«Коламбия пикчерз» представляет - Татьяна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы пошли вдоль берега. Я заметила, что Козлов старался к озеру не приближаться, мы свернули и начали углубляться в болото, правда, пока идти можно было, ничего не опасаясь. Под ногами чавкало, и ходьбе кочки мешали, но это было все-таки не то болото, которое внушает смертельный ужас.
Чахлые деревья по сторонам выглядели зловеще. Тут возникла новая напасть. Вода у нас давно кончилась, а пить хотелось страшно. Женька тяжело дышала, то и дело спотыкаясь о кочки, я поняла, что долго тоже не выдержу, мы начали отставать. Козлов то и дело оборачивался, уговаривая нас:
– Потерпите еще немного, скоро будет легче.
Через час стало ясно: мы опять идем по кругу, болото действительно кончилось, но вышли мы все к тем же валунам. Козлов сел на один из них, вытер испарину со лба, достал флягу, сделал несколько глотков и протянул нам:
– Пейте.
Женька с благодарностью взяла флягу, я наблюдала с вожделением, как она пьет, наконец она передала флягу мне.
– Это зверобой, – сказал Козлов. – Жажду хорошо утоляет.
Вкуса я не почувствовала, в тот момент вода из лужи была бы лучшим подарком.
– Что будем делать? – немного отдышавшись, спросила Женька.
– Попытаемся еще раз. На ночь здесь оставаться нельзя, такого страха натерпимся, тут бывалые мужики… вы как, идти сможете?
– Так выбора все равно нет, – пожала Женька плечами.
И мы пошли. Вернулись к валуну, который встретили первым, и опять взяли левее. Примерно через час показался овраг, Козлов повеселел.
– Слава богу. Девчонки, прибавьте шагу.
Он дал нам хлебнуть из фляги, и мы направились через овраг. То, что от озера мы вроде бы отошли, придало нам моральных сил, а вот физических почти не осталось. Ноги заплетались, перед глазами стоял туман, в груди пекло, чувство было такое, что грудная клетка сейчас взорвется. Женька, держась за мою руку, трясла головой и все чаще закрывала глаза, я со страхом наблюдала за ней. Козлов успел уйти вперед, я старалась шагать быстрее, но ноги стали точно ватные, Женька сделала еще несколько шагов и вдруг повалилась в траву.
– Ты чего? – испугалась я, хотя мгновение назад была уверена, что тоже грохнусь в обморок.
– Сил моих больше нет, – простонала Женька. – Анфиса, у меня глюки. На нас кто-то смотрит, вон оттуда.
Я взглянула в том направлении и увидела большую ель. Ветви опущены вниз, совершенно неподвижны, а чувство было такое, что там, под густым лапником, кто-то затаился.
– Не дури, – сказала я и поняла, что мне очень хочется завизжать.
– Анфиса, это мне наказание за мои грехи, – жалобно причитала Женька. – В церковь не хожу и веду разгульный образ жизни. К мужикам отношусь по-свински, Петечку обидела, а он хороший.
– Завтра пойдем в церковь, а Петечке ты позвонишь, скажешь, что от него без ума, только поднимайся.
Тяжело опираясь на мою руку, Женька встала. К нам бежал Козлов.
– Что с ней? – спросил испуганно.
– Все нормально, – ответила Женька. – Хорошо бы, конечно, отдохнуть немного.
Козлов посмотрел на небо в просвет между деревьями.
– Только десять минут. Хорошо?
Мы дружно повалились в траву и закрыли глаза; кажется, я мгновенно уснула и не могла понять, кто и с какой стати трясет меня за плечо.
– Девчонки, надо идти. Скоро стемнеет.
Женька отмахивалась от меня руками, как от надоедливой мухи. Вдвоем нам с трудом удалось растолкать ее.
– Бросьте меня, – захныкала подружка. – Не могу я идти.
– Еще как сможешь, – тряхнув ее еще раз, заверила я. Но хоть и старалась идти быстрее, однако свои силы явно переоценила. Теперь мы спотыкались практически беспрерывно и дважды даже упали.
– Связался я вами, – со слезой в голосе ныл Козлов. – Ведь знал же, что с бабами идти сюда себе дороже.
Я решила не обращать внимания на его слова, главное, хоть как-то идти вперед, вот на этом я и сосредоточилась. Однако скоро поняла, что испытание еще впереди, потому что Козлов вновь начал оглядываться, кусал губы и дважды сверялся с компасом. Заработал компас или все еще дурит, я спрашивать не стала, сил на это попросту не было, но заподозрила, что мы вновь сбились с пути. Вскоре Козлов был вынужден в этом признаться.
– Пора нам к сторожке выйти, – заметил он тревожно. – А ее все нет и нет. Нам сегодня хотя бы до нее добраться, там переночуем.
Солнце садилось, как известно, в лесу темнеет рано. Тревога Козлова передалась мне. Женька бессмысленно таращила глаза и, судя по всему, уже ничего не соображала. Козлов с печалью посмотрел на нас:
– Вот что, отдыхайте. А я по кругу пойду. Сторожка должна быть рядом.
