За дверью - Антон Белозеров

— Пожалуйста, покороче! — попросил Анисим Коловоротов, разливая по рюмкам напитки.

— Так вот. У этого директора свой дом на окраине Самовары. Ну, вы понимаете, что у директора дом далеко не маленький и совсем не скромный. И вот сидим мы, выпиваем, закусываем. Жена директора тоже, конечно, с нами. А сын директора, парнишка лет десяти, как призрак, ходит по дому и все косо на нас поглядывает. Я спрашиваю у директора: «Чего это вы с сыном не разговариваете, наказали его за что-то?». «Да нет», — отвечает директор, — «Просто сын мой очень расстроен, потому и к нам не подходит. Переживает». «А что случилось?» — забеспокоился я. А директор мне и говорит: «Собаку у нас два дня назад съели…»

— Как съели? — ахнула Цедария.

Кондрат Полуухов поднял вверх указательный палец:

— Вот и я спросил то же самое. Директор мне объяснил, что у них в Самоваре безработных — чуть ли не треть города. Еще треть получает в месяц по семьсот-восемьсот дурблей. И это при том, что ежемесячная квартплата — полторы тысячи. Народ голодает. Так что в Самоваре на улицах вы не увидите ни голубей, ни ворон, ни бродячих собак. И ловят их не какие-нибудь опустившиеся алкоголики, а вполне приличные люди: врачи, учителя, инженеры. Жить-то им как-то надо. А когда они приходят домой и смотрят в глаза своим голодным детям… Ну, вы понимаете. Правда, домашних собак раньше не ловили. Это началось только в последнее время. Директор и его семья думали, что уж их-то беда не коснется, вот и отпускали свою собаку бегать ночью по участку вокруг дома. Забор-то у них капитальный — кирпичный, выше роста. А утром хватились — собаки нет. Значит, ночью ее кто-то отловил. Ну, а зачем отловил — понятно.

— Может быть, похитители за собаку решили выкуп потребовать? — предположил один из гостей.

— Нет. Директор объявления по всему району расклеил, мол, верните собаку за вознаграждение. Но, похоже, ее съели в ту же ночь. Может, похитители потом и пожалели, что не догадались вернуть ее за деньги… Но, когда дело сделано, потом-то кто признается?

Матрена Лопухаева, учительница математики в той школе, где работал Мыстр, задумчиво проговорила:

— А вот у нас в Мураве обратная проблема: бродячие собаки расплодились сверх всякой меры. Вечером страшно пройти по скверу. Там постоянно обитает стая из восьми или десяти здоровенных собак.

Анисим Коловоротов рассмеялся:

— Вот поэтому нас, муравцев, так не любят во всей остальной Колоссии. Когда провинция голодает, у нас пища свободно бегает по улицам.

Демьян Фиолетов, друг Мыстра и Алевтины по институту, невесело усмехнулся:

— Когда из Колоссии вывезут последний килограмм теллургия и последний литр нафтелина, через Мураву перестанут проходить денежные потоки. Тогда и нам придется собак жрать. Ведь у нас в Мураве три четверти продуктов привезено из-за границы. Когда продавать нам будет нечего, то и продукты ни на что не купим. На первое время, конечно, на продовольствие введут карточки, как во времена Уравниловки, а потом…

От этого мрачного прогноза все гости притихли. Даже вилки и ножи перестали стучать по тарелкам.

Лишь жизнерадостный Анисим Коловоротов поднял свою рюмку и провозгласил:

— Будем надеяться, что это время никогда не наступит. Демьян, ты еще двадцать лет назад, когда мы учились в институте, говорил, что мир катится в пропасть. А мы все живем. И, надо признаться, живем неплохо! Так выпьем за то, чтобы жить с каждым годом все лучше и лучше!

Гости оживились и стали дружно чокаться. Когда все начали закусывать, и в разговоре возникла пауза, я спросил у Кондрата Полуухова:

— Если в Самоваре есть нечего, то тогда для кого строится завод по производству колбас?

Тот непонимающе посмотрел на меня:

— Если девять десятых жителей голодают, то оставшиеся десять процентов живут вполне сносно. А местные царьки — губернатор, бизнесмены, бандиты — так и вообще распрекрасно. Именно для них и будут выпускаться самые разные деликатесы.

— Неужели царьки не боятся, что когда в Самоваре закончатся собаки, голодающие примутся за них самих? Я, конечно, имею в виду грабежи, а не каннибализм.

— Да кто же осмелится тронуть хозяев города?

— Но ведь собаку у директора завода похитили? Может быть, в следующий раз заберутся прямо к нему в дом?

— Тогда это уже будет преступление!

— А морить людей голодом — не преступление?

Мой последний вопрос заставил собравшихся задуматься.

— Отчаяние может толкнуть людей на любое преступление, — сказал Мыстр.

— Для того-то и существуют полиционеры, чтобы защищать честных граждан от преступников, — сказала Устинья, жена Кондрата Полуухова.

— Остается только выяснить, кто в Колоссии преступник, а кто — честный гражданин, — заметил Демьян Фиолетов.

