Безумцы (Сборник) - Александр Насибов

— Мотора нет. Прилив и отлив вращают турбины с генератором, а тот заряжает аккумуляторы. Так мне объяснил Абст.

— Где расположена станция?

— Аккумуляторы, в дальней пещере. Она заперта. Ключ у Вальтера. Остальное под водой. Где — не знаю: тайна.

Задавая вопросы, Карцов думает и о другом. Последние полчаса он со скрупулезной точностью восстанавливал в сознании все то, что знает о своей пациентке, заново оценивал поведение Ришер, каждое ее слово, анализировал отношение к ней Абста. И все это для того, чтобы убедить себя заговорить с ней в открытую. Надо выяснить, с кем имеешь дело, выяснить немедленно, сейчас. У него нет времени ждать — события развертываются стремительно.

Но это риск — он отдаст себя в ее руки. Пусть даже она честный человек, достаточно одного неосторожного слова, душевной слабости, если Абст, заподозрив неладное, учинит ей допрос…

В который раз напрягает он всю свою волю, чтобы начать разговор, и… не может.

Снова шаги за дверью, на этот раз — нескольких человек. Вероятно, те самые пленные. Их ведут назад. Значит, свершилось!..

Фарфоровая чашка, которую держал в руках Карцов, падает на пол и разбивается.

Он опускается на табурет, долго глядит на осколки.

Шаги в коридоре стихают.

— Послушайте, Ришер, — говорит он, не поднимая головы, — как вы сюда попали? Я не могу поверить, что вы заодно с ними. Вы здесь по принуждению?

— Нет.

— Нет? — Он с усилием выпрямляется, оглядывает больную. — Стало быть, добровольно?

Ришер молчит. Она лежит в кровати, положив руки поверх перины. Голова запрокинута, глаза закрыты, волосы рассыпались по подушке.

— Тогда мне остается предположить одно, — медленно говорит Карпов. — Мне остается предположить, что вы посланы к Абсту с каким-то особым поручением, о котором он и не догадывается. Я не ошибся?

Ришер молчит.

— Кто вы такая? — повторяет Карпов.

— А вы? — вдруг спрашивает она.

— Я ненавижу нацистов, — говорит он. — Я здесь, чтобы бороться с ними. Я не тот, за кого меня принял Абст. Знаю, он все равно мне не доверяет, только использует, пока не прибудет новый врач… Вот все, что я могу сообщить о себе.

Ришер молчит.

Что знает она об этом человеке? Очень немногое. Перед тем как привести его в первый раз, Абст сказал: «Судьба благосклонна к нам, Марта. Новый врач прибыл раньше, чем мы могли предположить. Кажется, ему можно доверить группу. Он явится на инструктаж. Объясните ему только то, что необходимо для обслуживания людей. Никаких экскурсов в прошлое, никаких имен. Короче, он посторонний. Он здесь временно. Надеюсь, вы понимаете меня?»

Она была озадачена, встревожена. Каким образом Абст ухитрился так быстро заполучить врача? Единственное объяснение состояло в том, что новичка доставила та самая подводная лодка, которой предстояло увезти на материк ее, Марту. Но если прибыла смена, почему Абст не позволил ей уехать? Появился врач, а он тем не менее задержал ее. С какой целью? В чем-то она допустила промах? У Абста появились сомнения, и он не хочет выпустить ее? Да, скорее всего, так.

Кто же он такой, Ханс Рейнхельт? Вероятно, работник одной из многочисленных служб военной разведки.

Она была убеждена, что подчеркнутое недоверие к новичку со стороны Абста и его помощников не больше чем маневр, рассчитанный на то, чтобы усыпить ее бдительность. Подозрения укрепились, когда Вальтер, принесший ей обед, обронил несколько слов о Рейнхельте: он-де попал в грот случайно, приплыв с какого-то торпедированного транспорта.

Итак, Рейнхельт — провокатор. Она поверит ему, раскроется, и тогда…

Но вот человек этот вынул руку из кармана, разжал кулак — и на ладони у него оказалась кассета с пленкой. Значит, Рейнхельт видел, как она снимала пловца. Видел и промолчал. Шарил в ее тайнике, извлек оттуда другие кассеты и, конечно, записи, хранившиеся на дне расщелины. Извлек и… не показал Абсту?

А может, Абст уже знает о них?

Ришер смотрит в глаза Карцову, смотрит долго, пристально. Он выдерживает ее взгляд. Он сидит, положив на колени сильные руки. У него открытое лицо, высокий лоб. Лицо молодое, а вьющиеся волосы будто присыпаны пудрой. Неужели это единомышленник Абста, провокатор?

Но какую цель преследуют фашисты, если они обнаружили ее тайник, проявили пленку, ознакомились с записями? Зачем ее лечат? Почему оставили на свободе, не уничтожили? Ведь им уже все ясно.

