Последняя битва - Александр Прозоров

— Пахом!!!

— Я здесь, княже, здесь…

Это означало, что хоть за спину можно не опасаться. Немцы, напирающие на стрельца слева, придвинулись слишком близко, и Андрей, изловчившись, быстрым движением подрезал ближнему икру, едва не поплатившись за это головой — спас вовремя отведший укол дядька. Наемник переключился на холопа — князь, подставив под падающую сверху алебарду лезвие бердыша, быстро и точно ударил немца в глаз подтоком.

Длинное древковое оружие только кажется удобным и безопасным для владельца. На самом деле им удобно лишь колоть, для рубящего удара алебарду разгонять нужно долго и тяжело. Зачем немцы цепляли себе под пику неудобные топорики, Андрей совершенно не понимал. А ведь они еще и рубить такими топорами пытались!

На место каждого убитого или покалеченного кирасира вставал новый, свежий и бодрый. Защитники же, всю ночь копавшие землю, заметно уставали. Уже сгинул дравшийся слева от князя стрелец, вместо него появился горожанин, в одной рубахе и с вилами, продержался с минуту и получил глубокий укол в живот. Такой злой, что алебарда застряла у него в животе, и Зверев успел перерубить оставшемуся безоружным наемнику колени.

Вот тут внезапно над самым ухом и грохнули выстрелы, сбивая немцев одного за другим, мимо с грозным криком ринулись стрельцы — и сеча ненадолго стиха.

— Вы откуда? — наконец-то перевел дух думный дьяк Сакульский.

— Воевода Ржевский прислал. У нас у реки тихо. Вам же, слышим, тяжко приходится.

— Тихо! — Андрей закрутил головой. Выстрелы и звон стали слышались и в южной части города, и в центре. Получалось, поляки проникли уже во все концы. Пытаться отбивать ров бессмысленно. Ляхи просто обойдут стороной и ударят в спину. — У вас тихо, говоришь? Ладно, заряжаем пищали и отходим к реке.

Неожиданно над городом покатился печальный колокольный звон.

— Кто-то в соборе засел, — поднял голову стрелец из числа ржевских. — И выстрелы с той же стороны.

— Дорогу покажешь? — Князь закинул бердыш за спину, в руки взял пищаль, оглядел свое стихийно собравшееся войско: примерно полусотня бодрых стрельцов, только что спасших их от немцев, еще десяток стрельцов усталых и потрепанных, в крови, несколько десятков горожан, вооруженных чем попало. Один вроде даже как с оглоблей. — Пошли!

Они двинулись между плотно стоящими домами, но уже за первым поворотом напоролись на толпу немецких копейщиков, стоящих вперемешку с аркебузирами. Несколько мгновений воины смотрели друг на друга, потом резко опустили стволы. Дробный залп ударил, словно доской по ушам, кто-то больно рванул Андрея за уши, из клубов дыма все метнулись в стороны, прячась за дома. На перекрестке остались лежать в лужах крови почти два десятка человек. Утешало лишь то, что на следующем перекрестке, тоже мгновенно опустевшем, корчилось столько же наемников.

Князь, приходя в себя, даже сам не заметил, как торопливо перезарядил пищаль. Голова думает об одном — а руки сами по себе привычным делом занимаются. Андрей выглянул из-за угла. До собора, что возвышался почти в центре Полоцка, было всего шагов триста. Три перекрестка. На каждом из-за домов точно так же, как он, выглядывали люди в немецких шлемах. А на самом дальнем — еще и стреляли в сторону храма. Князь понял, что шансов пробиться к церкви никаких. Можно со славой погибнуть, продираясь вперед, но вот прорваться…

Между тем в планах думного дьяка значилось, что за каждого убитого русского витязя полякам придется отдать не меньше десяти своих шкурок. Просто сгинуть, забрав каждому всего лишь по одному, по два врага — это путь к разгрому.

Долго размышлять Андрею было некогда: через пролом вливались в город новые и новые сотни захватчиков, которые в любой момент могли оказаться на ближних улицах, за спиной и даже впереди.

— Идем к реке! — приказал он. — Стрельцы последними. Вперед!

Через несколько минут его маленькая рать прошла через Тайницкие ворота к берегу, к торговым причалам. Андрей приказал занимать все ладьи, струги и лодки, готовить к отплытию. Но не отчаливать, пока суда не будут заполнены до упора. Первыми ушли на другой берег горожане — на плотно забитых людьми лодках. Струги тоже оседали с каждой минутой: из Тайницких ворот постоянно выходили по одному и малыми ватажками защитники города, почти все — в крови, посеченные, раненые. Вскоре с двумя сотнями служивых людей на берег вырвался и сам воевода Волынский. Все вместе, одной ладьей, они и отплыли. Но и после них к реке еще выходили и выходили ратные люди, забирались в струги. Только ближе к вечеру из ворот появились наемники в кирасах. Выстрелами из пищалей стрельцы загнали их обратно за стену, после чего и сами ушли на корабли, отчалили. Примерно на версту спустились вниз по течению — чтобы не высаживаться на глазах у врагов — и повернули к берегу.

Примерно так, оказалось, думали и все остальные — уткнувшись в отмель за узким ивняком, стрельцы обнаружили обширный лагерь, в котором приходили в себя бывшие защитники Полоцка. Теперь Андрей мог примерно представить себе, во что вылилась эта трехнедельная схватка. Через Западную Двину вырвались примерно четыре сотни стрельцов и боярских детей и не меньше тысячи самих горожан. А может, вырвутся и еще — издалека продолжала доноситься приглушенная канонада, Потери, получалось, выходили примерно такими же. Четыре сотни служивых, где-то полторы тысячи горожан.

Польская армия потеряла в безумных атаках султанских наемников не меньше трех тысяч воинов и, наверное, что-то около полутысячи немецких. Соотношение не столь хорошее, как хотелось бы, но уже кое-что. Это ведь еще только самая первая стычка.

На юге поднимались к небу клубы черного дыма. Это горел древний город Полоцк, лишь на два десятилетия получивший глоток свободы и опять попавший под гнет польского рабства. Там, в соборе Святой Софии, еще продолжали сражаться горожане и стрельцы, которые погибнут вместе с владыкой Киприаном. В городе остались и все воеводы, кроме князя Волынского, что сидел теперь на берегу с перевязанными рукой и головой.

Однако и захватчикам Полоцк не принес ничего, кроме большой крови и маленького морального удовлетворения. Как писал польский историк Казимир Валишевский: участники похода в своих дневниках с горечью признавали, что не нашли во всем городе ничего ценного, кроме древней Полоцкой библиотеки. Европейские цивилизаторы, превыше всего на свете боявшиеся книг и архивов, библиотеку, разумеется, немедленно сожгли.

Тайна Магрибских колдунов

Урук-бек с полусотней татар нагнал думного дьяка на полпути к Соколу, спешился, пошел рядом: