Бастион: поступление (СИ) - Атомный Владимир

– Вот и приехали, – произнёс таксист.

– Да, спасибо большое, – улыбнулся я. – Сколько с меня?

Расплатившись и попрощавшись, стою перед закрытыми воротами, тоже из кованого прута, очень витиеватые и красивые. Без задней стенки, поэтому можно свободно просмотреть прямую брусчатой дороги, что ведёт к дому. Справа дверь и домофон, нажимаю на черную пуговку.

– Да, – раздался голос, – слушаю Вас.

– Здравствуйте, я к Веронике, зовут Матус.

Замок щёлкнул под слова приветствия и приглашения. Пока медленно иду к дому, усиленно озираюсь, да и как иначе, ведь вокруг редкая красота. Нельзя назвать участок садом, скорее уж в лесное царство пришли жить люди. Трава скошена, есть несколько дорожек, но больше тропинок, также различима система орошения, в том числе с небольшими арыками. За дубами и клёнами можно различить и орех, и вяз, и ясень, слева, в глубине, светят салатовым берёзки, так по девичьи укутавшись в белое. И без того яркий аромат воздуха, набрал в себя сотни лесных и травяных оттенков, впечатлившись, я по-конски раздуваю ноздри, вбирая необычный букет. Вот уже и особняк семьи Исинн начинает показываться в рост и ширь.

Выхожу на также мощёный камнем двор перед трёхэтажным жилищем, со всем восхищением и удивлением взираю на него. В представлении, конечно, был другой образ, да и по дороге, от увиденных домов, всё смешалось, но вот, перед глазами явно немолодое здание, причем лет ему точно за пятьдесят, может и сотню, больше похожее на собор всеми этими контрфорсами и стрельчатыми окнами, шпилями и башенками. Выстроен дом из каменных блоков темно-серого цвета, с коричневой, почти чёрной, крышей. Стены уверенно стоят на массивном, состоящим из крупных валунов, фундаменте и, если на стенах, в углублениях виден мох и потемнения, с карабкающимся иногда плющом, то фундамент просто давит древностью, нарастив того же мха толстючие брови. Но больше всего впечатляют статуи бестий, что-либо вписаны в экстерьер дома, либо стоят по периметру в специальных нишах. Я вижу бородатых карликов, горгулий, львов с крыльями и или просто громадных орлов, есть животные – волки, медведи, рыси и олени. Всё это многообразие дополняет общий образ, как и простой бассейн посередине двора, выполненный в не менее старом стиле.

– Матус, надо же, как неожиданно ты пришел! Надо было позвонить и я бы встретила, – вернул к реальности голос девушки, что спускается с величественного парадного крыльца.

Мы взялись разглядывать друг друга с равной жаждой. Я и забыл, про свой наряд, но вот Веронику вижу такой впервые – это платье А-силуэта до пят, молочного цвета снизу и с белой верхней частью, стилизованной под рубашку, а поверх одет короткий жилет из бархата. Эта единая композиция, щедро украшена рюшечками, оборками и симпатичными пуговками. Есть бантики, очень красиво подчёркнута шея воротничком, цвета бледные, под старину и вообще, я словно оказался в детстве, а передо мной взрослая девушка в старинном наряде из простых, натуральных тканей. Это веет детскостью, теплом уютного очага и немного лесного очарования. Волосы Вероника распустила и лишь часть собрана под сапфировым украшением сбоку, возле виска. Пытаюсь высказать эмоции:

– Очень впечатляюще!

– Надо же, сколь удивительной бывает жизнь, – с наигранной философской ноткой начала Вероника. – Я даже предположить не могла, что увижу тебя в столь очаровательном виде.

– А, кхм… оча-кх… – здесь вновь пришлось прочистить горло, – очаровательном?

– Именно, – кивает она, осеняя меня мерным огнём фиалка.

– Тогда хочу поправить комментарий, – окреп я голосом. – Ты выглядишь незабываемо и удивительно.

Что и говорить – щёки запылали, а фиалковые глаза и тонкая, как струны, мимика лица обдали огнём эмоций, но эти два эпитета так, бледная тень того, что я готов петь Веронике с утра и до вечера. А следом спешит новый прилив сверхэмоциональности помноженный на всё увиденное до: мы словно очутились в прошлом, я странник, что залюбовался красивым имением и природой вокруг; спешился, пустив лошадь напиться у конюшни, может даже умею рисовать и решил сделать набросок увиденного. И вот, внимание перехватывает девушка, вероятно живущая здесь, с богатыми тёмно-русыми волосами, пронзительным взглядом фиалковых очей и в красивом платье. Невольно засматриваешься на точёные черты, изящную шею и на отмеченные легкими штрихами формы. Окрылённый встречей, стою раскрасневшись.

