Бурелом - Станислав Прокопьевич Балабин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришлось Наумову звонить в райком партии. Пока утрясли вопрос, пролетело три дня. На дворе уже метелями и первой оттепелью кружит март. Иногда и капелью баловалась погода; повисали с крыш чем-то похожие на заварное пирожное сосульки. Кое-где по дорогам стала расползаться чернота. И чем больше становилась она, тем неспокойнее становилось на душе у Риты. Каждый раз она прибрасывала на бумаге количество вывезенной за зимние месяцы древесины. Получались неутешительные цифры. Они опрокидывали ее проект — зимой лесоучасток не в состоянии вывезти столько леса, сколько ему запланировано на весь год. А на то, чтобы снизить план, никто не пойдет. «Тогда, собственно, зачем вводить новую технологию?» — спросят в управлении лесдревпрома». «Но поймите же! — скажет Рита. — При нормальной работе механизмов лесоучасток в состоянии за зимние месяцы вывезти не один, а полтора годовых плана. А летом механизмы можно обстоятельно подготовить».
Так по ночам Рита часто разговаривала сама с собой. Она уже внутренне готовилась к тому, что на ее проект могут ответить: «Разобрались, подсчитали, увы, нет смысла на лесоразработках возвращаться к сезонщине. Вот цифры, а цифры — упрямая вещь».
— Нет, — стоит на своем Рита. — За цифрами надо видеть объективное положение дел. Если уж судить о зиме, нужно, чтоб ей предшествовало лето, всецело отданное на ремонт техники и другую необходимую подготовку. А то ведь лето шло по-старому, значит, и зима не могла дать ожидаемого нового результата…»
Рита проснулась. В ушах продолжали звучать собственные слова. Каждая деталь сна была так четко и ярко выражена, что девушка первое мгновение не могла понять, где сон, а где действительность. Окна с улицы закрывались на ночь наглухо ставнями. В комнате было темно. Рита спустила на коврик босые ноги, прошла к туалетному столику, посмотрела на часы. Без двадцати минут пять. Можно еще подремать. Юркнула в теплую постель, до подбородка натянула одеяло.
Спать уже не хотелось. Скорей бы лето, думала Рита. Как хорошо, когда кругом зелено и солнышко… А потом осень… Что-то не ладилась у них дружба с Платоном. Вернее, дружба осталась, но не было уже того, другого чувства, которое всколыхнулось однажды в девичьем сердце. Всколыхнулось, словно нарочно желая приоткрыть Рите что-то такое, чего она еще не знала и не испытывала раньше, а потом улеглось…
Не хотелось расставаться с теплой постелью. «А если бы я женой была, и мужу на работу надо идти?»
Рита вскочила, быстро оделась. Родители еще спят. Надела фуфайку, рукавицы, вышла на улицу. На дворе совсем еще ночь. Брр, как холодно! Набрала целую охапку дров. На кухне, стараясь не греметь, разожгла печь. Печь весело загудела.
Рита подвязала фартучек. Чего бы такого приготовить? Сделаю-ка я пельменей. Завела тесто. Через мясорубку пропустила мясо. «Интересно, как это мама успевает завтрак приготовить, уж шесть часов, а она спит. — Девушка спешит, она вся в муке. — Фу, отдувается она. — Трудно, наверное, быть женой».
— Ты что здесь делаешь?! — удивленно протянула, выходя на кухню, Софья Васильевна. — Илья, глянь-ка, дочь завтрак вздумала готовить…
Выходит заспанный Илья Филиппович. Поводит носом.
— Вкусным чем-то пахнет, — говорит он.
— Пельмени завела, — смеется Софья Васильевна. — Да кто же их утром делает? Надо с вечера завтрак готовить…
— С вечера? — переспрашивает Рита и смеется. — А я-то думала, надо вставать так рано…
— Чего тебе вставать, — недоуменно пожимает плечами Софья Васильевна. — Пока не при муже живешь…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1
Турасов, если не каждый день, то через день стал наезжать на лесопункт Тананхеза. Дорога уже расползлась, и его «козлик» останавливался у конторки обычно забрызганный грязью… Сам Турасов в неизменной кожанке и сапогах заявлялся в контору и прямо заходил к Наумову. Если в кабинете не оказывалось Волошиной, он перебрасывался с Наумовым несколькими словами, и мчался на мастерский подучасток…
Близкая весна теплым ветерком вливалась в открытое боковое окно машины. Это была его, турасовская, тридцать четвертая весна. «Тридцать четвертая… — думал он. — Не много ли, чтобы, как мальчишка, бегать за Волошиной?» — Турасов уже как-то свыкся с мыслью, что он теперь холостяк. За все это время, с тех пор, как он выехал из города, бывшая жена не написала ему ни строчки. Только сейчас Турасов начинал понимать, что не нежелание Кати выехать из города расстроило их семейную жизнь. Это началось значительно раньше, когда он еще работал в управлении. Как-то так получалось, что Турасов стал жить сам по себе, Катя сама по себе… Установить тот день, когда было положено начало этому, Турасов бы, наверное, не мог. Да и кто в таких случаях может? А было так: он потерял желание делиться с Катей какими-то своими мыслями, планами, мечтами. Он говорил, а у Кати читал на лице такое безразличие, что дальше говорить язык просто не поворачивался. Так и остался он один на один со своими планами и мечтами.
Баранка дернулась. Турасов машинально крутнул ее вправо и едва не заехал в кювет. Скоро сплав, надо бы еще проехать на нижний склад… А о н а волнуется — зима не оправдала идею проекта. Вчера Турасов разговаривал по этому поводу с Ритой. Он понимал, что, несмотря на печальный итог, идея Волошиной стоит того, чтобы ее внедрить. Сейчас же просто сказалась неподготовленность механизмов. Поэтому он все-таки решил отдать приказ о подготовке к переводу участка Тананхеза на новую технологию.
Чем ближе к верхнему складу, тем дорога становилась хуже, приходилось то и дело переключаться на первую скорость. Турасов же не любил медленную езду, как, впрочем, и все, что делалось медленно… И в Рите ему сразу же понравилась стремительность, горячность, которая была так сродни его собственной душе…
И опять топь. Она будто нарочно повстречалась на пути, чтобы еще раз подтвердить правильность доводов Волошиной — зимой топи замерзали. Зимой вози по ним лес — и никаких тебе затрат на строительство дорог. Ведь сколько тысяч рублей пожрали эти топи. Старший экономист как-то прибросил на бумаге. Получилась такая внушительная цифра, что Турасов за голову схватился: древесина, которую заготавливали мелкие лесоучастки, была «золотой». Она не оправдывала тех средств, которые на нее затрачивались.
Даже через забрызганное грязью смотровое стекло Турасов сразу увидел Риту — она стояла около автокрана. К его приездам здесь так привыкли, что никто не подошел встретить начальство. «Однако тоже факт», — усмехнулся игр о себя
