Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора - Роберт Киркман

У Брайана сердце колотится в груди, когда они проскальзывают внутрь тёмного сарая.

Запах плесени и мочи шибает в нос, когда они пробираются через зловонные тени в дальней части сарая. На полу, в чёрных как нефть лужах крови, лежат две бесформенные кучи. Сперва их очертания даже не напоминают человеческие тела, но, когда луч фонарика Брайана падает на бледное лицо, Брайан испускает тяжкий вздох.

— Грёбаный трындец.

Мужчина и женщина всё ещё живы, но лишь едва. Их лица изуродованные и опухшие, их животы вспороты, как туши с торчащими кусками сырого мяса. Тонкие струйки пара поднимаются от гнойных сочащихся ран. Оба пленника в полусознательном состоянии неподвижно смотрят обожжёнными глазами в потолок. Женщина изуродована до нечеловеческого состояния: сломанная кукла с вывернутыми ногами. Грязные потёки покрывают её мертвецки бледное татуированное тело.

Брайна пробирает дрожь.

— Вот дерьмо… что же мы…? Что за чертовщина…

Ник склоняется над женщиной.

— Брайан, принеси воды.

— А как же…

— Достань воды из колодца! Живее!

Брайан отдаёт фонарик, поворачивается и спешит обратно тем же путём, каким они сюда пришли.

Ник освещает фонариком созвездие ран и язв, покрывающие сто процентов связанных тел: некоторые старые и заражённые, некоторые ещё свежие. Грудь мужчины судорожно поднимается и опускается от неглубокого дыхания. Женщина изо всех сил пытается сконцентрировать слезящийся взгляд на Нике. Она бешено мигает.

Её губы шевелятся под клейкой лентой. Ник аккуратно отрывает кляп от её рта.

— П-п-п-оожжаа….убе… — Она пытается сказать что-то важное, но Ник не понимает её.

— Всё хорошо, мы вытащим вас отсюда, всё будет хорошо, вы поправитесь.

— Убее….

— Убрать фонарик? — Ник спешно старается натянуть на неё брюки. — Ты только дыши, ты…

— Уууеей.

— Что? Я не понимаю…

Женщина тяжело сглатывает и вновь продолжает:

— У-убей насс… п-пожалуйста…

Ник изумлённо глядит на неё. У него кровь стынет в жилах. Он чувствует, как что-то мягко толкает его бедро, смотрит вниз и видит руку женщины, шарящую по пистолетной рукоятке, торчащей из-за его пояса. Ник понимает, что мстительный дух покидает его. Его сердце проваливается сквозь пол.

Он вынимает пистолет из-за ремня, встаёт, долго целится в бесчеловечную мерзость на полу сарая.

Ник произносит молитву: двадцать третий Псалом.

Брайан уже возвращался в амбар с пластмассовым ведром артезианской воды, когда слышит два приглушенных выстрела. Словно петарды, разрывающиеся в консервных банках, звуки выстрелов короткие и резкие. Звук того замораживает Брайана на его пути, вода выплескивается через край ведра. Он делает испуганный вздох.

Затем он замечает краешком глаза слабый свет, мерцающий в одном из окон второго этажа виллы: в комнате Филипа. Фонарик, играя, поднимается через окно, а затем исчезает.

Все это сопровождается серией приглушенных шагов, спешащих вниз по лестнице и через дом, твёрдых и быстрых, что заставляет Брайана начать двигаться.

Он опускает ведро и направляется назад через двор в сторону амбара. Он проходит через дверной проем и погружается в темноту. Затем он стремительно идет сквозь тени к серебряному лучу света на полу сзади. И видит Ника стоящего над пленниками.

Столбик порохового дыма поднимается с дула 357-калиберного пистолета в правой руке Ника, свисающей сбоку, в то время как тот пристально смотрит вниз на тела.

Брайан присоединяется к Нику и начинает говорить что-то, когда внезапно бросает взгляд вниз и видит пробитые головы, дорожки запекшейся крови цветут на двери стойла, мерцают в горизонтальном луче света.

Мужчина и женщина, мертвее мёртвых, лежат на спинах в своей высыхающей крови, с умиротворенными лицами, освобожденные от страданий. Снова Брайан пытается сказать что-нибудь.

И не может произнести ни слова.

Мгновением позже двустворчатые двери тёмного сарая распахиваются, и внутрь врывается Филип. Со сжатыми кулаками, с искажённым яростью лицом, со сверкающими раскалённым безумием глазами, он шагает по направлению к свету. Он смотрит так, словно собирается сожрать кого-нибудь. За поясом у него пистолет, а на бедре мачете.

Он проходит половину сарая и замедляет шаг.

