Дмитрий Лихачев - Валерий Попов

«При всей ее деловитости и аккуратности, — вспоминал Лихачев, — Вера всю жизнь спешила, словно знала, что время ее ограничено — со всеми ее статьями, диссертациями, поездками за границу. И как много она успела! Когда мы с мамой ездили по Волге — в каждом музее были Верины ученицы, и говорили о ней с уважением и благодарностью.

Вера и дома работала как автомат — быстро накрывала на стол, быстро убирала со стола, быстро мыла посуду. Когда на Пасху шли в Шуваловскую церковь к могилам родственников, убирала их… И погибла она по-своему прекрасно — спешила на родительское собрание».

В парке Лесотехнической академии, возле которого, на Втором Муринском, жила вся семья Лихачевых, есть место, где много гаражей, автобаз. Там Вера и погибла — обходила спереди стоявший у тротуара грузовик и попала под легковую машину.

«Я больше всего боялся за девочек, — пишет Лихачев. — Учил их, переходя улицу, смотреть сначала налево, потом направо… Налево она не посмотрела. А направо уже не успела посмотреть!»

Когда погибла Вера, Лихачевы-старшие были в поездке… Очевидцы вспоминают, как их привезли на машине к дому, как они вышли и медленно пошли под руку — немолодые уже люди.

Александр Рубашкин вспоминает, как его сестра-медик, вместе с мужем-реаниматологом, жившие в том же доме, пытались привести Лихачевых в норму. Лихачев отказался смотреть на мертвую Веру до похорон.

Лихачев вспоминал: «Вера и Мила (Мила тоже стала искусствоведом, работала в отделе Древней Руси Русского музея. — В. П.) благодаря своим красным музейным книжечкам проводили нас всех в музеи, в дом Китаевой, в Павловске — на выставки костюма, портрета, мебели… Вера с Юрием Ивановичем и Зиной ездили в Пушгоры».

Вспоминаются более ранние записи Лихачева: «Интеллигентность создается незаметно, воспитывается в разговорах, в выборе мест для прогулок, в замечаниях по поводу виденного».

По воспоминаниям лихачевской сотрудницы Н. Ф. Дробленковой, горе было всеобщим:

«Как трагический финал последних „проработок“ Лихачева прозвучало для всех нас известие о внезапной смерти 11 сентября 1981 года дочери и соавтора Дмитрия Сергеевича, Веры Дмитриевны Лихачевой. Она была сбита машиной, которая внезапно вынырнула из-за угла, как будто именно ее и поджидала. В этом году вышла четвертая ее книга „Искусство Византии IV–XV веков“, но уже с некрологом Г. К. Вагнера.

Хоронили Веру Дмитриевну на Комаровском кладбище. Накануне мне передали просьбу Дмитрия Сергеевича прийти с фотоаппаратом. Однако день был пасмурный, моросил мелкий дождик, лесное кладбище было слишком темным: и хотя я, заливаясь слезами, отсняла всю пленку, ни одного кадра не получилось. В памяти нашей Вера Дмитриевна Лихачева навсегда осталась живой.

Дмитрий Сергеевич держался спокойно, но когда первый ком земли упал на крышку гроба, раздался его стон и он быстро пошел к воротам кладбища…»

Лихачев сам нарисовал крест для могилы Веры по северным русским образцам. Захотел делать его из дерева: если поставить мраморный — будет ли теплым?! Потом целовал крест: теплый! Натирал крест воском — и дождь скатывался с него… Сейчас они лежат рядом.

Записки Лихачева в «тайной папке» начаты уже после смерти Веры и ее похорон.

«…На Вериных похоронах шел дождь. И под дождем над головами и зонтами собравшихся летала какая-то большая птица».

«…Синицы прилетали, когда я был на кладбище и думал о Вере… Перед отъездом в Узкое (санаторий Академии наук. — В. П.) я ходил на кладбище, и я громко обращался к Вере: „Слышишь ли меня?“ — и просил ее помочь воспитать Зиночку счастливым и хорошим человеком. Прилетела маленькая птичка и трижды издала писк, похожий на приглушенный звонок».

Лихачев, расчувствовавшись, уходит от своего строгого научного восприятия, позволяет себе отнюдь «не научные» наблюдения:

«Однажды на дачу зашла знакомая, знавшая Веру с детских лет — и вдруг птица со всего размаху ударилась о стекло нашей спальни. Но не упала, сделала круг и снова ударилась в стекло, упала и лежала, как мертвая. Но ожила».

Открылась больная, кровоточащая лихачевская душа. Лихачев в этих записях так откровенен, что рассказывает даже свои сны:

«…Сажусь в машину с Зиной, и вдруг вижу — не Зина, а Вера!»

…Дочка Зина, действительно, очень похожа на маму!

Другая запись Лихачева:

«…B 1982 году на поминки 11 сентября во сне появилась Вера. „Будут пирожки с мясом!“ — но слово „поминки“ не сказала… словно не хотела признавать, что ее уже нет… На Комарове кое кладбище приехал целый автобус от Академии художеств… Могила была очень красивая, и Игорь Александрович Бартенев восхищался крестом (деревянным)… Были пирожки с капустой, самодельная вкусная семга, миноги, индейка, рыбное заливное. Все очень хорошо говорили о Вере. Подчеркивали ее воспитанность, ум, такт, лучезарность, женственность, приветливость к людям, к молодежи и ученикам. Когда выходили ее книги и статьи, они всегда поражали серьезностью. Не подозревали в ней столько воли, смелости, способности к борьбе и умения сохранять спокойствие. Ее хорошие отношения с иностранными учеными объяснялись ее женственностью, воспитанностью, умением себя держать, интеллигентностью. После печальных тостов, когда пора уже было уходить, поднялся общий интересный разговор. Лучше всех о Вере говорили — Дмитриев, Юзбашьян, Медведев, Гривнина, Бартенев (сказывается все же дворянское воспитание)».

Еще одна запись Лихачева:

«Сегодня 2 мая. В этот день Вера всегда выносила кресло в сад — даже если еще лежал снег. Садилась в кресло и, закрыв глаза, загорала. Когда не смотрели на нее, лицо ее делалось скорбным и усталым. Сколько ей пришлось пережить!»

И Дмитрию Сергеевичу — тоже.

…Написание истории семьи Лихачевых продолжил автор не совсем «ожиданный»: внучка Зина. Наверное, неслучайно мудрый и проницательный Лихачев именно ей завещал свою «тайную папку». И записки Зины явно подсказаны «тайной папкой», завещанной ей. Именно она продолжила описание семейной жизни Лихачевых — так же пронзительно и откровенно, как ее дед.

Нелегко в детстве остаться без мамы. Трагедия ужасна еще и тем, что не заканчивается сама собой, а неизбежно прорастает в будущее, губит и его. Наблюдательнейший Даниил Александрович Гранин рассказывал мне: «Когда мы узнали о несчастий, собрались с Риммой и поехали к Лихачевым. Дмитрий Сергеевич сначала не мог говорить. Потом все же взял себя в руки и заговорил — о том, какая замечательная была Вера: умная, талантливая, красивая, как ее все любили и уважали. Он говорил очень долго — и вдруг Мила встала и вышла из комнаты».