Проклятая игра - Клайв Баркер

— Сэр?

Поначалу оттуда не раздавалось ни звука. Затем послышался голос Уайтхеда — слабый, словно старик только что проснулся:

— Кто там?

— Штраус, сэр.

— Входи.

Марти мягко толкнул дверь, и она отворилась.

Воображение всегда рисовало ему спальню Уайтхеда как сокровищницу. В реальности все оказалась наоборот, комната была спартанская. Белые стены и скудная меблировка выглядели неприветливо. Только одна вещь украшала спальню: у голой стены стоял триптих — часть росписи церковного алтаря, и его пышность контрастировала со скромной обстановкой комнаты. Центральная створка изображала величественное садистское распятие; золото и кровь.

Ее хозяин, одетый в роскошный халат, сидел в дальнем углу за большим столом: Он посмотрел на Марти, и в этом взгляде не было ни приветствия, ни обвинения; его тело раскинулось в кресле, как мешок.

— Не стой в дверях, парень. Входи.

Марти закрыл за собой дверь.

— Я помню, сэр, вы велели мне никогда не подниматься сюда. Но я боялся, что с вами что-то случилось.

— Я жив, — сказал Уайтхед, поднимая руки. — Все в порядке.

— Собаки… мертвы.

— Я знаю. Садись — Он указал на пустой стул, стоявший у стола напротив него.

— Вызвать полицию?

— Нет нужды.

— Они все еще могут быть рядом.

Уайтхед качнул головой:

— Они ушли. Сядь, Мартин. Налей себе вина. У тебя такой вид, будто ты уже набегался.

Марти выдвинул стул и сел. Голая лампочка, горевшая в середине комнаты, отбрасывала трепещущий свет. Густые тени, мертвенно-бледный свет — театр привидений.

— Положи пистолет. Он тебе не понадобится.

Марти положил оружие на стол рядом с тарелкой, на которой еще оставалось несколько тончайших кусков мяса Тут же стояли ваза с клубникой, уже полупустая, и стакан воды. Простота пищи соответствовала окружающей обстановке: мясо, нарезанное почти до прозрачности, скромная посуда… Однако все вещи на редкость подходили друг к другу, так что возникало стойкое ощущение непреднамеренной красоты. Вокруг Марти и Уайтхеда в воздухе роились пылинки; они плавали между столом и голой лампочкой, меняя направление от каждого выдоха.

— Попробуй мясо, Марти.

— Я не голоден.

— Оно восхитительно. Его купили мои гости.

— Так вы знаете их?

— Да, конечно. Теперь попробуй.

Неохотно Марти подцепил с тарелки тонкий кусочек. Мясо растаяло на языке, нежное и вкусное.

— Доешь, — предложил Уайтхед.

Марти последовал его совету; от ночных приключений у него разыгрался аппетит. Уайтхед налил ему бокал красного вина, и он немедленно осушил его.

— Не сомневаюсь, у тебя куча вопросов, — сказал Уайтхед. Пожалуйста, задавай их. Я постараюсь ответить.

— Кто они?

— Друзья.

— Но они вломились как убийцы.

— А разве не бывает так, что друзья со временем становятся убийцами?

Марти был недостаточно искушен, чтобы воспринять этот парадокс.

— Один из них сидел там, где сейчас сидишь ты, — продолжил Уайтхед.

— Как я могу быть вашим телохранителем, если не отличаю ваших друзей от ваших врагов?

Уайтхед помолчал., затем жестко взглянул на Марти.

— А тебе не все равно? — спросил он после паузы.

— Вы были добры ко мне, — ответил Марти, шокированный вопросом. — За какого же бессердечного ублюдка вы меня принимаете?

— Боже мой… — Уайтхед покачал головой. — Марти…

— Объясните мне. Я хочу помочь.

— Что объяснить?

— Как вы можете ужинать с человеком, желающим убить вас.

Уайтхед разглядывал пылинки, вьющиеся в столбе света, Либо он считал этот вопрос не заслуживающим внимания, либо просто не находил ответа.

— Ты хочешь помочь мне? — наконец спросил он. — Тогда похорони собак.

— Это все, на что я гожусь?

— Может быть, со временем…

— Вы всегда так говорите, — ответил Марти и встал.

Он больше не требовал никаких ответов; все более чем ясно. Просто мясо и хорошее вино. Но сегодня этого недостаточно.

— Я могу идти? — спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся спиной к старику и шагнул к двери.

Когда он открыл ее, Уайтхед произнес:

— Прости меня.

Он говорил очень тихо. Так тихо, что Марти засомневался, обращены ли эти слова к нему.

Он закрыл за собой дверь и прошелся по дому, дабы убедиться, что незваные гости покинули его. Они ушли. Парилка была пуста. Кэрис, очевидно, вернулась в свою комнату.

Марти достаточно осмелел, чтобы скользнуть в кабинет и плеснуть себе в стакан виски из бара, а затем сесть в кресло Уайтхеда у окна. Он потягивал виски и раздумывал. Алкоголь не повлиял на ясность его ума, а просто притупил боль разочарования, которую он ощущал. Он забрался под одеяло еще до того, как рассвет отчетливо высветил клочья шерсти на лужайке.

VII

Нет пределов

40

Утро выдалось не для похорон: небо слишком высокое и ясное. Самолеты, направлявшиеся в Америку, перечеркивали его белыми линиями. Листья деревьев распускались, расправляя крылья жизни. Но дело нужно сделать, несмотря ни на что.

При безжалостном дневном свете можно было полностью оценить масштабы резни. Пришельцы не ограничились убийством собак, охранявших дом; они вломились в питомник и методично уничтожили всех его обитателей, включая Беллу и ее потомство. Когда Марти добрался до сараев, Лилиан уже была там. Она выглядела так, будто рыдала уже несколько дней. В руках она держала одного из щенков: его голова была раздавлена, словно попала в тиски.

— Смотри, — произнесла Лилиан, показывая труп.

Марти не завтракал — мысли о предстоящем деле лишили его аппетита. Теперь он пожалел, что не заставил себя поесть: пустой желудок давал о себе знать и чувствовалось легкое головокружение.

— Если бы я осталась с ними!.. — сказала она.

— Могла бы кончить, как они, — ответил Марти.

Это была непреложная истина.

Лилиан уложила щенка на солому и стала приглаживать взъерошенную шерсть Беллы. Марти был более брезглив: даже в толстых резиновых перчатках он не хотел прикасаться к трупам. Но он использовал отвращение как стимул, чтобы побыстрее все завершить. Хотя Лилиан настойчиво предлагала свою помощь, толку от нее не было никакого. Она лишь смотрела, как Марти завернул тела в черные пластиковые пакеты, уложил печальный груз в кузов джипа и повез импровизированный катафалк на поляну, которую выбрал в лесу. Именно там, по настоянию Уайтхеда, они должны похоронить собак — за пределом видимости из дома. Марти принес две лопаты; он надеялся, что теперь Лилиан поможет ему, но та не нашла в себе сил. Пришлось сделать все самому, пока она неподвижно стояла, засунув руки в карманы грязной куртки, и глядела на жуткие свертки.