Одержимый сводный брат (СИ) - Ирсс Ирина

— Как твоя поездка? Устал? Может быть тебе кофе сварить? — во всю пытается Леся перетянуть внимание отца на себя.

Но он на неё бросает всего один взгляд, смотрит серьёзно на Лину, будто ждёт от неё чего-то. Я же от этого злюсь, потому что тоже то и дело бросаю на неё взгляды, пытаясь поймать её глаза, которые она специально держит на уровне столешницы рабочей зоны, расположенной посреди кухни, за которой она и сидит.

— Эдь… — тянет обиженно Леся, по-прежнему единственная, нарушающая тот самый обед молчание, который, похоже, мы дали кому-то этой ночью.

— Лина, можно с тобой поговорить? — вместо ответа Лесе, спрашивает отец, и я всё же, не удерживаясь, бросаю любопытный взгляд на неё.

Кипит, это мягко сказано. Как отец ещё не обратил внимание на плохо поставленную игру его пассии, вообще не понимаю. Да и она сегодня вообще хороша, какая муха её укусила? Её задача — быть приложением: не показывающей своего недовольства, делающей только то, что велит будущий муж. И она это принимала сознательно. Решила переиграть?

Мне определённо стоит ей объяснить новые правила, пока она чего лишнего не болтанула или как-то выдала нас. Вот что-что, а это я уж точно должен объяснить Лине сам, во избежание новых проблем.

Возвращаю взгляд обратно к ней, и — она наконец на меня смотрит. При том, очевидно, давно. Не на отца, ожидающего от неё ответа. А на меня, будто бы спрашивая, что ей делать. А я и в этом лажаю, отвлёкшись на Лесю. Но Лина даже глазами никак не выдаёт, что может злиться. Пока…

— Может всё-таки сделаем то, для чего мы здесь собрались? — наконец я осознаю, что птичка ждёт от меня поддержки.

Выдаю непринуждённо, хотя капец какие усилия прикладываю, чтобы вновь вернуться в свой образ. Сделать вид, что мне вообще на всё пофигу, когда самого скоро разорвёт от иронии этого утра… Даже зубами скриплю, пока двигаю по направлению к кофе-машине. А включив её, тут же поворачиваюсь к Лине, взгляд которой по-прежнему приклеен только ко мне. Вроде и хороший знак, но смотреть на неё спокойно не получается, когда приближаюсь, чтобы перехватить из её пальцев пустую кружку, в которую она со всей силой вжимает их.

Нервничает побольше, чем я, и как оказывается, не по пустому поводу. Стоит взгляду упасть чуть ниже.

Твою мать!

— Отец, — меняю полностью тактику, крутанувшись на пятках и переводя его внимание на себя. — Может воспользуемся случаем и даже позавтракаем в столовой? А то такое событие, ты да утром дома! Странно, что ещё и снежная буря не…

Один короткий взор в мою сторону: не взглянул, точно пулю загнал в лоб. Но задача выполнена, он раздражается.

— Я позавтракал перед дорогой, — холодно кидает мне, будто я в чём-то виноват. Однако сбавляет обороты, но при этом же возвращает командный тон, больше не спрашивая Лину, а ставя её перед фактом. — Завтракай, я буду ждать тебя в кабинете.

— Спасибо, — выдыхает Лина, стоит отцу выйти из кухни, а Лесе активно вылететь за ним.

Это она ещё не знает, что спешит зря и скорее всего уже через минуту дверь перед её носом будет закрыта с хлопком.

— Не за что, я для себя старался, — отвечаю Лине, далеко не так мягко, как хотелось бы.

Я зол на неё, и чем дольше всё это тянется, тем сложнее скрывать своё поражение. Особенно, непонимания. Это месть?

Лина понимает, о чём я, и тут же густо краснея, опускает взгляд на свои голые ноги. Кроме моей футболки на ней ничего нет.

С*ка…

Зажмуриваюсь и отхожу на шаг назад. Нужно максимально безопасное расстояние. Вообще не время думать о ночи. Вернее, самое время, но только о том, чем именно она закончилась. Глубоко вдохнув, открываю глаза, уверяя себя, что смогу не пялиться на её ноги. Я ж всё-таки не дикарь какой-то, уж пять минут то выдержать смогу. Тем более, голову готов отдать на отсечение, что Лина хочет выдержать расстояние. Это то и взрывает мозг недоумением. Я точно знаю, что вчера она меня простила. Когда успело всё поменяться?