Боблин Шемар Курасин, сотрудник Государственного Колосского института изучения проблем истории, произнес:

— В Мураве теперь жить тоже не очень-то приятно. Помните, какой у нас был район — тихий, зеленый? А теперь прямо напротив нашего дома построили магазин.

— Да-да! — подхватила боблинка Зоара, его жена. — Это просто ужас какой-то! Магазин круглосуточный, так что мы теперь совершенно не можем спать по ночам!

— Так радоваться надо, в нашем-то возрасте… — хихикнул Анисим Коловоротов, за что немедленно получил от своей супруги толчок локтем в бок.

— Да нет, я серьезно! — повысила голос Зоара, видимо, эта проблема задевала ее до глубины души. — Я говорю не просто об обычном шуме. Но ведь возле магазина постоянно собираются все местные алкоголики. С вечера и до самого утра — нецензурные вопли, ругань, драки. Вокруг магазина и дома — грязь. А то еще ночью подъедет пьяная компания на автомобиле, поставит его прямо возле дома, откроет все двери, включит музыку на полную громкость — тут не только не заснешь, тут с ума можно сойти!

— А вы пробовали писать жалобы? — спросила Алевтина Соображаева.

— Мы их писали, когда магазин только строился. Ведь его построили против всех санитарных норм — в пяти шагах от дома. Да что толку… Говорят, этот магазин принадлежит какой-то преступной группировке. Бандиты-то все необходимые разрешения получили без труда. Кто же осмелится им отказать?

Шемар Курасин тяжело вздохнул:

— Иногда думаешь: сгорел бы этот магазин!

— Так в чем же дело? — спросил я.

— В смысле?… — боблин посмотрел на меня.

— Все очень просто, — я показал на одну из бутылок, стоявших на столе. — Алкоголь, конечно, горит плохо. Но ведь бутылку можно наполнить чем-то более горючим.

— Вы что же, молодой человек, предлагаете мне совершить поджог? Ведь это уголовно наказуемое деяние!

— А как же покой и здоровый сон жителей целого дома? — парировал я. — Почему страдать должны ВЫ, а не те, кто причиняет вам неудобства? Первыми нарушили закон они. Вы всего лишь восстановите справедливость. Кроме того, если подойти к делу разумно, вас никогда не вычислят и не арестуют.

— Нет! — покачал головой Шемар. — Я никогда не смогу совершить преступление. И вообще, я думаю, что твои слова — всего лишь шутка. Ты же не всерьез предлагаешь мне поджечь магазин?

— Конечно, не всерьез! — улыбнулся я. — Я всего лишь хотел узнать, готовы ли вы отстаивать свою честь и достоинство, или можете только терпеть и жаловаться.

Шемар открыл было рот, чтобы произнести что-то резкое, но, посмотрев мне в глаза, осекся и потупился. Видимо, он почувствовал во мне силу, которой не было в нем самом. И это была даже не сила магии, а всего лишь сила духа.

— И все-таки закон нарушать нельзя! — заявил Кондрат Полуухов.

Я повернулся к нему:

— А что вы считаете законом?

Кондрат слегка замялся:

— Ну… Это всем известно. Закон — это свод установленных государством правил… Конституция, например…

— Вот именно! — подхватил я. — Государство диктует свой закон с позиции силы. А что первым делом записано в любом законе любого государства?

— Там записано, что существующий государственный строй не может быть изменен, — ответил Демьян Фиолетов. — А в уголовном кодексе указано, что попытки изменить государственный строй наказываются значительно суровее, чем преступления против граждан: убийства, разбои и изнасилования. Государство в первую очередь заботится о себе самом, и только потом — о своих гражданах.

— Однако ни одно государство не вечно, — сказал я. — Большинство из вас, насколько я знаю, историки по образованию. Поэтому вы должны понимать это лучше, чем другие. Вспомните: племена великоколоссов силой оружия подчинили себе окрестные земли и образовали государство Колоссию. Когда государство было сильным, оно захватывало все новые и новые земли, пока не столкнулось с другими не менее сильными соседями: аллеманами на западе, торкестанцами на юге, ктойтойцами на востоке. Спрашивал при этом кто-нибудь согласия у захваченных и насильно включенных в государство племен и народов? Что-то я этого не помню. Когда среди людей и боблинов насаждалась хрустианская религия, а древние храмы и молельни разорялись и сжигались, кто-нибудь говорил о терпимости и свободе вероисповедания? Что-то я об этом не слышал. Восемьдесят лет назад, когда власть царей Колоссии деградировала и иссякла, Уравнительная церковь организовала переворот и силой захватила власть. Кто-нибудь при этом вспоминал про законы? Нет. Уравнители уничтожили хрустианцев точно так же, как те ранее истребили предыдущих правителей. И преступления одних ни чуть не больше и не меньше, чем преступления других. А когда Уравнителей заменили нынешние правители, именующие себя «демократами», опирались ли они при этом на законы Уравнителей? Нет. Какой из всего этого напрашивается вывод? Нет никаких законов! Есть только право сильного. По этому праву сильный диктует свою волю тем, кто слабее него и готов безропотно повиноваться. Вот это право сильного и именуется «законом».