Племя - Павел Сергеевич Бутяев

Роза поднялась с кресла, обняла Шона, прижав его к себе как можно сильнее.

— Лучше умрем с честью, чем будем жить такими подонками, подобно остальным, — сказал Шон, согревая ее в своих объятиях.

Глава 9

Мягкий лунный свет разливался по комнате, находя свое отражение в каждой частице этого небольшого помещения. Шон переворачивался с одного бока на другой в надежде поймать своими дрожащими руками эту тонкую нить сна, но она все ускользала от него. Отчаявшись, Родригес по привычке подошел к окну, увидев впервые за долгое время чистое ночное небо: бледную луну и бесчисленные звезды, рассыпанные, точно веснушки, на темный океан космоса. Ведь каждая звезда, этот крохотный, еле заметный огонек, на самом деле оказывается столь огромным и безумно горячим шаром, но таким далеким. Такими же далекими являются шансы и возможности. Что-либо может показаться нам таким маленьким, ничтожным, совершенно бесполезным. Но все это лишь из-за того, что это “что-либо” так далеко от нас, и мы не можем по-настоящему ощутить его значимость, его истинный размер.

Шон снова опустился на кровать. Его вновь штормило, но на сей раз тому виной не неизвестная болезнь, а безостановочные размышления, в которых он тонул все сильнее, и выбраться из пучины которых с каждой секундой все тяжелее. Родригесу предстояло набрать команду для проведения опытов, но кого же? За последнее время он повидал предостаточно людей, со многими познакомился чуть ближе, но целостный круг его общения остался прежним. Не было сомнений, что эти люди, о которых думал Шон, точно поддержат его, но большие сомнения подкрадывались по тому поводу, что этих людей всего двое: его верная спутница Роза и беспорочный друг Кирилл. И все было бы не так плохо, если бы эти двое оказались такими же профессорами биологии, подобно Шону, но их спектр деятельности был совершенно иным. Шону виделся лишь один вариант: взять всю инициативу на себя, прибегая к помощи своих новых коллег только в тех работах, где требуются дополнительные руки. Конечно, зная Розу, становится ясно, что она захочет помогать Родригесу двадцать четыре часа в сутки(тем более считая себя виновницей всего происходящего), так что стоило бы подумать над тем, как и чему ее обучить, чтобы ее стремление к помощи вылилось в действительно полезные действия.

Казалось бы, лишь отчасти решенная проблема, все же отпустила Шона на время и позволила ему уснуть. На удивление даже не побеспокоив его внутри сновидений.

Утром, как только стало достаточно светло, Шон уже находился возле двери в квартиру Кирилла, ожидая прихода своего друга, который уже в столь ранний час успел куда-то отойти. Родригес точно знал, что сегодня у Кирилла выходной, так что он точно должен быть дома, ибо работать на электростанции сверхурочно сам пропавший считал “неблагодарным делом”, на которое он, по его же словам, не решится никогда, “пусть хоть превратят его в трансформатор”. Шон облокотился на стену и присел. Закрыв глаза, он стал лишь вслушиваться, ожидая заветный грохот входной двери. Но пока что тишина, которая в очередной раз нагоняет тоскливую думу. Шон вовсе не удивился условию, которое поставили в парламенте, ибо об их намерениях вести войну с мутантами и мародерами стало известно после доставки в больницу первых раненых. Но, отчасти, Родригес считал такое развитие событий, весь этот спор с его возможной сладостью победы и ужасной горечью поражения, вполне неплохим исходом. С той минуты, как только он увидел раненых солдат в больнице, его не отпускал страх увидеть по ту сторону баррикад Розу, а позже и самому пополнить те ряды. Может быть это снова везение? Неужели все вновь обернется успехом?

Наконец послышался раскатистый грохот двери, и глухое эхо шагов разносилось по подъезду. На лестничной площадке уже виднелась высокая светловолосая фигура мужчины, в котором Шон без ошибок признал Кирилла. В руке он нес то, чего Родригес ожидать уж точно не мог, — гитару. Поцарапанный, местами вздутый корпус из темного дерева, большая, но уже потертая наклейка с красным цветком на нем и позеленевшие от окисления струны — вот, что осталось от инструмента.

Кирилл молча протянул руку Шону, и тот, отходя от напавшей дремоты, вяло пожал ее.

— Ты вдруг решил музыкой заняться? — спросил Шон, присаживаясь на диван в гостиной.

— Представляешь, это валялось у меня в гараже! Раньше я неплохо играл, может и сейчас смогу, — Кирилл вертел гитару, осматривая ее со всех сторон, а затем разочарованно цокнул и подытожил. — Да уж… Не густо. Но, думаю, попробовать стоит.

Кирилл уселся на стуле, прижав к себе гитару и сыграл несколько песен. В основном это было что-то из старого русского рока, и Шону были знакомы только пару песен. Правда, гитара скорее не звучала, а изрыгала из себя какое-то подобие нот и аккордов, приукрашая все это постоянным дребезжанием струн.

— А ты просто так зашел или с каким-то делом? — спросил Кирилл, откладывая бедный инструмент в сторону.

— С делом…

— И? — протянул Кирилл, заметив неловкий тон в интонации своего друга.

— Как бы тебе сказать. Мы с Розой заключили пари с парламентом, что сможем совершить открытие, которое их валенкам из научного отдела не по зубам. А все это из-за того, что в этом научном отделе на меня всем глубоко наплевать, а Роза, узнав об этом, не стала церемониться. Как ты уже понимаешь, мы поставили друг другу условия. Если мы побеждаем, то я становлюсь главой исследовательского центра, а если нет — нас отправляют биться с мародерами и мутантами.

— Ну вы даете, конечно, — улыбнулся сквозь задумчивое лицо Кирилл. — И ко мне ты пришел за этой помощью?

— Да. По условиям, я могу набрать свою команду. Пока что в ней только Роза. Кроме тебя у меня вариантов нет.

Кирилл склонил голову к своей груди, сожмав руки в замок. Слегка покачав головой, он медленно поднялся с кресла и взглянул на Шона.

— Я помогу. Я мало что знаю в ваших науках, но… чем смогу, тем помогу.

— Спасибо, — кивнул Шон. — Приходи к трем часам ко мне, мы там подумаем, что делать. Договорились?

Кирилл кивнул и вновь взялся за настройку гитары.

Перед возвращением домой Шон свернул с основной дороги в сторону центрального рынка. Большая площадь была усыпана лавками, стеллажами, полными всякого добра; из стороны в сторону кривыми походками, словно мухи, бродили покупатели, порой что-то