Путь мертвеца - Игорь Борисенко

Выдвижение происходило без неувязок, гладко и ровно. Может быть, поэтому на сердце у Ргола было неспокойно. Его глодали страшные предчувствия, от которых в горле словно застревал камень размером с кулак. Непрестанно разгоняя чары, наложенные Низгуриком и Земалом, князь смотрел на разворачивающиеся полки с высоты в десяток саженей. Лимеро получились на загляденье – сходили с трудом и ненадолго, обнажая покрытые рябью, нереальные картины многотысячных отрядов конницы и пехоты. Земал – очень опытный и сильный колдун, а Низгурик ничем ему не уступает. Хороший ученик, с прекрасным будущим… но ему далеко до того, кто бросил блестящие перспективы в выгребную яму. Ах, Сорген! Каждый раз, когда Ргол вспоминал его, Перстеньку становилось еще хуже. Странное дело… непонятные ощущения он испытывал, когда воскрешал в памяти этого человека. С пылким и непостоянным характером Ргола просто было влюбиться в него, даже тогда, когда Сорген был всего лишь худощавым юнцом, едва вступившим на путь Теракет Таце. Что-то такое привлекало даже тогда, и сучья дочь Хейла не зря впилась в него с хваткой голодной лисы. Затем последовал впечатляющий взлет – хотя, как раз Ргол ожидал подобного, и это не стало для него неожиданностью. Он был потрясен только тогда, когда юноша со столь завидными способностями вдруг прекратил свое победоносное восхождение на вершину и добровольно шагнул в пропасть. Скривившись в болезненной гримасе, князь медленно поднес руку к лицу, чтобы в отчаянии вцепиться зубами в один из перстней, но вовремя опомнился. Мерзкая привычка, овладевшая им с недавней поры. Не годится, чтобы кто-то из ближайшего окружения видел это: сейчас рядом с главнокомандующим, сидевшим в напряженной позе на груде летающих подушек, парили в воздухе несколько порученцев и селер ормани. Еще раз страдальчески перекосившись, Ргол постарался отбросить лишние мысли.

Внизу его войско добралось до неприятеля. Вытянувшись в линию, их ждали четыре вялых костерка, вокруг которых валялись обезображенные трупы сусуанцев. Очевидно, это и были вражеские дозоры, беспечные и самоубийственно забывшие о службе. Холмы, вздымавшиеся уже совсем рядом, походили на груди лежащей великанши. Моргающие пятна костров, редкие и блеклые в свете все ярче разгорающегося восхода, усеивали их склоны. Девлик прижал ко лбу пару высушенных соколиных глаз и прошептал заклинание, прогоняющее лимеро. Ему это удавалось гораздо быстрее и легче, чем Рголу: укрывающие войска чары расходились мгновенно и надолго. Справа и слева показались изломанные шеренги тсуланской пехоты, быстро продвигавшейся по полю и уже достигшей подножий холмов. Враг до сих пор не поднимал тревоги! На такое счастье Черные почти не надеялись, но на всякий случай обговорили планы и для подобного начала атаки. Кочевники должны были вырваться в тылы построения Белых, спеша ударить по лагерю гвардии. Только если успеть застать их врасплох, не дать напялить доспехов, взлететь, сотворить чары, тогда может ждать удача. Самый последний кочевник понимал это и рвался в бой. Рубить беспомощных врагов – мечта любого уважающего себя воина степей.

Девлик позволил полностью освободить разум. Лишенные маскировки, кочевники должны были мгновенно предстать перед каждым, кто случайно глянул бы с холма вниз, на поле. Темное, колышущееся море мохнатых шапок и редкие тусклые взблески шлемов, словно одним мазком нарисованные на чистом зеленом холсте. То-то, должно быть, удивится этот наблюдатель!

Девлик проехал немного направо и тронул плечо дремавшего в седле Фухкана и, когда тот продрал глаза и поглядел на мертвеца мутным, раздраженным взглядом, сделал приглашающий жест рукой. Двигайтесь вперед, любезные дикари! Их вождь быстро сбросил с себя сонную одурь и встряхнул плечами. Плеснув на ладонь вина из фляги, Фухкан вытер им лицо, а после медленно, с душераздирающим скрипом вынул из ножен меч. Лезвие было слегка искривленным, удобным для того, чтобы на всем скаку с оттягом протянуть пехотинца и проделать в нем дыру побольше. Фухкан поднял меч повыше, чтобы кончик поймал первый луч солнца, пробившийся в седловину между холмами, и хрипло заорал, что было воздуха в легких:

– ВУ-У-У-У-УУУУУРРРРРРРР!!!

Никаких других слов его воинам уже не требовалось. Они ответили вождю дружным ревом, тянули и повторяли на разные лады тот же самый короткий и резкий клич: "Вур!! Вур! Вууууурр!!" Чуть позже клич сбился и расплылся на многоголосый гомон: каждый на свой лад посылал проклятия врагам, взывал к предкам, перечислял свои бывшие и будущие подвиги. Ужасающий шорох тысяч разом вынимаемых из кожаных ножен мечей перекрыл все и возвестил начало атаки. Дружно ударив каблуками сапог бока коней, степняки ринулись между холмами, похожие на текущую из жерла вулкана лаву. Земля задрожала, воздух поплыл, бурля и выталкивая из шатров бестолковых сонных солдат Лемгаса. Они в ужасе смотрели вниз, на мчащиеся мимо полчища с оголенными мечами в руках и жаждой убийства на лицах; в это самое время на оторопевших Белых с неба обрушились десятки воющих и рычащих демонов. Отблески рукотворных молний расчертили сумерки на западной стороне холмов, там же коротко бухали взрывы и мелькали вспышки огненных зарядов, посылаемых атакующими колдунами.

Миновав холмы, конница разделилась на три неравные части. Большая устремилась вперед, к таким вожделенным белым шатрам гвардии. Один отряд из тысячи всадников повернул на юг, второй, такой же по размеру, – на север. Они должны были посеять панику и смерть среди многочисленных палаток, облепивших восточные склоны холмов. Пока пехота бьет основные силы врага около вершин и на западных склонах, тут могли выстроить заслоны. Кроме того, вражеские волшебники, как сообщали разведчики, должны были прятаться где-то здесь.

Свесившись с седел, кочевники лихо рубили все, что попадало им на пути – людей, растяжки шатров и палаток, флагштоки с многочисленными вымпелами. Кричащие от ужаса люди беспорядочно метались тут и там, мешая друг другу, попадая под копыта коней и бесславно там погибая. Редко кто находил в себе душевные и телесные силы, чтобы оказать сопротивление. Десяток дворян вскочили на коней без седел и доспехов, чтобы атаковать степняков во фланг, но почти все были перебиты из луков. Периодически из суматохи и полумрака прилетали стрелы, выбивающие кочевников из седел, но эти потери были смехотворно малы.

Оба отряда постепенно продвигались выше по склонам, однако скорость их неизменно уменьшалась. Сопротивление становилось все организованнее: вскоре конники уткнулись в настоящий строй. Ряд щитов был хоть и коротким, но плотным, а наружу торчали копья. Поверх щитов вдруг взлетел человек в голубых и зеленых одеждах, пославший перед собой с растопыренных пальцев потоки ледяных стрел. Почти сразу еще один колдун обрушил склон под копытами коней и похожий на сель обвал утянул немало всадников, которые катились вперемешку с конями, остатками шатров и вывернутыми из почвы валунами.