Семь разгневанных богинь - Наталья Вячеславовна Андреева

Юля видела, как ему больно. У него забирали жизнь, любимую жену. Эвелина Вячеславовна приняла сторону сына.

– Что вы будете делать? – спросила она.

– Не смирюсь уж точно. Я терпелив. У меня тоже длинная выдержка, – усмехнулся Андрей Валентинович. И бросил: – Будь на связи. Рано или поздно и ты созреешь.

– Я вполне довольна.

– А почему не замужем до сих пор? И детей нет.

Она невольно вспыхнула. Но ответила сдержанно:

– Сначала карьера, а потом дети.

– А вот я подозреваю, что ты решила родить от Лени.

Петровский-старший был необычайно проницателен. Любовь к одной женщине и верность ей сделали его зрячим по отношению ко всем остальным. Он уехал на Кипр, оставив свои контакты.

И Юля звонила ему, когда ей было плохо. Ее другом и в самом деле стал мужчина. Петровский. Только не Лео, а его отчим.

Сначала ее ожидал первый удар: она наконец решилась на тщательное обследование. Гинеколог не порадовал: в одной из маточных труб оказались спайки. А в яичнике с другой стороны огромная киста.

– Нужна операция, – услышала Юля.

Но это было горячее время. В Москве начался строительный бум. Юля все откладывала поход к врачу. Такая тягомотина! Надо сдавать анализы, проходить какое-то обследование. В итоге киста прорвалась и Юля загремела в больницу, где удалили яичник.

Потом был визит к медицинскому светилу, который разложил на столе кучу снимков. МРТ, УЗИ, рентген…

– Левый яичник работает, но в трубе спайки, – сказал профессор Юле. – Вы его берегите, этот яичник. Это ваша единственная надежда. Второго у вас теперь нет. Хотя маточная труба справа полностью проходима.

– Могу я иметь ребенка? – хрипло спросила Юля.

– Не теряйте надежды. Есть ЭКО. Вы здоровы и еще относительно молоды. Все получится.

Она сидела, обхватив голову руками и тупо глядя на снимки. Ей уже тридцать шесть. Одноклассники и однокурсники пишут в Инсту: «Наша гордость! Жизнь удалась, да?»

Но подтекст понятен: а где же муж и дети? А ну-ка, Каткова, предъяви нам. Ты же самая успешная. Удачливая. Умная. Красивая. Почему же до сих пор одна? Ей нужен был такой муж, чтобы все ахнули. И что касается ребенка, то Леня все поймет. Она подсадит в свою матку эмбрионы, оплодотворенные его спермой. И они обязательно приживутся, у Лени прекрасные гены. И фертильность на высоком уровне. И дети у него красивые.

Юля внимательно изучала его дочерей. Полина, конечно, недалекого ума, но зато красавица редкая. А что глупа, так это в мать. Юля родит Петровскому особого ребенка. Сына. Такого же, как он. И как она. Ее ребенок возьмет у них с Леней все лучшее. А лучшее надо выращивать. Почему не в пробирке? Так даже надежнее.

Она и попыталась. Тот вечер, в Симферополе. Юля подумала, что пора им с Леней сблизиться. И ведь почти получилось! Они танцевали, она чувствовала на своих плечах его руки. И вспоминала их поцелуи. Ему тоже пора бы их вспомнить.

А потом был разговор, который разбил все ее надежды.

– Только в пробирке, – сказал Петровский.

Юля невольно вздрогнула: неужели знает? О том, что естественным путем она не может забеременеть. Но добила ее фраза:

– Сына мне и жена родит.

Окончательно все обрушилось, когда появилась Ксю. А потом Лёнина жена и в самом деле забеременела. Юля поняла, что мадам Петровской ей не быть уже никогда. Есть еще одна кандидатка, помоложе, да и Настя не собирается так просто сдаваться.

Это был жест отчаяния, когда она воткнула дротик в лошадиный круп. Она спасала призрачную надежду, которая еще была. Своих детей. Возможно, что родится двойня и даже тройня. И хоть один из них будет мальчик. Все возможно. Лишь бы этого ребенка не было. Настиного. Его надо убить.

Настя не умерла, но выкидыш случился. Ильинский Юлю напугал, но не сильно. Она довольно быстро прибрала его к рукам.

А теперь сидела и думала: чертов алкаш! Он просто забыл про этот конверт! Интересно, кто его надоумил? Неужто эта силиконовая дура в татушках? Угораздило же Ильинского попасть в аварию! С руки ведь ел! Юля подбрасывала ему денег, когда детектив был на мели, давала незначительные поручения. А он засунул компромат в ящик письменного стола и позабыл о конверте. Совсем мозги пропил.

Другая кретинка увидела красивого мужика и растаяла. Поехала хвостом перед ним вилять, конверт повезла. Юля бы ей больше заплатила, этой Светлане. Хотя бы открыла и посмотрела, что там. Вот почему при виде Петровского у баб мозги отшибает напрочь?!

Она помнила этот их разговор до мельчайших подробностей, хотя прошел уже месяц. Петровский вызвал ее к себе. Она вошла и увидела, что на столе перед ним разложены какие-то фотографии. И лежит вскрытый белый конверт. Большой.

– Подойди сюда, – ледяным тоном сказал босс.

Она на негнущихся ногах приблизилась к столу. Она еще никогда не видела Петровского таким. Его лицо словно окаменело.

– Мне передали вчера послание с того света. Занятно, – кивнул он на фото.

Юля пригляделась и мысленно ахнула. Кто ее выследил?!

– Твои сексуальные игры меня мало волнуют, – он неторопливо перебрал фотографии. – Но ты покушалась на мою жену. Всегда была умной, – усмехнулся он. – Метнула в лошадь дротик. Сообразила. Ты убила моего ребенка… Это хорошо, что ты молчишь. Твоим оправданиям я не поверю. У меня есть факты. Неопровержимые доказательства… Я одного не могу понять: ты когда все это придумала? И чего от меня хотела? Насиловать, как этих мальчиков? – он кивнул на фото.

– Я тебя люблю, – хрипло сказала она.

Петровский рассмеялся:

– Каткова, ты меня-то не держи за дауна. Какая, к черту, любовь? Деньги тебе нужны. А больше денег власть. Ты меня подмять хотела, на цепь посадить. Тебе это надо, – он постучал согнутым пальцем по подлокотнику, – мое кресло. Я все теперь понял. Кто дышал мне в спину. Кто информацию конкурентам сливал. Короче, так: выметайся отсюда. Даю тебе месяц, чтобы привести в порядок дела и сдать их новому финдиректору. Нет, месяц – это много. Три недели. Акции продашь мне по минимальной цене.

– А если я откажусь?

Петровский встал. Он был в бешенстве:

– Тогда я найму горилл и велю им тебя покалечить. Тебя будут три дня и три ночи насиловать не переставая. Выбьют все зубы. Проституткой закончишь на вокзале. Будешь отсасывать беззубым ртом в вонючих туалетах. Ты меня совсем не знаешь. Я еще не принял решение, как с тобой поступлю. Пошла вон отсюда!

Она пулей вылетела из его кабинета. Колени дрожали,