Гнев божий - Александр Афанасьев

– Спасибо… – оценил совет Натан.

25 июня 2015 года

Рок-Спрингс, Техас, США

Наведем мосты через реку Рио-Гранде…

Техас – это не совсем Соединенные Штаты Америки, с этим вряд ли согласятся рядовые американцы – но с этим согласится любой техасец. Техас – это нечто большее.

Техас во все времена был пограничной зоной, la frontera es la frontera[76]. В соседней Мексике, с которой у Техаса была длиннющая сухопутная граница – спокойно никогда не было, то революция, как в восемнадцатом[77], то криминал. В Техасе выращивали скот на мясо, а скот… в общем, его легко пустить на мясо и по ту сторону границы, предварительно его угнав. До сих пор техасские рейнджеры – а такое подразделение существует только в этом штате – разыскивают в числе прочего пропавший скот.

Но самое страшное началось тогда, когда одни и те же мексиканцы стали составлять большинство, или, по крайней мере, значительную силу по обе стороны границы. И это были уже не те забитые мексиканские мигранты, которые по ночам переплывали реку Рио-Гранде или задыхались в тесной раскаленной солнцем душегубке фургончика по тридцать человек в небольшой машине. Это были потомки эмигрантов первой волны, родившиеся и выросшие в США, они являлись полноправными ее гражданами, они видели унижение своих матерей и отцов и хотели за него отомстить. Часто уже до совершеннолетия они получали солидный криминальный опыт и практику. Некоторые впоследствии вернулись в Мексику, где возглавили крупные бандформирования, самым успешным и известным из всех стал Эдгар Вальдез Вильяреаль по кличке Ла Барби, гражданин США, уроженец Техаса и командир бандформирований наркомафиозного картеля Синалоа, известных как М-13. Смертельный враг «Los Zetas», одной из основных наркомафиозных группировок, возглавляемой выходцами из федеральной полиции и мексиканского армейского спецназа, он буквально залил северные штаты кровью в жестокой междоусобной войне за контроль над путями транспортировки. Все дело было в том, что картель Синалоа находился ближе к Колумбии, основному производителю кокаина, и в значительной степени контролировал производство, а северные штаты были за «Los Zetas» и Западным картелем, перекрывая, таким образом, Синалоа путь транспортировки на основные рынки сбыта товара. Нельзя сказать, что это было смертельным для обоих картелей – как Зетас и Западный картель находили себе товар в Колумбии и пути транспортировки в северные штаты, так и Синалоа находил пути транспортировки в США. Однако такое расположение крупнейших преступных группировок страны, при которой каждая перекрывала кислород другой, не могло не сказываться на накале страстей во взаимоотношениях между ними.

Первоначально проблемы в Мексике ограничивались только криминальным насилием, которое год от года приобретало все больший размах и отличалось поистине эпической жестокостью. В десятом году страна впервые перешагнула порог в десять тысяч погибших в вооруженных столкновениях в год, за год до этого президент страны Кальдерон ввел в некоторых городах военное положение, распустил полицию и ввел в эти города армейские части. Помочь это не помогло – только навредило. Армия, соприкоснувшись с полицейской работой, начала стремительно разлагаться, даже быстрее, чем полиция. Вот, к примеру, ты произвел арест наркодилера, рисковал жизнью – и перед тобой сейчас лежит десять пакетов кокаина… ну, допустим, по пять килограммов каждый. Сколько из них ты сдашь, чтобы потом их торжественно, в присутствии журналистов сожгли? Все десять? А потом ты поплатишься за это жизнью – каждый раз в начале месяца мафия публикует списки приговоренных к смерти – несговорчивых судей, военных, полицейских, политиков. Если ты не сотрудничаешь с мафией, в тебя могут всадить несколько десятков пуль из «козьего рога» – автомата «АК-47», очень популярного у мафии, или одну пулю из винтовки пятидесятого калибра, которых в Мексике на душу населения на порядок больше, чем в тех же США. Мексика превратилась для фирмы Barrett в один из основных рынков сбыта, потому что от пули пятидесятого калибра не спасает ни один бронежилет. А те же Зетас могут принести тебя в жертву смерти – повесят за ноги, выпустят кишки и отрежут голову, и точно так же они могут поступить с твоей семьей. Сдашь пять? Тогда ты получишь достаточно за оставшиеся пять, которые ты толкнешь на улице, чтобы купить себе новую машину… и еще чего. Можно связаться с теми, у кого ты изъял этот наркотик, и позволить им подменить наркотик с чистым кокаином на пакеты, внешне точно такие же, как изъятые – но там процентов на восемьдесят будет сахарная пудра. Тогда тебя поставят на жалованье, в несколько раз большее, чем денежное довольствие, и если тебя убьет кто-либо – за тебя будут мстить. Были и такие, кто не сдавал ни одного – такие типы, алчные и корыстные долго обычно не жили.

