Колдовской знак - Евгения Александрова

– Хорошо, Дайни, – Сеймон качнул головой и сел в соседнее кресло.

Повисло неловкое молчание. Джейна не понимала, как себя вести. Надо его поправлять или лучше не спорить? Но он был таким… нормальным вначале, совсем и не скажешь, что с ним что-то не так. Может быть, Алекс ошибся?

– Я… Джейна.

– О, – он посмотрел на неё, прищурив левый глаз. – Да. Да, конечно. Джейна.

От его взгляда она просто терялась.

– Пойду посмотрю… – Джейна чуть было не сказала «лошадей», но Алекс-то их уже увёл. Тогда она просто подошла к окну, за которым уже сгустились тучи. Вот отчего так темно. Начинался дождь. Как там Алекс говорил: «три дня дождь и день сухо»?

– Боишься меня? – внезапно задал вопрос Сеймон, бесшумно подошедший слишком близко.

Джейна вздрогнула.

– А? Нет! – слишком громко ответила она. – Нет, что вы.

Он снова улыбался. Он слишком много улыбается, от этого становится нехорошо.

– Дайни, не стоит меня бояться. Тебя может пугать то, что я знаю больше тебя. Да-да, много больше. Даже больше, чем Алекс. Он от многого отказался, когда начал бегать от ордена, он многое потерял. А ты даже не знаешь, как устроен наш мир.

– Нет, почему же… примерно знаю, – вяло попыталась она возразить, но он будто не слышал.

– Ты ничего не знаешь. А хочешь ли? – Светлые, с тёмными ободками глаза почти не моргали, будто затягивали в свой безумный омут.

– Давайте я помогу убраться? – Джейна попыталась пройти в комнату, но он не отходил.

– А может, это ты мешаешь нам?

– Что?

Казалось, он иногда разговаривает сам с собой. Сеймон схватил её за руку, останавливая и заставляя смотреть в лицо.

– Может, это из-за тебя Алекс сомневается? Как ты не видишь, что нам нужен такой, как он. Это для благого дела. Мы бы могли свергнуть этих зарвавшихся Серых. Надо только время… время, время, – он забормотал, не выпуская её запястья. Сделалось больно. – Время. Оно уходит. Жизнь. Смерть. И всё напрасно… – Сеймон резко заморгал, отчего левое веко задёргалось.

– Пустите, – Джейна попыталась вырваться.

– Нам нужен он. И ему нужны мы. Ему не нужна ты! Отпусти же и не мешай, глупая. Весь мир нуждается в дарханах. Мы несём свет божественной любви, когда Серые сеют свою мглу. Свет и знания. – Сеймон наконец отпустил её, а сам рассеянно остался стоять у занавешенного окна и сквозь узкую щель, которую оставил Алекс, уставился на ползущие по стеклу капли. Джейна отошла на несколько шагов. Казалось, вид капель на стекле настолько его поразил, что он застыл, как заворожённый, и только бормотал под нос: – Свет и знания… мы хранители света и знаний…

Алекс вернулся, когда уже совсем стемнело.

К тому времени Джейна успела скрыться от Сеймона на втором этаже и сидела там, забившись на низкую койку в кучу пледов. Джейна сверлила дверь взглядом и сторожила каждый звук, каждый скрип досок, который то и дело раздавался с первого этажа. Один раз показалось, что Сеймон хотел подняться, но передумал и остановился на лестнице.

И только сейчас она слушала звук шагов по ступеням с замиранием и радостью. Шаги были не суетливые – то затихающие, то снова семенящие, – а совсем другие: спокойные, уверенные, твёрдые. Сначала распахнулась входная дверь, впуская в дом шум дождя. Короткий приглушённый разговор. И вот уже он идёт наверх. Остановился у её двери. Джейна вскочила, боясь, что он пройдёт мимо, но Алекс коротко постучал и открыл.

Такой уставший и промокший, наверняка совсем продрог.

– Нашёл ялик у рыбаков, на пристанях, в часе ходьбы. Уходим утром. Есть шанс добраться до одного острова, не так далеко отсюда, где можем найти помощь. Может быть, даже найдём следы «Ясного» – я просил Мейка дождаться меня.

– Но Эрик… как же он?

– У него есть время вернуться до завтрашнего утра.

Джейна взглянула на улицу. Там уже подбиралась к городу ночная темнота. Времени Алекс оставил ему совсем немного.

Всё катится в пропасть.

– Но что с ним будет?! А с твоим братом?

Алекс подошёл и устало присел рядом на край, расстегнул влажный камзол. От сапог оставались мокрые следы, с волос капало, но он не обращал на это внимания.

– Я не знаю! Я больше ничего не знаю. Всё, что я делаю, – всё бессмысленно, Джейни! – Он посмотрел ей в глаза. – Мой путь снова привёл в никуда. Я шёл на встречу с Талирой, думая, что могу что-то изменить, но это был самообман. Обещал спасти Эрика – а не спас. Война началась, но я не хочу воевать. Мой брат… родная кровь, сошёл с ума. И, похоже, он не первый в нашем роду.

– Не первый?

– Сиркх. Тот самый, да. Сиркх – мой дед, отец моего отца. – Джейна удивлённо ахнула. – Да, у меня отличные родственники. Когда-то я думал, что я герой, я очень хотел им быть. Но посмотри на меня – да я так далёк от геройства, что это просто смешно!

Джейна не выдержала, схватила его за руку и потянула на себя:

– Мне всё равно, кто твой дед и кто твой брат. Они – не ты!

Алекс упёрся взглядом в пол. «Посмотри же! Посмотри на меня!» Джейна снова искала его взгляд, но он резко забрал ладонь и сразу прижал к себе. И поднялся:

– Забудь! И я забуду. Не сегодня завтра за нами придут. Отсюда тебя вытащу, а там – будь что будет.

Дождь лил и лил. Не переставая. Без грозы, без молний. Уныло и тягостно… Вколачивал струями в землю. Бездонная темнота за окном казалась давящей и угрожающей – Джейна не в силах была погасить единственную свечу. Эрик не появился. Где-то ходил по дому сумасшедший, который мог в любой момент их выдать, а её вообще невзлюбил.

После разговора с Алексом от жгучей тоски, тянувшей в груди, Джейна не находила себе места, не могла спать, лежать, оставаться в этой тишине. Его отчаяние и его боль бередили душу. «Забудь. И я забуду…» Ему не всё равно? Не выдержав, она поднялась и дошла до другой комнаты.

Их мир рушится, расползается, как земля под этим дождём. Будь что будет! Она должна сказать ему… да и что терять? Джейна тихо поскреблась в дверь, чтобы не разбудить хозяина дома. Тот теперь казался страшнее самого ужасного чудища, те хотя бы предсказуемы… Громыхнул ливень, сильнее забив струями по тонкой крыше.

Алекс лежал, вытянувшись в полный рост, на каком-то старом широком матрасе прямо на полу и, похоже, ещё не спал. Даже не снял с себя промокшей рубахи.

– Мне страшно.

Услышав