От греха подальше, складываю руки на груди, и во всю пялюсь в глаза птички. Испытываю, жду объяснений. Не может быть такого, что она не понимает, что именно хочу от неё услышать. Ещё как понимает, оттого-то и делает то, что пробует снова сбежать.

Покусываю губу, резко встаёт, и пробует найти взглядом, за что можно зацепиться.

— Я пойду, — начинает неловко, вжимая в пол согнутые пальчики ног, — а то скоро Эдуард…

Нет, я всё-таки дикарь, в один шаг расстояние преодолеваю и, сжав талию, тащу птичку на улицу. Её возмущение звучат глухо и не слишком охотно. Ахает, разве что, когда голых ступней касается нагретая солнцем плитка. Благо, погода позволяет даже не париться, что мы с ней практически раздеты. Зато оказываемся вдалеке от ненужных глаз, когда завожу её в небольшой проем. И сразу к стене припечатываю, по бокам блокируя руками. Вот теперь точно не сбежит.

— Егор… — сокрушённо выдыхает она. Даже как-то жалостливо, что ли. — Мы можем поговорить потом?

Отлично, ну хоть перестаёт делать вид, что не понимает, что мне от неё надо.

— Нет, — и когда выдаю отказ, Лина точно определяет по моему тону, что это даже не обсуждается.

И опять с её стороны этот вздох. Смотрит прямо в глаза с какой-то надеждой.

— Серьезно, Егор, ты же понимаешь, что ещё немного и твой отец пойдёт меня искать. Мне надо переодеться!

Я всё смотрю в её глаза, пытаясь отыскать там что-то, что хоть немного разъяснит её поведение, но ничего подозрительного нет. Немного потеряна и встревожена, но никакой ненависти или злости. Вот вообще нихера не пойму!

— Что происходит, Лина? — максимально серьезно задаю вопрос, явно давая понять, что не намерен ходить вокруг да около.

А вместе с этим как-то машинально телом напираю, но стоит бёдрам коснуться бёдер Лины, как с её губ срывается судорожный вдох. Чувствует, от того и глазки свои горящие удивлением округляет. И это совсем не утренний стояк, работает вне контроля от мозгов с того момента, когда увидел, как выглядит в полный рост в моей футболке.

— Ничего, — отвечает честно и дышать начинает часто.

Хоть убей, но честно. Я знаю, когда она пытается что-то скрыть, а вот эту чистоту её взгляда ни с чем не сравнить. К слову, её отсутствие, когда однажды спросил, что она делала в тот вечер, когда умерла моя мама, и стало решительным моментом. Я же даже и предположить не мог, что она скрывала тогда. Списал на обман, а она взгляд отводила из-за эмоций, что испытала в клубе.

И что же тогда все это значит? По её виду вообще можно было бы сказать, что млеет. Дышит надрывно и тяжело, внимательным взглядом изучает мои глаза. Не отошедшие ещё от ночи алые губы полуоткрыты. А я, кажется, внезапно осознаю, каким именно образом могу получить ответы на все вопросы. И охренеть, как мне нравится то, что получаю.

Ещё не успеваю рукой её затылок обхватить, птичка сама на всех порах подаётся вперёд. На пол пути мой жадный рот встречает и тут же шею обхватывает, почти повисая на мне. Льнёт так, что даже мозг охреневает, насколько быстро его выключает.

Нет, я не дикарь, продолжаю убеждать себя, что не сорвусь и не перейду черту прямо здесь. Совсем нет, но целую Лину именно так, руками в себя вдавливая, будто ни черта мой голод ночью не был удовлетворён. Напротив, стал в десятки раз ненасытней. А тут ещё и преград никаких нет, стоит только приподнять чуть футболку, и уже всё, что ночью пытался впечатать в свою память, вновь становится доступно. Каждый миллиметр, каждый изгиб, каждая мурашка — всё снова на коже моих руках.

— Ты сбежала, — выдаю, а сам целовать продолжаю, чтобы думать много не могла.

Лина так распалилась, что сама оторваться не может. Тянет к себе ближе, намекая, чтобы прижал к стене. А когда наваливаюсь всем телом, удовлетворённо стонет прямо мне в рот. И этот вкус её желания…

Как же, мать вашу, сложно-то.

Сбавляю обороты, отрываясь от неё, и выжидаю, пока откроет глаза. В противном случае, не только мы не поговорим, но и Лина с отцом.