Но все это – повальная коррупция, реки белого порошка, перестрелки на улицах с использованием гранатометов и крупнокалиберных пулеметов – до определенного момента не имело никакой политической и следующей за ней в связке террористической составляющей. Мексиканские наркодельцы не покушались на государство в целом, на государственные институты как своего государства, так и чужого. Да, они подтачивали его, и подтачивали крепко – но все-таки они жили в государстве.

Ситуация начала меняться году в двенадцатом. После мексиканского парламентского кризиса 2011 года были назначены досрочные выборы, одновременно президентские и парламентские. Потом эксперты и аналитики скажут, что нельзя было проделать это хуже, чем было проделано в Мексике в те годы. Политика в Мексике всегда была тесно связана с наркомафией и с наркоторговлей, и даже расцвет Мексики как государства не только транзитирующего наркотики, но и финансирующего их производство начался в девяностые с правления некоего Карлоса Салинаса де Гортари, президента, который умудрился в пять лет совершить убийство[78]. Способствовали этому два обстоятельства – политика США, которые в те годы занимались поиском и конфискацией активов колумбийских наркомафиозных картелей, и политика де Гортари, который дал собственным транзитерам зеленый свет в вопросах переправки наркотиков в США. В те годы наркотики переправляли не маленькими Цесснами – транзитеры в складчину покупали Боинги (!!!), которые совершали посадки на мало кому известных аэродромах и даже на военных базах, которых в связи с окончанием холодной войны законсервировали немало, и эти Боинги окупали себя за один рейс. В начале двухтысячных мексиканские транзитеры накопили достаточно денег, чтобы финансировать обескровленное производство наркотиков в Колумбии – теперь они не покупали наркотики, они вкладывали деньги в производство наркотиков, чувствуете разницу? Теперь они не платили деньги за готовый и обработанный кокаин, теперь они выдавали деньги (посредством агентуры бывших колумбийских картелей) крестьянам, выращивающим коку, чтобы в конце сезона они сдавали листья коки им. Тогда же, в начале двухтысячных, мексиканские картели начали вербовать людей из полиции и армии и организовывать крупные бандформирования: рынок был насыщен, свободных мест не оставалось, и тем, кто хотел увеличить свое производство, приходилось думать, как подвинуть со своего места соседа. Тогда же состоялись первые, еще робкие контакты с людьми Субкоманданте Маркоса – повстанческого командира, выдвигающего именно политические требования. Но государство реагировало на повстанцев Маркоса намного жестче, чем на действия транзитеров – и наркомафиози временно оставили парий от политики в покое.

На выборах одиннадцатого года двум основным группировкам – «Los Zetas» и картелю «Синалоа» впервые, несмотря на море пролитой крови друг друга, удалось договориться о поддержке единого кандидата в президенты и единой партии Мексики – социалистов. Как и в восьмом году, американцы, чувствующие, что они теряют весь континент – Бразилия, Боливия, Венесуэла, теперь под угрозой Мексика, – сделали все возможное и невозможное, чтобы не допустить социалистов к власти, не брезгуя никакими методами, в том числе и откровенными провокациями и подтасовками. Выборы, проходившие в обстановке непрекращающихся больших и малых скандалов, были настолько грязными, что, несмотря на сильнейшее давление, часть наблюдателей из Европы отказалась признать досрочные президентские и парламентские выборы демократическими. В результате этого Совет Европы оказался заблокированным этими отказниками и не смог принять единого мнения по поводу легитимности новой – старой власти Мексики. Это дало дополнительные козыри проигравшей социалистической партии, и сразу после выборов в Мехико, в крупнейшем мегаполисе мира, на улицы вышли люди, требующие признать победителем Социалистическую партию Мексики. Почти сразу эти уличные протесты переросли в массовые беспорядки, ставшие известными как «пятидневная гражданская война», в ходе которой погибли более ста человек. Тогда же появились политики, открыто взявшие курс на развал страны.