Избранница - Саманта Джеймс

Кесси глотнула горячую сладкую жидкость, радуясь, что руки хоть чем-то заняты. Она не заметила, что пронзительные серые глаза внимательно следят, чтобы она выпила все до последней капли. Она допила и подняла взгляд.

Он успел снять камзол и засучить рукава, обнажив сильные, мускулистые руки. У нее вдруг странно заныло под ложечкой. Габриэль оперся локтем на каминную полку — непринужденная мужская поза. Он первым нарушил молчание:

— Джайлз сообщил мне, что все последние недели ты ежедневно выезжала на прогулку. — Он не спускал с нее глаз. — Почему же ты ни разу не упомянула мне об этом?

Хотя он и говорил спокойным тоном, чувствовалось, что просто так ей не отвертеться. Кесси вздохнула и собралась с духом. Когда он хмурится, так легко испугаться.

— Я не знала, что вам это небезразлично. Габриэль помрачнел еще больше:

— Это не ответ. Будь любезна, скажи мне, где ты проводила все это время? Особенно меня интересует сегодняшний день.

Кесси запаниковала. Она не могла выложить ему все, не раскрыв причины. Он ведь не отвяжется, пока не узнает ответа на вопрос С какой целью?, а как раз этого она и хотела избежать. У него и так сложилось о ней превратное мнение. Стоит ему узнать правду, и она вообще превратится в грязь под его ногами.

— Почему ты такая упрямая, а? Черт побери, янки, я волнуюсь за тебя, за твою безопасность! Это же Лондон. Здесь море всякой швали и бандитов, а тебе вздумалось разгуливать по городу в одиночку!

Она все еще старательно избегала его взгляда.

— Можете не волноваться из-за меня. Я не бродила по улицам, как вы себе вообразили. И… до сегодняшнего дня все было в порядке.

— Тогда почему ты скрываешь от меня, где была?

Складки вокруг его рта побелели от злости, когда она упрямо помотала головой. В два прыжка он оказался перед ней. Взяв у нее из рук чашку и кофейник, он отставил их на полку, схватил ее за плечи и поставил перед собой.

— Ты с кем-то встречалась? — По тому, как она вздрогнула, он понял, что угадал. — С Кристофером? И поэтому боишься сказать мне? Это было любовное свидание?

— Нет! — возмутилась она. — Кристофер — мой друг, не больше. Могу даже поклясться в этом на распятии, если это способно хоть как-то убедить вас.

— Тогда с кем?

Его терпение подходило к концу. Глаза его метали молнии. Кесси боролась со слезами, из-за которых в горле возник горький ком.

— Я была… у вашего отца, — прошептала она. — Я проводила у него ежедневно пару часов после полудня.

Габриэль застыл, словно изваяние.

— Что?.. Ты и мой отец? Надеюсь, это шутка?

Сгорая от стыда, она проронила:

— Это… все… потому, что я… не умею читать.

В комнате на несколько мгновений воцарилось молчание.

— Святой Иисус! Уж не хочешь ли ты сказать, что он учил тебя?

— Да! — Неужели он такой бессердечный, что заставит ее повторить все сначала? — Да, он учит меня сам, чтобы никто не проведал об этом. Чтобы о вас не начали сплетничать на каждом углу.

Злость Габриэля бесследно исчезла. Он шумно выдохнул:

— И почему же ты решила скрыть это от меня?

— Почему? — едва не плача, спросила она. — Мне что, запрещается защищать себя от новых унижений? Представляю, как бы вы повеселились, узнав, что я не умею читать! Ликованию не было бы предела! Новая причина и меня растоптать, и батюшку вашего довести до белого каления, не так ли? Бедняжечка оборванка янки, которую я подобрал в сточной канаве без единого гроша, к тому же и понятия не имеет, что люди давно изобрели алфавит! Абсолютно невежественна!

Он поморщился:

— Насколько я могу судить, единственная, кто язвит по этому поводу, это ты…

— О, стоило вам только узнать об этом чуть раньше, все бы так и случилось! Я ведь отлично помню ваши поступки.

К великому огорчению Кесси, храбрая отповедь настырному муженьку была слегка подпорчена — по ее щеке поползла предательская слеза. А за ней еще одна, потом следующая.

— Признайтесь, что все бы так и было!

Ей так не хотелось, чтобы Габриэль видел ее в минуту слабости. Надо же было так глупо разреветься. Давно хотелось высказать ему в глаза все, что накипело на душе! Сказать и отвести душу — и нате вам, слезы! Но силы вдруг разом покинули ее. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Беспомощная дура!

Медленно-медленно, словно боясь вызвать у Кесси новый всплеск возмущения, Габриэль нежно обнял ее за плечи. Ее пальцы судорожно вцепились в его рубашку — так утопающий хватается за соломинку. Он уже смелее склонился над ней, поднял на руки, сел в кресло и поудобнее устроил ее у себя на коленях.

Всей кожей он ощущал, как она пыталась справиться со слезами. Тщетно…

— Извините, — захлебываясь, произнесла она. — Все вышло так, как я и боялась… с самого начала… Я действительно обуза… Вы, наверное, уже успели пожалеть, что тот бандит не прикончил меня на месте? А он именно это и собирался сделать… Сам сказал… Боже, лучше бы ему это удалось!

Габриэль окаменел.

— Никогда не говори такие жуткие вещи! — Его шепот выражал искренний ужас. — Не смей даже думать об этом!

Он погладил ее волосы, провел костяшками пальцев по впадинке позвоночника. Постепенно начало сказываться действие лауданума. Она недоуменно попыталась подвигать плечами.

— Что-то со мной не так. — Отуманенный мозг девушки продолжал сражаться с сонливостью. — Я себя как-то странно чувствую.

Кончиками пальцев он убрал влажные от слез пряди медовых волос с ее щек.

— Все в порядке. Я попросил Глорию добавить в шоколад несколько капель лауданума, чтобы тебе спокойнее спалось. Без кошмаров. Ты просто расслабься, не противься его действию.

Кажется, его объяснение успокоило ее. Ее ресницы, темные и все еще в капельках слез, начали слипаться. Вскоре она затихла у него на руках.

Он поднялся, донес ее до кровати и осторожно опустил на матрас. Затем заботливо укрыл одеялом. Хотел уже выпрямиться, когда она вытянула руку и вслепую нашла его ладонь.

— Не покидайте меня, Габриэль. Мне страшно одной. Она неожиданно раскрыла глаза. И пока он смотрел на нее, они снова наполнились слезами.

— Почему вы так ненавидите меня? — хрипловато спросила она. — Вы так и будете всю жизнь ненавидеть меня?

Габриэля словно с размаху шарахнули железной палкой в солнечное сплетение. Он замер, а в сердце впились стальные когти вины. Еще никогда раскаяние не терзало его с такой силой.

Его вдруг пронзила такая острая боль, что, казалось, он задохнется, ибо не решался даже сделать вдох. Иисусе, что же она такое творит с ним?

Кристофер тоже попал под ее чары. Так же, как и вдовствующая герцогиня Гринсборо, как Джайлз. Боже праведный, кажется, ей удалось покорить даже его упрямца отца! Какой же магией владела эта малышка, если околдовала всех, с кем так или иначе общалась?