Русь окаянная - Сергей Норка

4. Что делать, если тебе нужны перемены?

Ни подписи, ни ссылки на какую-либо организацию на листке не было. Пожав плечами, Романченко направился к машине, и вскоре он уже был в своем офисе. По дороге, глядя по сторонам, он обнаружил, что такими листовками обклеен весь город. Блестящее положение дел возглавляемой им компании и личные успехи вызывали скептический настрой относительно участия в политической жизни общества, однако какой-то червячок внутри грыз его непрестанно, лишая душевного комфорта.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Николаев, его близкий друг и соучредитель компании. В руках у него были какие-то бумаги, которые он с победным видом бросил на стол генеральному директору.

— Пожалуйте, граф. Вас ждут великие дела. Юрий Григорьевич взглянул на первый лист. Это был долгожданный контракт на реставрацию Таврического дворца. Романченко, несмотря на то что знал весь текст почти наизусть, с явным удовольствием перечитал его от начала до конца, а затем с не меньшим удовольствием подписал его. Ну что ж, как говорил Никита Сергеевич Хрущев, «цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!»

Они поговорили о делах еще минут десять, после чего, как водится у россиян со времен монголо-татарского ига, перешли на политику.

— Как тебе дедушкин трюк с продлением полномочий? — спросил Николаев, человек неопределенной политической ориентации.

— До лампочки, — хохотнул Романченко. — Сомневаюсь, что коммуняки эти поправки пропустят.

— А я не сомневаюсь, — заявил Николаев. — Во-первых, они на два года мандаты продлевают, а во-вторых, полагаю, что это ведь не безвозмездно. Бизнес есть бизнес.

— При чем тут бизнес? — удивился Романченко.

— Как при чем? — в свою очередь удивился Николаев политической безграмотности своего компаньона. — Дума — это акционерное общество закрытого типа, торгующее голосами. Я всегда поражался икре, которую метали наши демократы относительно роста популярности баркашовцев и их прохода в Думу. Да это самый верный способ ликвидировать РНЕ! Сейчас они какое-то подобие политической партии. Если же они пройдут в Думу, то автоматически трансформируются в нормальную коммерческую структуру, торгующую своими голосами. Как жириновцы.

— Сколько же денег понадобится? — насмешливо спросил Романченко.

— Сколько бы ни понадобилось, все выплатят. Проект рентабельный.

— А общественное мнение?

— Дорогой мой, общественное мнение тем и хорошо, что на него нет нужды обращать внимание. Оно безвредно. Если бы было наоборот, то у нас бы уже свирепствовала цензура почище, чем в советские времена.

Однако уже на следующий день Юрий Григорьевич получил возможность убедиться, что общественное мнение может иметь некоторый вес, если его вовремя направить в нужное русло. За ночь город покрылся новыми листовками, довольно примитивными по содержанию, но формирующими нечто вроде установки, а в метро молодые люди раздавали бесплатно всем желающим книгу со странным названием «Бездна» (дочь принесла домой один экземпляр и теперь зачитывалась им, не гася в комнате свет до трех часов ночи).

Придя домой, он обнаружил листовку в своем почтовом ящике.

«Россиянин! Подумай, кто ты в этом государстве, и задай себе несколько вопросов:

1. Какими правами ты реально обладаешь?

2. Хочешь ли ты продолжать жить так, как жил до сих пор?

3. Уверен ли ты в будущем твоих детей?

4. Уверен ли ты, что твоего ребенка завтра не убьют на улице или не сделают наркоманом?

5. Как можно добиться перемен?»

За ужином он был мрачен и задумчив. Рассуждения дочери о том, что все они не что иное, как бессловесные скоты, раздражали его, и он вдруг понял почему. А ведь она права! На все сто процентов. И еще он понял, что неизвестный автор листовки бил в незащищенное место. Да, он был уверен в себе, но будущее дочери вызывало у него беспокойство. Что будет с ней, если с ним что-нибудь случится?

На следующий день, проезжая по улицам Питера, он видел проходившие тут и там небольшие митинги, на которых ораторы гневно (а главное, безошибочно определяя болевые точки обывателя) громили правящий режим.

Утром следующего дня из программы новостей он узнал, что забастовали несколько крупных предприятий и городской транспорт. Это означало, что скоро начнутся перебои с бензином и продовольствием.

В прескверном расположении духа он поехал на объект, а затем в гостиницу «Московская», где должны были пройти переговоры с администрацией относительно ремонта здания мэрии.

