Нежный плен - Роберта Джеллис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В голосе Джоанны прозвучало такое презрение, что еще более успокоившийся Джеффри улыбнулся ей.
— Давай подойдем к нему вместе и пожелаем приятного вечера. Я не отличаюсь терпеливостью, как всем известно. Если увидят, что я открыто презираю его, возможно, некоторые язычки и поутихнут.
Вообще говоря, идея была прекрасной. Однако Джоанна предпочла бы, чтобы Джеффри был поближе к истине, говоря о своей терпеливости. Он обладал мягким характером, но воспламенялся мгновенно, если дело касалось его гордости. Тем не менее гораздо хуже бездействовать в присутствии Брейбрука. При всем том, что говорили ей Иэн и Джеффри, Джоанна не очень-то станет и переживать, если Джеффри оскорбит Брейбрука и прибавит тем самым хлопот королю.
— Приятного вечера, сэр Генри! — сказал Джеффри, подойдя с Джоанной к Брейбруку прежде, чем этот джентльмен успел отступить, не поставив себя в дурацкое положение. Голос Джеффри звучал учтиво, чего нельзя было сказать о его улыбке. — Похоже, леди Джоанна и я чем-то стесняем вас. Могу я вам как-нибудь помочь?
По всему было видно, что Брейбрук не ожидал столь открытой, лобовой атаки. Он пришел в такое замешательство, что Джоанна не смогла подавить смешок, а Джеффри широко улыбнулся. Присутствующие в зале на мгновение обратили к ним свои взоры. Этот инцидент интересовал всех, но никому не хотелось оказаться втянутым в конфликт между такими влиятельными людьми, как старый Брейбрук и граф Солсбери. Сэр Генри отлично понимал это. Он знал, что, хотя никто и не наблюдает за ними открыто, все уже навострили уши и напрягают зрение, чтобы лучше слышать и видеть. До этой минуты он ограничивался попытками привести в замешательство и опорочить Джоанну, мстя ей за розыгрыш с розовым кустом. Однако теперь злоба и гнев, ожившие в нем с десятикратной силой, мгновенно лишили его всякой осторожности.
— Я действительно почувствовал себя неловко, заметив в зале тех, кто говорит, что эта леди благосклонно относится к моему обществу.
Этот безрассудный аргумент не успел ни потрясти, ни напугать Джоанну, ибо Джеффри расхохотался.
— Но мы оба знаем, что леди Джоанна еще пока в своем уме, чтобы не поступать подобным образом! Так что вам незачем стесняться меня. Я не съем вас за то, что говорят другие.
На какое-то мгновение Джоанна испугалась. Брейбрук, видимо, не знает, что Джеффри способен и убить его. Сэр Генри лишь побледнел, и Джеффри снова не удержался от смеха.
— Мы оба знаем, что леди Джоанна отрицает подобную благосклонность, — огрызнулся сэр Генри. — А я никогда не стал бы подвергать сомнению слова леди.
— Вы… — начала было Джоанна, но Джеффри с такой силой сжал ее запястье, что она лишь издала звук, похожий на стон.
— Очень мудро с вашей стороны, — заметил Джеффри.
Он уже открыто насмехался над Брейбруком и, прежде чем тот успел отреагировать, низко поклонился, как бы завершая разговор, и увел Джоанну.
— Этот червяк! — воскликнула Джоанна. — Этот…
— Будет тебе, — тихо засмеялся Джеффри. — Не забывай, что ты — леди, а он — определенно не джентльмен.
Даже в таком ревнивом сердце, как у Джеффри, не осталось сомнений в истинных чувствах Джоанны по отношению к Брейбруку. И это, и только что одержанная публичная победа над ним, и вполне приемлемое объяснение короля по поводу приглашения Джоанны ко двору — все это вместе взятое привело Джеффри в такое прекрасное расположение духа, в каком он не пребывал уже давно. Единственным облачком в его небе был уговор с принцем Александром. Джеффри поспешил поведать о своих планах Джоанне, которая, к его удовлетворению, хотя и не скрывала разочарования, все же смирилась.
— Что ж, я буду скучать без тебя, — сказала она. — Но, возможно, так будет лучше. Я смогу вообще не являться ко двору. Леди Эла определенно пожелает продолжать «болеть» в твое отсутствие, и я должна буду ухаживать за ней.
И хотя Джоанна не упомянула о короле, она немало обрадовалась предлогу, разрешавшему ей находиться подальше от него. Перед своим уходом она получила удовольствие и от ехидных замечаний по поводу того выговора, коим Джеффри пожаловал Брейбрука. Это дает ей возможность как-нибудь заметить в присутствии королевы, будто она совершенно не понимает мужчин. Они чрезмерно глупы, если считают, что их благозвучные слова стоят гораздо большего, чем смех.
— Цену имеют лишь мои земли и моя честь, — гордо сказала Джоанна перед уходом. — Все остальное — мусор!
Ее слова предназначались Изабелле: та должна понять наконец тщетность попыток своих соблазнителей. Однако тут Джоанна не была уверена в полном успехе. Стоит пустоголовой Изабелле заразиться какой-нибудь идеей, ее уже невозможно остановить. Хуже того, о замечании Джоанны злонамеренно сообщили Брейбруку, подлив тем самым масла в огонь, вовсю уже в нем бушевавший.
Третий и четвертый день марта прошли спокойно. Погода была переменчивая, сырая и довольно холодная. Поэтому Джоанна с радостью проводила время у очага в доме леди Элы за разговорами и вышиванием. Она пребывала все время в приподнятом настроении, ибо граф Солсбери приносил леди Эле все новости. Пока он отсутствовал, женщины обсуждали их с разных точек зрения. Джеффри тоже приятно проводил время, хотя и не имел тех удобств, что Джоанна. Король с радостью позволил молодым людям поохотиться и предоставил в их распоряжение своих соколов, свору гончих и лошадей. Вином и женщинами они обзаводились в городе. Холодные и пасмурные дни молодые люди проводили за прекрасной охотой, предвкушая, как отлично отогреются ночью.
В ночь с четвертого на пятый день марта тучи рассеялись, и утро выдалось ясным и теплым. Молодые люди отправились на соколиную охоту, как только начало светать. Восходящее солнце расцветило розовыми и оранжевыми красками несколько низких тучек на горизонте. Джеффри внезапно почувствовал угрызения совести. Он вспомнил, что Джоанна говорила, как будет скучать без него. И с каким смирением она отказалась от удовольствий…
Сумка была до отказа заполнена птицами, подбитыми утром. Мужчины прекрасно позавтракали свежим поджаренным мясом. С солнечным теплом на открытых местах появилась и другая дичь. Безделье оживило в Джеффри прежние угрызения совести. Когда в ручей, через который они переправлялись, упала веточка, Джеффри вспомнил о своем обещании прокатиться с Джоанной по реке.
Для Генри де Брейбрука весь мир и в третий и в четвертый день месяца казался серым. И не только из-за погоды. В силу своей сверхчувствительности он видел насмешку в каждом взгляде, слышал ее в каждом голосе, обращавшемся к нему. Хуже того, его отец вдруг стал на удивление черств с ним. Обычно старый Брейбрук был рад насолить Джеффри, но на этот раз он лишь ворчал на своего сына, приказывая ему запастись терпением и не предпринимать ничего, что может толкнуть лорда Джеффри на противодействие. Это совершенно выбило сэра Генри из колеи. Он даже не придумал ни одной ядовитой фразы, с помощью которых надеялся разбить в пух и прах гордость Джеффри.