Викторианки - Александр Яковлевич Ливергант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я лучше дам вырвать себе все зубы, чем пожертвовать и тем и другим».
Еще бы, до своей первой школы, до первых прочитанных книг Мэри-Энн не знала литературного английского языка, на диалекте говорили все, с кем она общалась и дома и на улице, а правдой жизни ради «красного словца» писательница, как уже говорилось, пожертвовать не была готова.
Диссонансом в дружном хоре славословий звучит мнение еще одного живого классика – автора «Пяти городов» и «Повести о старых женщинах» Арнольда Беннета, которому «Адам Бид» не понравился; впрочем, мнение это Беннет высказал много позже, в 1896 году, когда Джордж Элиот давно уже не было в живых.
«Вчитался в „Адама Бида“, – записывает в дневнике Беннет, – впечатление, что Джордж Элиот никогда не войдет в классический пантеон, полностью подтвердилось. Она наблюдательна, но пишет излишне витиевато, а потому нежизнеспособна. Ее прозу называют „мужской“. Неправда! Ее проза прямая, честная, агрессивная, порой грубая, но мужская – никогда! Наоборот, она очевидно женская – своей несдержанностью, многословием и полным отсутствием чувства формы ‹…› В этом отношении Эмили и Шарлотта Бронте тоже небезупречны, но у них есть то, чего нет и никогда не было у Джордж Элиот, – чувство слова».
Назвав прозу Элиот «прямой, честной» (никак не агрессивной и грубой), Беннет не ошибся: свою задачу Джордж Элиот, во-первых, видит не только в том, чтобы не приукрашивать действительность, но и в том, чтобы «рисовать людей рядовых, подчас даже безобразных в своей обыденности, рисовать без прикрас, каковы они в заурядной жизни… Вам не следует ни выпрямлять их носы, ни освежать их разум, ни направлять их склонности… В этих точных картинах монотонного будничного существования… я нахожу постоянный источник симпатии»[59].
Меж тем поиски таинственного Джорджа Элиота, пишущего, по мнению Беннета, женскую прозу, продолжаются. Одни посчитали, что автор «Адама Бида» – не кто иной, как Энтони Троллоп; другие, узнавшие в месте действия романа Уорвикшир, по какой-то странной прихоти решили, что автор романа – житель Уорвикшира, некий мистер Лиггингз, который тут же подтвердил, что да, роман, подписанный «Джордж Элиот», сочинил он; потерпи «Адам Бид» неудачу, Лиггинз, надо полагать, едва ли поторопился бы признать свое авторство. Самое, однако, смешное – не это. Один дальний знакомый Мэри-Энн пишет ей письмо с вопросом, читала ли она книги Джорджа Элиота. В письме говорилось также, причем по секрету, что «Адама Бида» написал мистер Лиггинз и что он, человек не только талантливый, но и благородный, отказался от гонорара в пользу своего издателя Джона Блэквуда… Матильда Блайнд пишет, что, когда Лиггинза спросили: «Скажите, это вы написали «Адама Бида»? – тот не раздумывая ответил: «Если не я, то кто ж?» Как говорится, все это было бы смешно, если бы не было так грустно; Мэри-Энн была поставлена перед необходимостью написать письмо в «Таймс», в котором отказывала Лиггинзу в авторстве – и тем самым если не раскрыла, то приоткрыла тайну своего псевдонима.
Первым же эту тайну раскрыл давно домогавшийся истины Джон Блэквуд – правда, несколько позже, когда вышел следующий роман Джордж Элиот «Мельница на Флоссе». Льюис – если только это не апокриф – пригласил Блэквуда на ужин и обещал ему, что будет Джордж Элиот. После ужина, когда Блэквуд посетовал, что Элиота нет, Льюис указал на хозяйку дома со словами: «Вот он». Потрясенному издателю оставалось лишь пожать своему постоянному автору руку.
«Адам Бид» – и в этом особое обаяние первого романа Джордж Элиот – автобиографичен в гораздо большей степени, чем «Сцены». В «Адаме Биде» выведены не слишком видоизмененные авторской фантазией члены семьи Мэри Эванс. И прежде всего главный герой, плотник Адам Бид, его сходство с Робертом Эвансом и в самом деле поразительно, хотя сама Джордж Элиот это сходство, как и сходство с другими прототипами, всегда отрицала. Тем не менее, когда Джордж Элиот читала старому приятелю отца отрывок из романа, тот не раз повторял: «Надо же! Ну вылитый Роберт!» Выведены его брат Сэмюэль Роберт Эванс (в романе Сет Бид) и, самое главное, их сестра, тетка Мэри-Энн, методистская проповедница Элизабет Эванс, в романе она Дайна Моррис, это со слов тетки Мэри-Энн в свое время записала историю, ставшую фабульным стержнем романа:
«Из долгих бесед с тетушкой во время наших посиделок и прогулок мне запомнилась лишь одна. История о том, как давным-давно вместе с еще одной набожной женщиной она навестила в тюрьме несчастную девушку, приговоренную к смертной казни за убийство ребенка. Элизабет провела в камере приговоренной всю ночь и сопровождала ее до места казни… В моей памяти отложился не столько сам рассказ, сколько то, как она его рассказывала и как при этом держалась. Запомнилось мне и сильное чувство, которое я испытала, когда рассказ был закончен. О повешенной тетушка ничего не знала или знала, но мне не сказала, упомянула лишь, что это была совсем простая, грубоватая девица, приговоренная к виселице за убийство ребенка. Эта история много лет, подобно закопанному в землю зерну, пролежала у меня в голове, пока из нее не появились ростки „Адама Бида“».
В романе трагическая история, рассказанная тетушкой, кончается благополучно – хеппи-энд у Джордж Элиот случай не такой уж частый. Деревенский плотник Адам Бид влюблен в хорошенькую, легкомысленную Хетти Сорелл, ее соблазняет и бросает молодой сквайр Артур Донниторн, беременная Хетти бежит из дома в надежде отыскать Артура, ее арестовывают за убийство ребенка, однако казни ей удается избежать. В тюрьме Хетти навещает ее кузина, проповедница Дайна Моррис, натура, в отличие от Хетти, сильная и целеустремленная. Как видим, Джордж Элиот несколько изменила рассказ тетки, однако и в таком, измененном, виде он тем не менее вполне узнаваем. Как узнаваемы и Хетти Сорелл, и Дайна Моррис.
Традиционный, вполне тривиальный треугольник (Бид – Хэтти – Артур) не произвел бы такое впечатление на читателя, если бы не второстепенные персонажи романа, их богатый, яркий, сочный язык; их голос уж точно не назовешь «самым невыразительным». Эти персонажи составляют своеобразный «фальстафовский фон» «Адама Бида», они оттеняют, обогащают и расцвечивают магистральный сюжет, делают мысль романа