Сумма контракта намечалась значительно большая, чем в случае с Таврическим дворцом, конкуренты! наступали на пятки, и поэтому Юрий Григорьевич! очень нервничал. Около гостиницы его взору предстала неприятная картина. По пустынной мостовой навстречу его машине шли человек двадцать с плакатами: «Долой воровской режим!» и «Кто хочет жить, присоединяйтесь!»

Юрий Григорьевич притормозил, подъехал к тротуару, вышел из машины и стал наблюдать за процессией. Группа, к которой начали присоединяться пешеходы, прошла мимо него. Сам не зная почему, он запер машину и, не торопясь, последовал за демонстрантами.

Подразделение милиции преградило путь толпе.

— Пройдите на тротуар! Не нарушайте правила уличного движения! — закричал офицер с погонами капитана, но толпа упрямо продолжала наступать на милиционеров. Через несколько секунд в ход уже пошли дубинки.

Демонстранты сели на мостовую, крепко сцепившись руками. Милиция, продолжая наносить удары, начала их растаскивать. Вокруг собралась внушительная толпа, которая пока никак не реагировала на происходящее, но чувствовалось, что напряжение растет.

От клубка тел наконец оторвали какую-то старуху, которую двое ментов поволокли за ноги к тротуару.

— Сыночки! За что? — простонала она, и вдруг ее глаза остекленели.

— Кого бьете, демократы? — вдруг завопил стоявший справа от Романченко мужичонка в потертом пиджаке, с пакетом картошки в руках. Он сунул руку в пакет, и в милиционеров полетели увесистые грязные клубни.

— Бей их! — раздалось слева, и тут же со всех сторон грянуло старое доброе русское «ура». Толпа сначала замерла, а затем кинулась на милиционеров, вкладывая в удары кулаков накопленную годами ненависть к режиму.

В стране, где две трети людей находятся за чертой бедности, ситуация в экономике (не в Москве, нет) не улучшается уже девять лет. У подавляющего большинства населения нет никаких иллюзий в отношении способностей политической элиты вывести страну из кризиса, радикальная оппозиция обречена на успех. Вопрос только в появлении вождей улицы, вождей униженных и оскорбленных. И не нужно тешиться надеждой, что за ними не пойдут. Данные социологов показывают, что в акциях протеста, демонстрациях и пикетах готовы принять в «спокойное», т. е. обычное время около 10 % людей, а во время обострения ситуации — до 50 %. А на так любимом нашими аналитиками Западе 10 % протестного населения свидетельствовали бы о предреволюционном состоянии.

В голове Романченко как молния пронеслись все обиды и унижения, выпавшие на его долю за последние несколько лет. Ничего не соображая, он подскочил к одному из ментов и двинул его тяжелым кулаком по макушке. Через несколько секунд милицейский кордон был облеплен вопящей живой массой. На мостовую шмякнулось что-то железное. Юрий Григорьевич глянул под ноги и увидел пистолет, который, видимо, выпал из кобуры мента, получившего удар по голове. Романченко ухитрился нагнуться (для этого ему понадобилось напрячь все силы), поднял оружие и сунул в карман.

Забыв про оставленную машину, вместе с толпой он дошел до Дворцовой площади, где вовсю кипел митинг. Лозунг был только один: «Долой воровской режим! Президента в отставку!»

Домой Юрий Григорьевич добирался несколько часов, хотя жил не очень далеко от Дворцовой площади. За несколько часов весь центр Питера покрылся баррикадами, возле которых толпился народ. Время от времени в толпу митингующих кто-то бросал листовки, очень краткие по содержанию, но отвечающие настроению людей. Забежав домой, он обнаружил, что ни жены, ни дочери в квартире не было. Наскоро перекусив, он включил телевизор, надеясь почерпнуть что-либо новое о происходящих событиях. К его величайшему изумлению, ни по одной из центральных программ не сообщалось о волнениях в Санкт-Петербурге. Ночь Юрий Григорьевич провел на баррикаде неподалеку от дома.

Глава 8. Обыватель

Россия это не страны Запада, где природных ресурсов практически нет. Если бы там сложилась подобная ситуация, то любое государство такого способа развития и выживания, а точнее «бардака», уже давно бы не выдержало. Ну, максимум, продержалось бы пару лет. В вашей стране подобное состояние может продолжаться сколько угодно, потому что в России несметные природные ресурсы.