Цесаревич. Корона для попаданца - Михаил Ланцов

Поезд пришел в Москву рано утром, потратив свыше сорока часов на путешествие из Санкт-Петербурга. Люди Александра осматривали каждый мост и брали под контроль каждую станцию на время прохождения состава. По временам XIX века были приняты совершенно беспрецедентные меры безопасности, дабы показать опасения его императорского высочества за свою жизнь и еще раз подчеркнуть его положение как пострадавшей стороны.

Накрапывал мелкий, мерзкий дождик, но Саша стоял на перроне и, совершенно не замечая ничего рядом, смотрел на одну из скамеек за грамотным оцеплением его роты охранения. Там сидел старый знакомый в черном драповом пальто с бездонными черными глазами, что общался с ним тогда, девять лет назад в зимнем парке. Он сидел с совершенно невозмутимым видом и внимательно рассматривал локомотив, казалось бы, не интересуясь ничем иным. Впрочем, люди Александра его тоже в упор не видели. Но вдруг все вокруг остановилось. Капли дождя мягко, лениво затормозили и замерли в разных положениях, так, будто весь мир стал одним единым слепком. Весь, кроме двух существ: Александра и этого странного незнакомца, который, вежливо улыбнувшись, кивнул на место подле себя, желая, видимо, о чем-то поговорить.

— Согласитесь, любопытная конструкция, — незнакомец кивнул на локомотив, когда Александр подошел и сел на неожиданно сухую скамейку, — какая поразительная нелепость.

— Вы же говорили, что мы больше никогда не увидимся?

— Я вас обманул, — незнакомец совершенно невинным образом улыбнулся и откинулся на спинку.

— Для чего вы пришли? Хотите сообщить мне, что правила этой игры меняются?

— Ну что же это такое, Александр Александрович, где вас воспитывали? Уже и просто нельзя зайти на огонек к старому знакомому, — незнакомец улыбнулся с самым благодушным видом, отчего цесаревича передернуло. — Что, знакомая улыбка?

— Я не знаю вашего имени, а потому мне не очень удобно к вам обращаться, но я убежден, что такие, как вы, без дела никогда не приходят.

— В какой-то мере вы правы, у меня действительно есть к вам дело, но оно не из тех, о которых вы подумали. В конце концов ваши ассоциации с булгаковским Воландом не беспочвенны. Мне тоже интересно посмотреть на людей, на то, как они думают, как живут, как совершают поступки самого разного характера. Работа у меня такая.

— И кем же служите, позвольте полюбопытствовать?

— К сожалению, удовлетворить ваше любопытство и рад бы, но, как вы помните из нашей прошлой встречи, не имею возможности. Не поймете-с. А между тем хочу вам сообщить, что вами довольны устроители этого опыта. Даже очень. Вы смогли заварить неплохую кашу.

— Спасибо, это своего рода комплимент. Хотя меня терзают смутные сомнения…

— Не стоит задавать вопросы, на которые вы не сможете получить ответы.

— И все же я попробую. Вот все это, — Александр сделал рукой размашистый жест, — что такое? Этот мир настоящий?

— Вы спрашиваете, не в «матрице» ли вы? Но разве вы поверите моему ответу? Тем более что один раз я вас уже обманул, — незнакомец вновь обворожительно улыбнулся, пугающе сверкнув своими бездонными глазами.

— Действительно. Глупо. Забавно, наверное, если прямо сейчас я лежу где-нибудь в реанимации, а вы мне мерещитесь. Или еще веселей — бегаю в припадках по дому скорби.

— Ха! Недурственные, замечу, у вас галлюцинации. Далеко не каждому так везет. Ну не печальтесь, в конце концов, вам этот мир кажется реальным. Вспомните боль, вкус, секс и прочие ощущения. Их гамму. Их натуральность. Даже если этот мир — всего лишь одна из моделей, то какая вам разница? Вы, к сожалению, не Нео и вынуждены будете играть по нашим правилам. Даже если вы захотите играть против нас, всячески сопротивляться, то сможете действовать только в рамках предусмотренных нами вариантов.

— А если я покончу с собой? — Александр вопросительно поднял бровь.

— Это тоже предусмотрено. Мы просто завершим этот эксперимент и займемся другими делами, в конце концов их, как вы должны понимать, у нас немало. Вы уникальный избранный человек только для этого мира. Для нас вы один из многих. Впрочем, повторюсь, вполне успешный. Моему руководству импонирует ваш стиль работы. Поэтому я пришел с вами поговорить. Посмотреть на вашу реакцию, послушать, что вы скажете.

— Да что тут скажешь? Ситуация. Как говорится — почувствуй себя куклой в театре.

— Отнюдь, мы вами не управляем. Мы наблюдаем. Вы что, в самом деле думаете, что нам интересно вмешиваться в жизнь всех отдельно взятых существ? Вы же сами неоднократно рассказывали шутку о том, как просыпается Бог утром, подходит к компьютеру, а там несколько сотен миллиардов писем, в которых у него чего-то клянчат. Какой смысл ему не то чтобы помогать этим попрошайкам, а и даже читать эти просьбы? Спам он и в Африке спам. А вы, мой друг, действуете самостоятельно, в чем особая прелесть. Вот скажите, что вас больше всего беспокоит в этом эксперименте?

