозвища, одно страшнее другого: Цепеш-"Сажатель на кол" и Дракула-Дьяволеныш. Он прибивал турецким посланникам фески к бритым черепам, он бил в пух и прах спаги и янычар, отступая, он гнал к своей столице толпы пленных турок, и каждый день забивал каждого десятого, варил и кормил чудовищной похлебкой девятерых уцелевших. Пленных, доживших до конца пути, он поголовно посадил на колы у стен города, где дал последнюю битву армии султана — и разгромил ее наголову.

Точно та же история получилась с Симеоном. Нет, он не отличился той полузвериной, полубожественной свирепостью, что прославила других воспитанников Царьграда. История называет его не "Бичом Божьим" и не "Дьяволенышем", а Великим. Но это было единственным, чем могли утешаться ромеи. Хоть Симеона в юности и звали со снисходительным одобрением "полугреком" за успехи в учебе, складывается впечатление, что учил он в Царьграде не Аристотеля и Козьму Индикоплова, а "Стратегемы" и Вегеция. Он не менее византийских стратегов грезил о воссоединении Болгарии и Византии, но… но, как легко догадаться, под властью болгарских царей, точнее — самого Симеона. В конце концов, великий Юстиниан был полуварваром из дунайских провинций (одно время его даже считали славянином), император Лев III был сирийцем, Лев V — армянином. На памяти самого Симеона из провинции Македония пришел грязный, неграмотный крестьянский парень Василий, стал конюхом одного из вельмож, затем слугой цесаря Михаила, был возвышен им в придворный сан, затем задушил своего государя и благодетеля и стал основателем Македонской династии, императором Василием I Македонянином. Так что мешает встать во главе империи императору Симеону I Болгарину? Византийская армия? Мелочи какие…