Врата Рима - Конн Иггульден

Гаю совсем не хотелось признавать, до чего дошли их отношения. Это их личное дело — но лишь Марий мог подготовить жертвы и жрецов за то небольшое время, которое у них осталось, и нужно было его убедить.

— Ясно. А ее отец знает о вашей… близости?

Гай кивнул.

— Тогда нам повезло, что он не стоит у дверей с кнутом. Ладно. Я подготовлю самую короткую церемонию. Завтра на рассвете.

Гай неожиданно улыбнулся, чувствуя, как у него отлегло от сердца.

— Вот так-то получше! — рассмеялся в ответ Марий. — Боги, Сулла еще даже не подошел, и забрать у меня Рим ему будет не так-то легко. Ты слишком волнуешься. Завтра вечером, когда мы посадим голову старого Суллы на шест, мы все посмеемся над тем, как ты порол горячку. Ладно, иди! Купи себе одежду для свадьбы и подарки. Пусть все счета присылают мне. — Он похлопал Гая по спине. — Да, по пути непременно зайди к Катии — эта женщина шьет моим людям форму. Она скажет, что тебе нужно и где все это можно быстро найти. Иди!

Гай, улыбаясь, ушел.

Марий тут же подозвал своего помощника и разложил свитки на столе, придавив края гладкими свинцовыми грузилами.

— Так, парень, — сказал он солдату. — Созывай центурионов на новое собрание. Мне нужно выслушать все свежие идеи, даже самые странные. Что я упустил из виду? Что планирует Сулла?

— Возможно, вы уже учли все.

— Это никому не под силу. Мы просто должны быть готовы ко всему, — махнул рукой Марий и отправил солдата выполнять поручение.

Гай нашел Каберу в казармах, где тот играл в кости с легионерами Мария. Старик был настолько поглощен игрой, что Гай заставил себя подождать, пока тот снова бросит кости. Когда Кабера радостно захлопал и собрал монеты, Гай взял его за руку, пока игроки не начали новую партию.

— Я поговорил с Марием. Он может устроить церемонию завтра на рассвете. Сегодня мне нужна помощь, чтобы все подготовить.

Кабера внимательно посмотрел на него, запихивая выигрыш в складки прохудившейся коричневой одежды. Уходя, он кивнул солдатам, один из которых пожал ему руку с плохо скрываемым огорчением.

— Мне не терпится посмотреть на девушку, которая так тебя очаровала. Я полагаю, она безумно красива?

— Конечно! Как юная богиня. Прелестные карие глаза и золотые волосы. Тебе этого не понять.

— Да уж. Я никогда не был молод. К удивлению матери, я появился на свет сморщенным стариком, — с серьезным видом ответил Кабера, чем рассмешил Гая.

От волнения Гай почти опьянел; грозная тень Суллы отдалилась куда-то на задворки сознания.

— Марий вручил мне завязки от своего кошеля. Лавки рано закрываются, у нас совсем мало времени. Пошли!

Гай потянул Каберу за руку, и старик пошел за ним, по-доброму посмеиваясь над его рвением.

Когда небо над городом потемнело, Марий оставил центурионов и вышел к стенам, чтобы еще раз проверить защиту. Он потянулся на ходу и услышал, как трещит спина, заболевшая от долгих часов, проведенных над планами. Ему вдруг подумалось, что неразумно ходить по городу после наступления темноты, несмотря на комендантский час. Марий пренебрежительно пожал плечами: Рим слишком любит своего сына и никогда его не обидит.

Словно в ответ этим мыслям его лицо, вспотевшее в тесных казармах, осушил теплый ветерок. Избавившись от Суллы, он построит для римского легиона целый дворец. Рядом с теперешними казармами были трущобы, которые можно снести по указу сената. Марий представил себе, как принимает иностранных правителей в огромных залах. Мечты, но приятные. Он шел дальше по тихим улицам, и только стук сандалий о камень нарушал тишину.

Марий издали увидел силуэты своих людей на фоне звездного неба. Одни стояли неподвижно, другие ходили, как приказано, патрулируя территорию. Сразу было видно, что они начеку. Славные ребята. