Переписка 1815-1825 - Александр Пушкин

Будь у меня какие-либо надежды, я не стал бы ждать кануна вашего отъезда, чтобы открыть свои чувства. Припишите мое признание лишь восторженному состоянию, с которым я не мог более совладать, которое дошло до изнеможения. Я не прошу ни о чем, я сам не знаю, чего хочу, — тем не менее я вас… (Франц.)

104

боюсь данайцев. (Латин.)

105

я вписано

106

портфель (Франц.)

107

вам переделано из къ

108

сперва было начато: вы видите

109

с красной строки.

110

Засим.

111

брошюра.

112

что в ней слишком много божественного.

113

это диковина.

114

Прощай.

115

Отвечаю на вашу приписку, так как она более всего занимает ваше тщеславие. Г-жа Собаньская еще не вернулась в Одессу, следовательно я еще не мог пустить в ход ваше письмо; во-вторых, так как моя страсть в значительной мере ослабела, а тем временем я успел влюбиться в другую, я раздумал. И, подобно Ларе Ганскому, сидя у себя на диване, я решил более не вмешиваться в это дело. Т. е. я не стану показывать вашего послания г-же Собаньской, как сначала собирался это сделать, скрыв от нее только то, что придавало вам интерес Мельмотовского героя, — и вот как я намереваюсь поступить. Из вашего письма я прочту лишь выдержки с надлежащими пропусками; со своей стороны я приготовил обстоятельный, прекрасный ответ на него, где побиваю вас в такой же мере, в какой вы побили меня в своем письме; я начинаю в нем с того, что говорю: „Вы меня не проведете, милейший Иов Ловелас; я вижу ваше тщеславие и ваше слабое место под напускным цинизмом“ и т. д.; остальное — в том же роде. Не кажется ли вам, что это произведет впечатление? Но так как вы — мой неизменный учитель в делах нравственных, то я прошу у вас разрешения на всё это, и в особенности — ваших советов; но торопитесь, потому что скоро приедут. Я получил известия о вас; мне передавали, что Атала Ганская сделала из вас фата и человека скучного, — ваше последнее письмо совсем не скучно. Хотел бы, чтобы мое хоть на минуту развлекло вас в ваших горестях. Ваш дядюшка, который, как вам известно, свинья, был здесь, перессорил всех и сам со всеми поссорился. Я готовлю ему замечательное письмо в под-аккорд № 2, но на этот раз он получит изрядную ругань, дабы быть, как и все, посвященным в секрет.

116

сперва было начато: Тв[ои]

117

переделано из а

118

переделано из 13

119

Да, конечно, я угадал, кто они, эти две прелестные женщины, удостоившие вспомнить об одесском, ранее кишиневском, отшельнике. Я тысячу раз облобызал эти строки, напомнившие мне столько безумств, мучений, ума, грации, вечеров, мазурок и т. д. Боже мой, как вы жестоки, сударыня, если думаете, что я способен развлекаться там, где не могу ни встретить вас, ни вас позабыть. Увы, милая Майгин, вдали от вас, раздраженный, унылый, я теряю свои способности и утратил даже талант к каррикатурам, хотя семейство кн. Мурузи как нельзя более способно внушить мне их. У меня лишь одно желание, — снова вернуться к вашим ножкам и посвятить вам, как говаривал милейший поэт, тот кусочек жизни, который мне еще остается. — Помните ли вы о небольшой [?] поправке, сделанной вами на листе [?] Ар[етина] [?] — Боже мой, если бы вы повторили ее здесь. Но правда ли, что вы собираетесь приехать в Одессу? Приезжайте, ради бога, у нас будут, чтобы привлечь вас, бал, итальянская опера, вечера, концерты, поклонники, вздыхатели, всё, что вы пожелаете. Я буду передразнивать обезьяну, злословить и нарисую вам г-жу [нрзб.] в 36 позах Аретина.