– Как вы нас найдете в темноте? – испугалась я.
– Я далеко не уйду, а вы кричите, чтобы я ваши голоса слышал. Устраивайтесь здесь, только не засните.
На меня накатило странное безразличие, я привалилась к стволу дерева и сползла вниз. Женька плюхнулась рядом. Козлов исчез за ближайшей сосной и тут же крикнул:
– А-у!
– А-у, – вяло ответила я.
– Хорошо, – крикнул он. – Только не спите, я мигом.
Вскоре я вновь услышала «А-у» и ответила, потом опять. Судя по звуку, Козлов был где-то справа.
– А-у!
– А-у, – пробормотала я. Женька спала, положив мне голову на колени и тревожно вздрагивая. Я ткнулась лицом в ее волосы, слыша, как кто-то зовет:
– Анфиса, Анфиса…
– Я здесь, – то ли ответила, то ли просто подумала я.
Из темноты на меня смотрели два огромных глаза, кто-то зло урчал, приближаясь. «Надо просыпаться, – решила я. – Я сплю, а мне «а-у» кричать положено». Темная тень возникла рядом и цапнула меня за ногу, я дернулась, чувствуя, как кто-то поднимает меня с земли и волочет неизвестно куда.
– Женька, – позвала я. – Ты не бойся, это сон. Приснится же такая чушь.
Язык заплетался, меня то подбрасывало вверх, то опускало вниз, саму себя я видела привязанным за тонкую нить воздушным шариком, который нещадно треплет ветер.
– Идиотский сон, – решила я.
Ветер сменил ледяной холод, он подступил к груди, очнулась я от стука своих зубов. Вокруг плыл белый туман, а прямо передо мной висела огромная луна, ее свет казался ослепительным. Сознание было абсолютно ясным, и я с удивлением поняла, что не сплю. А вокруг… это вовсе не лес. В свете луны все было отчетливо видно, и первое, что я увидела, повернув голову, огромный крест, который возвышался надо мной. Только я собралась заорать, как увидела еще крест, потом еще. Их здесь было огромное количество, целый лес из крестов. «Такого не бывает», – прошелестело в мозгу, и тут ухнул филин, громко и совсем рядом, убив надежду, что я еще сплю.
– Господи, что это? – пробормотала я и вновь почувствовала нестерпимый холод, как будто кто-то положил кусок льда между лопаток. Я резко приподнялась, хотела закричать и подавилась своим криком. За моей спиной был гранитный памятник, я сидела, привалившись к нему, а подо мной оказалась могильная плита. Лес из крестов – это кладбище. Вот металлическая ограда, еще и еще.
– Все, – сказала я, с твердым намерением умереть от разрыва сердца.
И тут я увидела что-то белое. Первой мыслью было: это саван. В такую ночь оборотни рыщут по окрестным лесам, а мертвецы покидают свои гробницы. Я вскочила, но взгляд, против воли, вернулся к соседней могиле, и из груди вместо жуткого крика вырвался вздох облегчения. За оградкой на заросшем травой холмике лежала Женька в светло-сером спортивном костюме, который в лунном свете казался белым. Облегчение было недолгим, потому что я решила, что Женька умерла, и бросилась к ней. Приоткрытая калитка тихонько поскрипывала, я распахнула ее и выскочила за ограду, но как пройти к Женьке, поняла не сразу. Она тем временем вытянула ногу и что-то буркнула.
– Женечка, – завизжала я, наконец-то сообразив, в какой стороне калитка, что вела к соседней могиле. Сердце колотилось где-то в горле, но теперь я боялась совсем другого: если Женька вдруг проснется… надо оттащить ее отсюда подальше.
Дело это оказалось непростым. Подхватив подругу, я попыталась сделать шаг и охнула. Одно было хорошо: страх почти исчез, не до него сейчас, все силы ушли на то, чтобы сдвинуть Женьку с места.
– Анфиса, – пробормотала она. – Ты чем занимаешься?
– Ты спи, Женечка, спи. Баю-баюшки-баю… если ты при этом начнешь перебирать ногами, я буду тебе бесконечно признательна.
– Куда ты меня тащишь? – совсем другим голосом спросила она и встала на обе ноги. Я глухо простонала. – Анфиса, у меня опять глюки.
– Неудивительно, у меня тоже. Давай чуть левее, ты ногами-то шевели, лошадь здоровая.
– Анфиса, это кладбище, – замогильным голосом сообщила она.
– Глупости.
– Какие глупости? Вот кресты, вот ограды, кстати, мы стоим на могиле.
– Подумаешь, кресты, оградки… а с могилки в самом деле лучше сойти.
– Анфиса! – заголосила Женька. Я зажала ей рот рукой, потому что стало ясно: я долго не выдержу и тоже заору.
– Тише, – сказала я. – Нашла место орать.