— Больше всего? — Саша не спеша протер налысо выбритую голову. — Думаю, что чувство дикого одиночества. Вон, посмотрите на них. — Он кивнул на замершую толпу людей, напоминающую восковые фигуры. — Они даже не понимают, что я им зачастую говорю. Ужас какой-то. Ни одной родной души. Даже Лена, насколько я могу судить, и та наверняка имеет четкие инструкции следить за мной и помогать британской разведке. Ситуация хуже, чем у Штирлица. У того хоть была возможность в некой отдаленной перспективе оказаться рядом с близким и родным человеком. А тут, — Саша махнул рукой, — полный бесперспективняк. Только и остается озлобленно работать. Да вы и сами видите. Правда, я все больше и больше теряюсь. Ради чего все это? Какой мне с этого прок? Кто все эти люди?

— Ну, вам это пока не сильно мешает.

— Пока. Я боюсь сорваться. Вы же в курсе, что я устроил в Московском генерал-губернаторстве. Нужно тоньше работать. Гибче. А я иногда так устаю, что готов Гордиев узел не то что разрубить, а молотом в пыль разнести. Представляете, если я сорвусь и устрою им тут мировую революцию? Как там было? «Мировой пожар в крови — Господи, благослови!»

— Вы же не хотите сорвать нам эксперимент?

— Честно? — Александр с тоской в глазах скосился на собеседника.

— Только без мата, пожалуйста, — незнакомец вновь мило улыбнулся.

— Вот видите, вы все отлично понимаете.

— Так попросите того, что вам не хватает.

— А вы дадите?

— Неизвестно. Как вы помните — для чистоты эксперимента есть определенные ограничения на удовлетворение запросов.

— Мне бы ноутбук с большим количеством полезной в прикладном плане информации по технологиям, и солнечные батареи для него, чтобы подзаряжать. Лучше даже не ноутбук, а что-то вроде планшета с экраном дюймов на пять-семь.

— Какой у вас интересный переход получился. Только что говорили о том, как вам тяжело одному, как тошно без близкой, родной души, а как до дела, то вы вновь требуете серьезного улучшения условий вашей игры.

— А какой смысл мне у вас просить сподвижницу?

— Но вы даже не попробовали!

— Боюсь, что вы правы, а потому к тем, кто обманул уже один раз, доверия больше нет. Есть мнение, товарищ, что вы либо обманете меня, либо подшутите. Возразите, если сможете, но я думаю, что это приятное дело — растворять в кислоте какую-нибудь… которую вы подбросите мне, чтобы просто поржать.

— Не исключено, — незнакомец оскалился с наглой улыбкой.

— Вот поэтому, памятуя о доброй традиции восточных джиннов, я прошу у вас предельно конкретные вещи. В идеале, конечно, я бы с удовольствием выбрал бы по каталогу, чтобы понимать, что и в каком качестве вы готовы мне предоставить.

— Ну, Александр, это было бы слишком просто.

— Поэтому дайте мне просто ноутбук с прикладной справочной информацией по технологиям.

— Вы опять за свое?

— А вы представляете, каково это — пытаться родить ежика?

— Что? — незнакомец удивленно посмотрел на Сашу.

— Да не разбираюсь я в медицине, не разбираюсь. И в сельском хозяйстве. Да много в чем еще. И никто тут не разбирается. Я и так уже совершенно изнасиловал свой мозг попытками вспомнить хоть что-то, что может помочь в этом деле.

— А это разве наши проблемы?

— Да пошли вы… — Александр зло сплюнул на брусчатку перрона и резко встал, прекращая разговор.

— Александр! Где ваши манеры?

— Вам сказать? Или сами догадаетесь? Что это за издевательства?! — Саша буквально пришел в ярость, еле сдерживаясь, чтобы не врезать по наглой, лощеной морде лица своего собеседника. — Скажите, что вы в силах дать, и я выберу, что мне нужно. А то второй раз уже по-свински вкрадчиво издеваетесь. Вам самому не тошно?

— Любопытно. Что же вас так зацепило?

— Ничего! Разговор окончен! Я не желаю больше с вами беседовать! Делайте свою работу, а я буду делать свою. Ту, на которую подписался. Сам справлюсь! И сам разберусь! Не маленький. — Саша прищурился и спустя пару секунд продолжил: — Как ловко вы меня развели. Ладно. Прощайте. — Александр развернулся и уверенно зашагал к толпе своих людей, которые замерли вместе с каплями дождя. В эту секунду вдруг все потемнело, что-то слегка хлопнуло, как порывом воздуха. Он моргнул и поначалу оказался совершенно ошарашен, так как оказался в кругу своих людей. Как раз в тот самый момент, когда он заметил старого знакомого на лавочке. Впрочем, его там уже не было. Эта заминка, вызванная странным задумчивым состоянием цесаревича, который встал как вкопанный, обеспокоила Елену: