Время невиноватых - Данил Корецкий

Молодежь научилась прекрасно обходиться без литературы. Спрашиваю на лекции: «Вы это читали?» Качают головами — нет. но смотрели кино. Слишком много сейчас альтернативы чтению — Интернет. DVD и прочее. Раньше мы ругали американцев, которые издавали «Войну и мир» в виде дайджеста на 30 страницах. А теперь можно составить краткий синопсис любой книги, люди прочтут и будут довольны, что приобщились к высокому. Мировая литература эксплуатирует три вечных темы — голод, война и любовь, но их реализация должна быть талантливой и разной. А низкосортные штамповки, бесконечно перепевающие одни хилые сюжетцы. — они в принципе не могут существовать, ибо нормальный читатель просто не станет их покупать. Но… Покупают!

Почему? Да потому, что средства массовой информации воспитали нового человека из «поколения пепси», у которого «все будет кока-кола»! Навязывание культуры потребления, а не труда, неправильных слов, неграмотных неологизмов — все это неизбежно ведет к дебилизации населения.

Я пришел к страшному выводу, что тем. кто «заказывает музыку»: производителям товаров и рекламы. — выгодно создание дебильного поколения. Дебилам проще навязывать искаженные стандарты поведения, продавать всякую ерунду, разными путями высасывать из них деньги. Ради денег все и делается: даже за счет увлекательных ночных телепрограмм растягивается прайм-тайм, и плевать, что страна переводится на ночной ритм жизни. А когда отдыхать для работы? Когда работать? Если так будет продолжаться — читать не станут вообще. Это раньше было стыдно не читать.

Сейчас ничего не стыдно, надо спешить «брать от жизни все»! Кстати, раньше в этом состояла цель уголовного мира.

Дебилизация с косвенным умыслом

«Реклама — двигатель торговли» — некогда абстрактная поговорка в период товарного изобилия приобрела вполне конкретные формы. Я считаю себя иммунизированным от промывания мозгов, но именно под влиянием рекламы посмотрел «Ночной дозор», потом купил и прочел все три книжных «Дозора», потом с компанией друзей посмотрел «Дневной дозор». Это подтверждает эффективность и высокий уровень рекламной кампании — вот первый феномен фильма.

Выйдя, обменялись впечатлениями: никому не понравилось. Спецэффекты — шикарные, режиссура — выше всяких похвал, операторская работа замечательная, актеры играют хорошо. Однако драматургия напрочь отсутствует. Из классического набора «завязка — кульминация — развязка» в фильме наличествует одна развязка. Надо сказать, весьма впечатляющая: апокалипсис, катящееся колесо обозрения, разрушенная Москва… Непонятно: из-за чего все это? Вроде и повода не было. Ну, ели, пили, веселились. «Иные» в компании с узнаваемыми лицами реального мира. Ну, ладно, подрались, порезались, это бывает, но ради чего по вогнутому фасаду «Космоса» на авто носиться? Зачем Останкинскую башню валить? Если в книге все элементы классической триады присутствуют, то создатели фильма их успешно искоренили.

И это второй феномен: сейчас уже не модно добросовестно переносить литературное произведение на экран, считается хорошим тоном его «улучшить». Но дело это, увы, не всегда благодарное.

Великий Спилберг попытался поправить Уэллса, «улучшил» «Войну миров» и… стало видно, что по сравнению с классиком он вовсе не велик.

Но «Дозор» и без драматургии, и без смысловой насыщенности делает колоссальные коммерческие сборы. Это его третий феномен, отражающий процессы, происшедшие в обществе за последние десятилетия.

Когда-то зрители приносили в кинотеатры семечки, что считалось проявлением бескультурья. Теперь в залах продают поп-корн, что считается некоей американизированной продвинутостью.

Некогда в заплеванных кинотеатрах маргинальная шпана улюлюкала, когда на экране целовались. На премьере «Антикиллера» в окруженном дорогими автомобилями и набитом элитной публикой кинотеатре «Пушкинский» тоже раздавались крики: «Экшен давай, экшен!» Это происходило в редкие минуты, когда герои переставали драться или стрелять, пытаясь внятно объяснить, почему они дрались и стреляли. Но объяснения никого не интересовали.

Увы. надо признать честно и откровенно: глобальное оглупление населения практически завершилось. Навязчивая, агрессивная реклама предписывает пить пиво, жевать «нереально вкусную» (то есть невкусную) жвачку, спать днем, а ночью говорить по телефону, покупать чудодейственные лекарственные снадобья, скачивать «прикольные» мелодии на телефон, танцевать, развлекаться, потреблять и еще раз потреблять. Когда работать и где брать деньги на все это. реклама умалчивает. «Мобильные вампиры» сами находят ответ на этот вопрос.

