Запасной - Гарри Сассекский

24

ФЛЭК, ТАК ОНИ ЕЁ НАЗЫВАЛИ.

Она была забавной. И милой. И классной. Я встретил её в ресторане с приятелями через несколько месяцев после того, как мы с Челси разошлись в разные стороны.

Спайк, это Флэк.

Привет. Чем занимаешься, Флэк?

Она работала на телевидении. Была ведущей.

Прости, сказал я. Я не часто смотрю телевизор.

Она не удивилась, что я её не узнал, что мне понравилось. Она не отличалась раздутым самомнением.

Даже после рассказа о том, кто она и чем занимается, я по-прежнему не был уверен. Как твоё полное имя?

Кэролайн Флэк.

Через несколько дней мы встретились за ужином и играми. Вечер покера в квартире Марко, Брэмхэм Гарденс. Через час или около того я вышел на улицу в одной из ковбойских шляп Марко, чтобы поговорить с Билли Скалой. Выйдя из здания, я прикурил сигарету и посмотрел направо. Там, за припаркованной машиной... две пары ног.

И две покачивающиеся головы.

Кто бы это ни был, он не узнал меня в шляпе Марко. Поэтому я смог непринужденно подойти к Билли, наклониться к его полицейской машине и прошептать: Страшила на три часа.

Что? Нет!

Билли, как они могли узнать?

Понятия не имею.

Никто не знает, что я здесь. Они следят за мной? Они залезли мне в телефон? Или в телефон Флэк?

Билли выскочил из машины, забежал за угол и застал врасплох двух фотографов. Он закричал на них. Но они закричали в ответ. Уверенные в себе. Наглые.

В тот вечер им не досталось никаких фотографий — маленькая победа. Но вскоре после этого они сфотографировали меня и Флэк, и после этих фотографий поднялась шумиха. Через несколько часов у дома родителей Флэк собралась толпа, у домов всех её друзей и дома её бабушки. В одной из газет её назвали "простушкой", потому что она когда-то работала на фабрике или что-то в этом роде.

Господи, подумал я, неужели у нас в стране живут только невыносимые снобы?

Я продолжал время от времени встречаться с Флэк, но мы больше не чувствовали себя свободными. Мы продолжали, я думаю, потому что искренне наслаждались обществом друг друга и потому что не хотели признавать поражение от рук этих придурков. Но отношения были испорчены, и со временем мы пришли к выводу, что они не стоили того, чтобы терпеть горе и преследования.

Особенно для её семьи.

Прощайте, сказали мы. Прощайте и удачи.

25

Я отправился с JLP в Кенсингтонский дворец на коктейльную вечеринку с генералом Даннаттом. Когда мы постучали в дверь квартиры генерала, я волновался сильнее, чем когда уходил на войну.

Генерал и его жена, Пиппа, тепло встретили нас, поздравили меня.

Я улыбнулся, но потом нахмурился. Да, сказали они. Им было жаль, что моя служба прервалась.

Пресса — они всё портят, не так ли?

Да, конечно, портят.

Генерал налил мне джин с тоником. Мы расположились в креслах, и я сделал большой глоток, почувствовал, как течёт джин, и сказал, что мне нужно вернуться. Мне нужно всё сделать правильно.

Генерал уставился на меня. А, понятно. Ну, если так...

Он начал размышлять вслух, перебирая различные варианты, анализируя последствия каждого из них.

Как насчёт... стать пилотом вертолёта?

Ух ты. Я откинулся назад. Никогда не думал об этом. Может быть, потому что Вилли и мой отец, дедушка и дядя Эндрю были пилотами. Я всегда стремился делать что-то своё, но генерал Даннатт сказал, что так будет лучше всего. Другого варианта нет. Я буду в большей безопасности, так сказать, над сражением, среди облаков. Как и все остальные, служащие со мной. Даже если пресса узнает, что я вернулся в Афганистан, даже если они снова сделают какую-нибудь глупость — ну и что? Талибы могут узнать, где я нахожусь, но пусть попробуют отыскать меня в небе.

Сколько учиться на пилота, генерал?

Около двух лет.

Я помотал головой. Слишком долго, сэр.

Он пожал плечами. Столько, сколько нужно. И это не просто так.

Нужно будет много учиться, объяснил он.

Черт возьми. На каждом шагу жизнь стремилась затащить меня обратно в классную комнату.

Я поблагодарил его и сказал, что подумаю об этом.

26

НО Я ПРОВЁЛ то лето 2008 года, не думая об этом.

Я вообще мало о чём думал, кроме трёх раненых солдат, которые летели со мной на самолёте домой. Я хотел, чтобы другие люди тоже думали о них и говорили о них. Но никто не думал и не говорил о британских солдатах, вернувшихся с поля боя.

Каждую свободную минуту я пытался придумать, как это можно изменить.

Тем временем Дворец не давал мне покоя. Меня отправили в Америку, в первую официальную рабочую поездку. (До этого я один раз был в Колорадо, занимался рафтингом и ездил с мамой в Диснейленд). JLP участвовал в составлении маршрута, и он точно знал, чем я хочу заняться. Я хотел навестить раненых солдат, возложить венок на месте Всемирного торгового центра. И я хотел встретиться с семьями тех, кто погиб 11 сентября 2001 года. Он всё это устроил.

Я мало что помню о той поездке, кроме этих моментов. Оглядываясь назад, я читаю рассказы о шумихе, которая была повсюду, куда бы я ни пошёл, о восторженных обсуждениях матери, во многом благодаря её любви к Америке и её памятным визитам туда, но больше всего я помню, как сидел с ранеными солдатами, посещал воинские захоронения, разговаривал с семьями, охваченными горем.

Я держал их за руки, кивал и говорил им: Я знаю. Думаю, все мы утешали друг друга. Горе легче всего понять.

Я вернулся в Британию с твёрдой верой в то, что необходимо сделать больше для всех, кто пострадал от войны с терроризмом. Я выдохся, сам того не зная, и часто утром я просыпался, чувствуя слабость. Но я не понимал, как можно свернуть с этого пути, ведь так много людей просят о помощи. Так много страдает.

Примерно в это время я узнал о новой британской организации: "Help for Heroes" (Помощь героям). Мне понравилось то, что они делают, то, что они привлекают внимание к бедственному положению солдат. Мы с Вилли связались с ними. Чем мы можем помочь?

Есть кое-что, сказали основатели, родители британского солдата. Вы можете носить наш браслет?

Конечно! Мы надели его на футбольный матч вместе с Кейт, и эффект был потрясающим. Спрос на браслет взлетел до