Ришер вспоминает слова Вальтера о новом враче. А вдруг Вальтер не солгал и Рейнхельт действительно посторонний человек, которого Абст использует до той поры, пока она не поправится?

Карцов понимает ее состояние, терпеливо ждет. Вот он чуть шевельнулся на своем табурете, вздохнул.

— Конечно, — говорит он, — по всем правилам и законам конспирации нам надо присматриваться друг к другу в течение многих недель, быть может, месяцев. Только потом можно рискнуть… Я это сознаю. Но у нас нет времени. Я сделал первый шаг. Теперь ваша очередь. Будьте же откровенны! Кто вы такая? Разведчица?

Ришер чуть качнула головой.

— Нет? — Карцов растерянно трет ладонью лоб. — А как же камера? Ведь вы производили съемку, и я убежден — тайную! Вы делали это на собственный страх и риск? Зачем? Кому может понадобиться ваша пленка?

— Немцам.

— Немцам, сказали вы? Но каким немцам? Погодите, погодите, уж не хотите ли вы уверить меня…

Ришер приподнимает руку.

— Запомните, — медленно говорит она, — запомните, Рейнхельт: я ни в чем не хочу вас уверить.

Карцов смолкает.

— Дайте мне сигарету, — просит Ришер. — Спасибо. — Она берет сигарету, зажигает ее. — Скажите, Рейнхельт, вы давно из Германии?

Они встречаются взглядами, и Карцов чувствует, что не сможет солгать.

— Марта, — говорит он, — вы должны знать: я никогда не был в Германии. Я вовсе не немец…

Он рассказывает о себе.

Закончив, глядит на лежащую в кровати больную, беспомощную женщину.

У нее закрыты глаза, капельки пота на лбу.

— Знаете, я будто сбросил тяжелый груз. Сейчас у меня столько сил! Мы будем бороться, Марта! Но для этого надо, чтобы вы выздоровели. Верьте, вы поправитесь, и очень скоро. Только соберите все свое мужество. Все мужество, всю свою волю, всю без остатка. Вы же сильная, Марта!

— Нет, — шепчет Ришер, — нет, не могу…

— Неправда! В тот раз я солгал Абсту о появившихся рефлексах у вас в ногах. А сегодня я их нащупал! Они еще очень слабы, и я не хотел говорить. Но, клянусь вам, еще немного — и я буду учить вас ходить!

Ришер рывком садится в кровати.

— Да поймите же, — кричит она, — поймите же наконец: я встану на ноги, и он убьет вас!

Пауза. Она медленно опускается на подушки.

Ключ поворачивается в замке. Входит Абст.

Он видит: больная неподвижна в кровати, в стороне, у столика с медикаментами, возится врач.

— Закончили, Рейнхельт?

— Давно, шеф.

— Итак, Марта, их привезли, — говорит Абст, когда дверь затворилась за Карцовым. — Доставили всех пятерых!

— Итальянцы?

— Да, во главе с Джорджо Пелла. Как ждал я этих людей!

— Рада за вас.

Ришер тянется за сигаретами, но руки ее дрожат, пачка падает, и сигареты рассыпаются по полу. Абст подбирает сигареты, подает женщине, протягивает и зажигалку.

— Вы нервничаете, Марта. Почему?

— Причин много: валяюсь в кровати, когда вокруг столько дел. Будете оперировать итальянцев? Или приручите, как Глюка и Вальтера?

— Непременно оперировать! Впрочем, не всех. Одного, во всяком случае, трогать нельзя.

— Того, чье имя вы назвали?

— Да. Он нужен для весьма сложных дел.

— Понимаю. Спуск к «Випере»?

— Не только, — говорит Абст. — У меня большие планы относительно использования этого человека. Вот его мы и приручим. Могу сказать: я уже начал… — Он задумывается: — Сложный характер у этого лейтенанта: своеволен, строптив. Но я добьюсь своего!

— Я все думаю о предстоящих операциях. — Ришер приподнимается на локтях, заглядывает Абсту в глаза. — Вам будет трудно одному. Быть может, подождете, пока я встану на ноги? Вдвоем было бы куда легче, шеф!

— Ни минуты промедления! Итальянцы очень опасны. Я дал им снадобье. Оно будет действовать часа три. Может, и меньше. А потом — снова консервы с начинкой? Снова на три часа? А вы, быть может, пролежите еще десять — пятнадцать дней… Нет, нег, немедленная операция! Она успокаивает более надежно. Мне хватит хлопот с одним их вожаком: он уже бросался на меня со скованными руками.

— Еще вопрос, шеф. Вы решили, что к затонувшей лодке спустится итальянец… Ну, а наш новый врач? Он останется и будет помогать мне?

— Рейнхельт не может остаться, — говорит Абст. — Решение уже принято.

И он выходит.