Кстати, по поводу Аретина, должен вам сообщить, что я стал целомудренным и скромным, разумеется в разговоре, потому что поведение мое было всегда таковым. Истинное наслаждение — смотреть на меня и слушать, как я говорю, — не заставит ли хоть это ускорить ваш приезд. Еще раз, приезжайте, ради бога, и простите мне вольность, с какою я пишу женщинам, которые слишком умны для того, чтобы быть чопорными, и которых я люблю и уважаю от всего сердца.

Что касается вас, прелестная капризница, почерк которой заставил меня затрепетать (хотя по странной случайности он не был изменен), не утверждайте, что вы знаете мой характер; вы не огорчили бы меня, сделав вид, что сомневаетесь в моей преданности и в моих сожалениях.

Угадайте, в свою очередь, кто.

С., который слыл за человека с противоестественными склонностями — просовывать нитку сквозь ушко иголки, смачивая кончик — А. говорит, что он отличался всюду, где были нужны терпение и слюна.

120

Смею надеяться, что четырехлетнее изгнание [меня не] не [вовсе] изгладило из вашей памяти

121

переделано из этой

122

Culpa — вина, faute — вина. Дерзновенный символ, жалкая вина незнания.

123

Будущим Сомезам уготовят пытки.

124

ли вписано

125

и ты, Брут.

126

без злопамятства.

127

Вальтер.

128

Где хорошо, там и отечество. [А мне] хорошо […]

129

Но почему ты пел?

130

в подлиннике: мого

131

Хотите вы отыскать следы его шагов.

132

надменный, гордый Ипполит, даже несколько дикий.

133

Столь черной ложью.

134

в подлиннике, видимо, описка: Паризаны

135

Где были бы вы сами и т. д.

136

переделано из лучшие

137

и это много значит.

138

(похабный) вписано

139

К нежным законам стиха я приноровлял звуки

Ее милых и бесхитростных уст.

140

сперва было начато: О п[оэме]

141

3000 исправлено из 1000.

142

Поэт нашей цивилизации.

143

цивилизация.

144

и переделано из я

145

Посылаю вам, генерал, 360 рублей, которые я вам уже так давно должен; прошу принять мою искреннюю благодарность. Что касается извинений, — у меня не хватает смелости вам их принести. — Мне стыдно и совестно, что до сих пор я не мог уплатить вам этот долг — я погибал от нищеты.

Примите, генерал, уверения в моем глубочайшем уважении.

146

чудо ловкости и дело партийное.

147

от столкновения мнений посыплются деньги.

148

вместо прав сперва было начато: не

149

приписка — сбоку страницы

150

что не может быть существа разумного, творца и правителя.

151

пристанище.

152

как только проказами.

153

в подлиннике: vaillent

154

Мне очень досадно, что отставка моя так огорчила вас, и сожаление, которое вы мне по этому поводу высказываете, искренно меня трогает. Что касается опасения вашего относительно последствий, которые эта отставка может иметь, то оно не кажется мне основательным. О чем мне жалеть? О своей неудавшейся карьере? С этой мыслью я успел уже примириться. О моем жаловании? Поскольку мои литературные занятия [дают мне больше денег], вполне естественно [пожертвовать им моими служебными обязанностями и т. д.]. Вы говорите мне о покровительстве и о дружбе. Это две вещи несовместимые. Я не могу, да и не хочу притязать на дружбу графа Воронцова, еще менее на его покровительство: по моему, ничто так не бесчестит, как покровительство, а я слишком уважаю этого человека, чтобы желать унизиться перед ним. На этот счет у меня свои демократические предрассудки, вполне стоящие предрассудков аристократической гордости.

Я устал быть в зависимости от хорошего или дурного пищеварения того или другого начальника, мне наскучило, что в моем отечестве ко мне относятся с меньшим уважением, чем к любому юнцу-англичанину, явившемуся щеголять среди нас своей тупостью и своей тарабарщиной.