– Эх, Матус, смущать ты мастер. Хотел бы ещё посмотреть территорию прилегающую или пройдём в обеденный зал? – изящно помогла Вероника выйти из трепетного момента.

– Лучше покушать, – признался я в голоде.

Девушка улыбнулась и пригласила рукой.

– Пошли, сейчас обойдём дом и там будет отдельный вход.

– Не кухня? – уточнил я.

– Нет, у нас комнаты связанные с готовкой на цокольном этаже. А обеды и званые ужины проходят в зале приёмов. Но я обычно кушаю у себя, как-то скучно делать это одной в огромном помещении, – пояснила она.

Вероника мягко рассмеялась и пока мы обходим прекрасное рукотворное сооружение, я расспрашиваю:

– А как же родители, родственники?

Сам любуюсь изваяниями и контрфорсами слева.

– Да, мы ведь и не обсуждали особо этот вопрос, – возник след лёгкой грустной улыбки. – Родители живут отдельно, мама с двумя братьями – они уже взрослые, а я с отцом. Бабушки, дедушки – довольно далеко от Ружияра, но иногда мы их навещаем. Двоюродные есть, кажется брат с сестрой, только я их почти не помню – это по маминой линии. Папа же единственный потомок. Это примерный взгляд на положение дел. Ну, а так как отец часто питается вне дома, ем я с персоналом или у себя.

Грустные реалии даже отвлекли от созерцания. С чувством комментирую, выбирая слова:

– Как печально, что всё так сложилось. Даже и не думал, но знаешь, мы дома часто едим за одним столом – будет возможность, присоединяйся. Для тебя всегда открыто.

– Это очень заманчивое предложение, обязательно им воспользуюсь. Спасибо, Матус, – тронул душу голос председателя.

Мы обошли дом и открылся вид на заднюю часть двора. Зал приёмов – это примыкающее строение в два этажа высоты. Идет два сплошных ряда стрельчатых витражных окон, начинаясь в метре от земли. Первый для боковых нефов и второй для центрального. Особенно эффектно смотрятся аркбутаны и контрфорсы, как назвала их Вероника, создавая утончённому строению дополнительный эффект возвышенности и устремления ввысь. Из зала можно выйти во все стороны, предусмотрены площадки со скамейками и качелями, чувствуются композиция, составленная цветами и прочими декоративными растениями. Желающие могут углубиться во двор дальше и прогуляться между деревьев, столь же атмосферно растущих.

– Классно тут у вас!.. – заключаю я. – Очень красиво, непередаваемый мир… Мне особенно нравиться, что дом, во-первых, вписывается в окружение своей стариной, монументальностью и в тоже время лёгкостью архитектуры. А во-вторых, не он тут главный, больше похож на обжитый островок, среди природного всевластия… И все эти фигуры созданий и животных, лишь углубляют впечатления.

– Спасибо, – осветилась Вероника. – Я очень люблю наш уголок, и ты прав, он очень стар. Лишь из-за всего этого очарования не переезжаю в город, хотя есть квартира.

– Ну, – оглядел я ещё раз видимую часть дома, – теперь и моё сердце влюбилось. А сколько лет дому?

– Больше пятисот, – ответила она легко.

– Что?! Да ну?.. – я аж остановился. Как раз перед высокими стрельчатыми створками.

– Ага, это родовое поместье нашей семьи.

Вероника по-доброму улыбнулась такой реакции.

– Слушай, это ж раритет, достояние Империи прям!

– Всё так и есть.

– Ух, – говорю под сильным впечатлением, – аж даже не знаю, что сказать… круто! Замечательно!..

Мы вошли и, продолжающие круглеть глаза, снова принялись за созерцание. Сводчатый крестовый потолок взмыл вверх, немного опираясь на тонкую колоннаду, всё выполнено в белой и бежевой палитрах. Зато витражи, под лучами солнца, повествуют о прекрасном в волшебной многоцветной манере, заполняют зал радужными бликами и зайчиками. В нижнем ряду можно даже уловить композицию, здесь и лица, и замки, и люди, ещё видны ландшафты перед замками и крепостями. Как же мягко сочетается, просто идеально подходит нынешний образ Вероники под стиль интерьера. Платье словно создавали те же гении искусства, что и этот дом.