Когда поёт Флейта Любви (СИ) - Анна Кривенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хота стряхнул с себя наваждение. Он опустил взгляд ниже зеленых глаз и увидел… очень милое, почти детское лицо, которое он уже успел хорошо запомнить. София!
Имя девушки тут же головокружительно быстро вернуло ему воспоминания о всех последних днях, проведенных в плену, а также их с Четаном неудавшийся побег. Четан! Как он? Где он?
Хота тут же переключился со своих переживаний на переживания о своем дорогом друге. Тревога заставила его приподняться, но он тут же застонал от пронзившей его острой боли в боку. София испуганно надавила ладонью ему на грудь, чтобы не позволить встать, но тут же отдернула руку, борясь с накатившим стыдом: каждое прикосновение к индейцу напоминало ей о том, как она бесстыдно гладила его по волосам и даже по лицу.
Хота устало закрыл глаза, а потом на очень хорошем английском, почти без акцента, тихо прошептал:
— Четан… мой друг… что с ним?
Во-первых, ей было очень удивительно слышать его так хорошо говорящим на английском. Во-вторых, София очень боялась этого его вопроса, хотя знала, что он задаст его в первую очередь.
— Я… я не уверена… Знаю только, что он не смог убежать, и его схватили…
На лице Хоты отразилась боль. Он попытался отвернуть лицо, чтобы скрыть эмоции, но София увидела его глубокое страдание. «Видимо, он очень дорог ему» — с сжавшимся от сострадания сердцем подумала она. Ей вдруг так захотелось как-то помочь, но она не знала, как. Сильное чувство сострадания охватило ее душу, и она удивилась тому, как крепко ее сердце успело привязаться к этому парню, которого она еще совсем недавно считала фактически животным. А вот теперь он с легкостью разговаривал с нею на ее языке, и его пронзительные зеленые глаза… приводили ее в трепет!
Хота снова попытался сесть, но не смог и устало откинулся на подушку.
— Не вставай, тебе нельзя, — проговорила София, и голос ее предательски дрогнул. Чувство сопереживания было таким сильным, что у нее задрожал подбородок. «Что это я?» — изумилась девушка сама себе, стараясь подавить подступающие слезы. Она ущипнула себя за ногу, чтобы прийти в себя, мотнула головой, а потом сказала:
— Не шевелись, ты сильно ранен, и мне нужно поменять тебе повязку.
Стараясь не смотреть Хоте в лицо, она принялась обрабатывать его рану. Чтобы наложить повязку, ей пришлось просовывать руки ему под спину, и Хота, наконец, обратил на нее должное внимание.
Отвлекшись от мыслей о Четане, он взглянул на опущенную голову девушки, и только сейчас осознал, что ее волосы светлы, как поле травы во времена засухи. Он не привык к таким волосам, и они показались ему сильно необычными.
Руки Софии ловко бинтовали его рану и это причиняло ему немого боли, но ее прикосновения навеяли не только боль, но и некоторые воспоминания. Он четко вспомнил, как бесстыдно она прикасалась к его волосам и к лицу и как прильнула к нему, а потом… а потом их губы сомкнулись… Хота почувствовал волнение и неожиданную неловкость. Эта девушка, похоже, не знает приличий… Правда, она сразу же убежала, когда узнала, что он ее понимает. Но ведь стыдится нужно не только своих слов, но и действий! Невольно Хота включил логику: если ей стыдно из-за ее слов, но не стыдно из-за своих действий, значит, ее бесстыдное поведение для нее является нормой. Невольно в его голове зазвучали ее слова, сказанные ласковым шепотом: «Какой хороший мальчик! Ты такой особенный! Ты мне понравился с первого взгляда…», и Хота снова почувствовал внутреннее волнение. Она была такой откровенной и бесцеремонной, что это не вмещалось в голове…
В это мгновение София, закончив перевязку, посмотрела на Хоту, и их взгляды встретились. Глаза юноши расширились: только сейчас он по-настоящему заметил, что цвет ее глаз поразителен: он был таким же, как и у него самого! Это его так сильно удивило, что он замер на месте и забыл обо всем на свете. Всю свою сознательную жизнь он ненавидел цвет своих глаз, потому что зеленоглазых апачей не бывает! Над ним насмехались сверстники и сторонились девушки, потому что его глаза были слишком странными для окружающих. Это была позорная печать того, что он — презренный бледнолицый! Но глаза этой девушки — большие, яркие, обрамленные длинными ресницами — они были так красивы! Хота вдруг осознал, что оценивает красоту этой бледнолицей и находит ее весьма привлекательной. А если вспомнить ее улыбку и ее неожиданные объятия, то… становится очень-очень волнительно!
Хота опустил взгляд, а София сильно покраснела: она по его взгляду уловила, о чем он думал! Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Как, как объяснить ему теперь, что она не распутница? Как реабилитировать свою репутацию???
Софии стало сильно плохо. Ну не может же она сказать ему, что считала его просто животным и поэтому так себя вела?!! Это оскорбит его, и он презрит ее еще больше. Честно говоря, она надеялась, что этот зеленоглазый дикарь окажется более простоватым и быстро забудет обо всем, что тогда произошло. Но по его глазам она поняла, что он очень умен, наблюдателен и что с памятью у него все в порядке.
София ужасно огорчилась. Она стремительно отвернулась и выбежала из комнаты. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к стене и позволила нескольким слезинкам скатиться по щекам. Сейчас она сильно ненавидела себя за свою глупость и недалекость мышления. Ее зацикленность на животных сыграла с нею злую шутку: посвящая себя изучению животного мира, она совсем забыла поизучать людей, что привело к таким чудовищным недоразумениям!
Но прошлого не вернешь! Человек, который так тронул ее сердце, теперь будет всю вечность презирать ее, хотя она, на самом деле, не сделала ничего плохого. София печально вздохнула. Она поможет ему выздороветь и навсегда распрощается с ним. Она готова вынести его презрение, потому что трезво осознает свою вину.
Просто-напросто — ЗАСЛУЖИЛА!!! Теперь терпи!
Она решила терпеливо и смиренно сносить все, что ее ждет. Презрение — так презрение. Распутница — так распутница. Не привыкать быть ненормальной девицей. Всю жизнь она никем не понята. И Хота тоже не поймет. Но… он такой привлекательный и особенный!
Сердце Софии