Ник отвернулся от тел и стоит, удерживая позицию, ожидая приближения Филипа. Брайан отступает, и приливная волна стыда обрушивается на него. Он чувствует, что его душа разрывается пополам. Он смотрит в пол, а его брат приближается уже медленно и осторожно, нервно переводя взгляд с мёртвых тел на Ника, затем на Брайана, и обратно на мёртвые тела.

Чертовски долго никто не может подобрать слов. Филип поглядывает на Брайана, и Брайан пытается совладать с чувством стыда, пожирающим его. Но, чем больше он пытается его скрыть, тем скорее парализующий стыд берёт над ним верх.

Если бы у Брайана только хватило смелости, он положил бы ствол обреза себе в рот прямо сейчас, и освободил себя от страданий. Каким-то непостижимым образом, он чувствует себя ответственным за всё это, но он слишком труслив, чтобы убить себя как мужчина.

Он может лишь молча стоять, стыдливо отводя жалкий, униженный взгляд. Словно по невидимой цепной реакции: зрелище жалких отвратительных оскверненных тел, непреклонное молчание его брата и его друга — всё это ломает Филипа.

Он сдерживает слёзы, бегущие из глаз, его подбородок дрожит от ненависти к себе. Он шевелит ртом, как будто собирается сказать что-то важное. Наконец, с огромным трудом он выдаёт сдавленное: "Ну и ладно".

Ник выглядит убитым, уставившись на Филипа в недоверии.

— И ладно?

Филип поворачивается и уходит, доставая Глок из-за пояса. Он щелкает затвором и стреляет в стену амбара — БУУУУММММ! — отдача бьет ему в руку, а громкий звук заставляет подскочить Брайана. БУУУМММ! Следующий выстрел вспыхивает в темноте, отщепляя кусочек двери. БУУУМММ! Третий выстрел попадает в щель стропильной балки и дождь осколков падает на пол.

Филип сердитым пинком открывает дверь и в гневе выходит из амбара.

Остающаяся после него тишина на мгновение слегка колеблется со зрительным образом пламенного гнева Филипа. Брайан не может отвести взгляд от пола на протяжении всего события и теперь он продолжает, наклонив голову, несчастно смотреть на заплесневелое сено. Ник бросает последний взгляд на тела, а затем делает длинный, огорченный, нетвёрдый вздох. Он смотрит на Брайана и качает головой.

— Ты сам всё видел, — произносит он.

Но тонкий оттенок страха в его голосе говорит Брайану, что всё теперь безвозвратно изменились в их небольшой неблагополучной семье.

Глава 20

— Что он, блять, там делает? — Ник стоит возле переднего окна виллы, глядя на улицу пасмурным утром.

Через передний двор участка, на вершине проезда, Филип держит Пенни на модифицированном собачьем поводке, собранном из запасных частей, найденных в сарае — длинном куске медной трубы со снабженным шипами кольцом, продетым через один конец. Он тянет ее к Форду S-10, припаркованному на траве. Грузовик был одним из транспортных средств, принадлежавших команде лысого. Сейчас Филип загрузил её грузовую платформу консервами, оружием, провизией и постельными принадлежностями.

Пенни шипит и рычит, когда её дергают вперёд за захваченную привязью шею, кусая воздух. В рассеянном влажном воздухе её мертвое лицо выглядит как живая маска на Хеллоуин, вылепленная из червиво-серой глины.

— Это — то, что я пытался сообщить тебе, — говорит Брайан, стоя рядом с Ником, глядя на причудливую сцену, разворачивающуюся на переднем дворе.

— Он встал этим утром и заявил, что мы не можем больше оставаться здесь.

— Это почему же?

Брайан пожимает плечами.

— Я не знаю… после всего того, что произошло… Я полагаю, что это место для него отравлено, полно приведений… Я не знаю.

Брайан и Ник просидели всю ночь, жадно глотая кофе и обсуждая их ситуацию. Ник отталкивался от того факта, что, как он думает, Филип съехал с катушек на почве стресса от потери Пенни и давления ответственности за них всех. Хотя Ник перестал разглогольствовать об этом, он ссылался на возможность того, что дьявол забросил свое крючки в Филипа. Брайан слишком устал, чтобы вести метафизические споры с Ником. Но нельзя отрицать тот факт, что всё обернулось кошмаром.

— Пускай уезжает, — наконец говорит Ник, отворачиваясь от окна.

Брайан глядит на него.

— Что ты хочешь сказать? Ты что, остаёшься?

— Да, я остаюсь. И тебе бы лучше остаться.

— Ну же, Ник.

— Как мы можем следовать за ним… после всего… того, что он натворил?

Брайан отёр рот и задумался.