Гнев божий - Александр Афанасьев

Что же касается товарища Марии – то про нее особо нечего было сказать, кроме того, что она происходила из довольно состоятельной семьи, ее отец был адвокатом мафии – а она сбежала из дома, присоединилась к социалистам и стала любовницей товарища Родриго. В этом возрасте девушки еще не думают о будущем, о семье – их привлекает романтика, а в революционном подполье ее было больше чем достаточно. Было достаточно и грязи – как-то раз ей пришлось переспать с отвратительным жирным полицейским капитаном, только для того, чтобы он отпустил схваченного на улице Родриго и двух его соратников… но она успокаивала себя тем, что любила Родриго и сделала это ради любви к нему. Из-за любви она с готовностью согласилась и на прямое участие в предстоящей террористической акции – Родриго был против, но без женщины тут никак невозможно было обойтись.

Третий, товарищ Гонсало, был самым младшим из всех – но тоже идейным. Он больше склонялся к национализму изначально – еще в детстве он участвовал в хулиганских группировках, читал книги про «нацию инков», про «краденые земли», которые продавались уже тогда. На революционные, социалистические позиции он начал склоняться после того, как в течение полугода на улице оказались и его отец и его мать, и теперь вместо нормальной работы оба они занимались тяжелым и унизительным поденным трудом. Социалисты давали ответы на эти вопросы – надо трудиться на себя, а не на американцев. Но все равно Гонсало оставался националистом и жаждал образования Атцлана.

Четвертый член террористической группы, товарищ Мигель, был самым интересным из всех. Во-первых, ни один из других членов террористической группы не знал о нем ничего, кроме того, что он из Сьюдад-Хуареса. А стоило бы поинтересоваться – потому что товарищ Мигель был самым старшим из всех – на пять лет старше того возраста, которого он назвал, и он был самым настоящим Зетас. Бывший полицейский офицер без единой татуировки, свидетельствующей о его связи с Зетас или другими структурами наркомафии, он переметнулся на сторону Зетас три года назад, а год с небольшим назад был направлен на внедрение в группировки социалистов крайне левого толка. Для Зетас и тех структур, которые за ними стояли, социалисты-революционеры были полезными попутчиками, способными предоставить немало молодых людей, которые воюют не за деньги, а за идеалы. Нет, у Зетас было достаточно денег, дело не в этом. Просто они не были кровавыми маньяками, какими их представляли на новостных полосах, по крайней мере, такими были не все. Новые государства создаются не на деньгах и на терроре – для новых государств нужна идеология, та самая идеология, за которую будут умирать. Этой идеологией не может быть облегчение сбыта наркотиков или отделение территории, контролируемой одной наркомафиозной группировкой, от территории, контролируемой другой наркомафиозной группировкой. В сущности, выбор был невелик – только две идеологии. Либо исламизм – но эту религию заграбастали себе негры, злейшие враги латинос, что в зонах, что на воле все больше и больше встречалось негров, принявших ислам. Либо социализм с националистическим привкусом, типичный для Латинской Америки, привлекательный для романтиков и мачо, которых всегда тут было в избытке, особенно привлекательный во времена роста безработицы и непрекращающегося экономического кризиса. Сами же «Los Zetas» и силы, стоящие за ними, были типичными фашистами, и социалисты-революционеры были для них просто попутчиками, от которых после революции следовало избавиться. Вообще смычка коммунистов и фашистов не новая – она существовала, что в Германии – линия Шлатегера, что в Италии – страпэзи, «фашисты первого часа». И там и там фашизм после своей победы жестоко расправился с коммунистами, потому как двум зверям не ужиться в одной берлоге, и крайне правым не построить единого государства с крайне левыми. Фашизм и национализм для вооруженных, накопивших несметные богатства от наркоторговли бандитов были куда привлекательнее, чем слюнявые мечты о равенстве. Тем более что многие боевики и впрямь были нацистами. А мексиканские революционеры плохо знали историю.

Именно товарищ Мигель, а не товарищ Родриго был настоящим руководителем террористической группы, именно он организовал этот безумный вояж. Он же и подал идею этого теракта – зверские убийства в Мексике обезумевшим от крови офицером американской морской пехоты, больше двадцати погибших мексиканцев, полная несостоятельность полиции – он просто перешел границу в обратном направлении, вышел на пограничный пост и сдался. Пущенный вовремя слух – что офицер Нолан содержится не в Форт Ливенуорт, военной тюрьме строгого режима, а на самом деле выпущен из нее и легализован под документами на другое имя. Демонстрация в Далласе под лозунгом – «Хороший мексиканец – мертвый мексиканец». Все это требовало отмщения – и как можно скорее, мексиканцы должны были показать всем – техасцам, полиции, американскому государству, – что такого они не потерпят, и за пролитую кровь следует платить только кровью. В конце концов – разве не американцы столько лет пили кровь из мексиканцев, работавших на них за гроши, – теперь пусть сами прольют немного своей крови.