Круг на сцене жизни провернулся, декорации изменились: эпоха Анатолия Собчака сменилась временем Ксении Собчак. Герои нашего времени безголосые «попсовики» с лицами вырожденцев: именно они называются «элитой» общества, с них предлагается «делать жизнь» подрастающему поколению. Но как косноязычно и убого они изъясняются в своих интервью! Какую бездну дремучего невежества демонстрируют в простеньких викторинах! В передаче «Умницы и умники» видишь совсем другие лица, совсем другой ум, совсем другие наряды. Но этих ребят и их родителей никто элитой не считает…

Не слишком развитые и малокультурные люди были всегда. Раньше такие не олицетворяли зрительскую аудиторию. Они стеснялись своей неразвитости, иногда даже прикидывались, что понимают больше, чем на самом деле, чтобы выглядеть приличнее. Пытались подлаживаться под общую массу. И культура была настроена на других, развитых, а «ущербным» предлагалось подтягиваться до общего уровня.

Сейчас совсем другое. Производители рекламы, фильмов, иной поп-продукции именно на примитивный сегмент зрительской аудитории и ориентируются. Примитивность принимается и утверждается в качестве нормы, единого стандарта.

Почему — понятно. Рынок, коммерческий интерес определяет сегодня массовую культурную политику. Так не только в кино. Так на телевидении, в книгоиздании, на эстраде, в рекламе. Редактор объясняет автору: чтобы книга хорошо продавалась, надо, чтобы она была глупее. Сложилась даже соответствующая терминология.

«Ну, это же просто Кафка!» — услышал я о ругательной оценке на одном из телеканалов.

«Так это комплимент. — уточнил я. — лестное сравнение с великим писателем».

«Что вы, — объяснили мне. — это у них ругательство. Это значит, что слишком сложно, зритель не поймет».

Результаты такой политики все ощутимее. Массовый читатель, зритель становится удручающе примитивен. И все более в себе уверен. Это крикливое серое большинство больше не стесняется своих вкусов. Наоборот, агрессивно их утверждает вместе с производителями такой продукции. И процесс этот набирает обороты на глазах. Телевизионщики переводят всю страну на ночной режим мобильных вампиров, ставя популярные фильмы на час, два. три. четыре ночи. Цель проста: растянуть прайм-тайм — тогда сверхдоходы от рекламы станут еще выше.

Конечно же, у руля этих процессов стоят вовсе не глупые люди. И они прекрасно понимают гибельность этого пути для народа. Но заботит их только выгода. То есть оглупление, дебилизация населения для них не самоцель, а инструмент. Это. как говорят юристы, косвенный умысел. То есть — когда человек предвидит наступление неблагоприятных последствий и безразлично к ним относится. Но все равно это умысел!

Автор и его книги

— Как началась ваша творческая деятельность?

— С устного сочинительства для друзей, тогда мне было десять лет. Жили мы в неблагополучном районе Ростова — на Богатяновке. кругом все поголовно судимые, книжек там никто не читал. Так что у соседских пацанов мои «рассказики» пользовались большим успехом.

В двенадцать лет написал и послал на конкурс в «Известия» свой первый рассказ, удостоившийся разгромной рецензии. Когда мне исполнилось двадцать, журнал «Техника-молодежи» напечатал мой первый рассказ-миниатюру. С 1968 до 1984 года безуспешно рассылал очерки и рассказы по редакциям и издательствам. Результат: 85 отказов и 4 публикации.

Первый роман «Смягчающие обстоятельства» писал четыре года заведомо «в стол». В те годы он был стопроцентно неиздаваемым. Еще четыре года рукопись ходила по издательствам. Зато потом издал все. кроме того — самого первого рассказа. Решил было и его опубликовать — для интереса, но не нашел. Хотя где-то эта рукопись лежит, ведь у меня ничего никогда не пропадает.

— К вам популярность пришла после «Антикиллера» или это случилось раньше?

— Все в мире относительно. В восьмидесятых годах у меня вышли две книги судебных очерков, много рассказов и повестей, потом стотысячными тиражами — роман «Смягчающие обстоятельства» и сборник «Принцип карате». По тем временам это был очень большой успех и большая популярность. Про тиражи в 15 миллионов тогда никто не мог и мечтать. Но в 94-м вышла «Пешка в большой игре» — это уже был другой уровень успеха. А в 95-м «Антикиллер» — вообще, феерическая реакция: роман 51 раз занимал первое место в рейтинге «Бестселлеры Москвы», который публиковало «Книжное обозрение». Его тираж превысил 5 миллионов!