Или много.

Товарищ Мигель намеревался единственным остаться в живых после этой акции. Он был полицейским, знал методы и порядок действий своих бывших коллег, потому как проходил годичную практику в США и именно в приграничье. Он знал явки, которые не знал никто из группы, кроме него, – имена и квартиры наркоторговцев, «Койотов», перевозящих людей или грузы через границу… в любой момент вся эта плотная сеть наркораспространения могла превратиться в сеть террористическую.

Сейчас товарищ Гонсало сидел за рулем фургончика, идущего со строго разрешенной скоростью по прямой и гладкой стреле федеральной дороги, а товарищ Мигель сидел рядом и с раздражением вслушивался в то, что происходило за его спиной – скрип и так раздолбанного, с едва не вылезающими пружинами дивана и стоны с криками, больше похожие на крики диких зверей. Из всех троих ему было жаль только товарища Марию – она выглядела легкодоступной, но попытка подкатиться к ней после пары бокалов текилы не закончилась ничем, кроме оглушительной пощечины. Он вообще не мог понять – что такая женщина, привлекательная, образованная, из хорошей семьи могла найти в бродячем философе-революционере. Иногда женщин сложно понять. Он-то рискует жизнью, свободой, но он рискует ею за немалые деньги и немалые перспективы. Сложно даже представить – кем они, основатели, станут в новом Атцлане. А этот… раздать всем поровну, ну что за бред. Ни кола, ни двора, ни гроша, одни штаны.

И от того, что эта женщина любила такого – да как любила, заслушаешься, – товарищ Мигель, сидя под струей холодного воздуха из кондиционера, копил в себе мутную, тупую злобу.

– Эй, компаньеро! – крикнул он не оборачиваясь. – Хватит!

Звуки не прекратились.

– Завидуешь? – спросил Родриго, не прекращая делать свое дело.

– Нет, компаньеро. Просто вон там стоит полицейский. И если он что-то заподозрит, то остановит нас.

– Тогда мы его грохнем.

Идиоты…

Бело-черный дорожный крейсер полиции – вот и пойми, зачем он тут стоял, американские копы редко когда стоят просто так на дороге – пронесся мимо, стал еще одной деталью горизонта и не более того. Не взвыли заполошно сирены, не замигала люстра огней. Никто и не думал, что в белом фургоне едет смерть.

Смерть…

Товарищ Мигель взглянул на часы, затем на экран навигатора, который он принес с собой из Мексики и намеревался забрать после акции, потому что он ему еще мог очень сильно пригодиться. Немного опережают график, совсем немного. Достаточно будет просто немного постоять на окраине, и все будет нормально.

Дорога летела под колеса…

Из всех четверых только товарищ Мигель относился к США скорее с заинтересованностью, чем с равнодушием или тем более с ненавистью. В отличие от этих… революционеров, он больше года провел в США, дежурил вместе с местными полисменами, прикрывал границу, участвовал в облавах на «койотов» и наркоторговцев. Его интересовала эта страна исключительно в деловом, практическом плане. Он восхищался людьми, которые за несколько десятилетий из ничего создали единственную супердержаву на планете – и он презирал людей, которые на его глазах сдавали позицию за позицией, проматывая наследство отцов и дедов. Они были слабыми, эти люди, потому что они покупали нефть у своих врагов, и они покупали наркотики – у своих врагов, усиливая их год от года. Истерические выпады бывшей королевы красоты[80] не вызывали по ту сторону Рио-Гранде ничего, кроме саркастического смеха и иронических тостов стаканами с текилой. Все новые и новые части, посылаемые в далекие страны, оголяли тыл, оголяли мягкое подбрюшье США, страна истекала кровью. Вместо армии воевали наемники, наемники занимались всем: от уборки армейских сортиров до управления беспилотными летательными аппаратами, убивающими лидеров Аль-Каиды. Наемники – это люди, которые продадутся любому, кто больше платит, – а кто может заплатить больше, чем наркомафия? И будут ли британцы, русские, гуркхи, южноафриканцы воевать на территории США, когда придет беда?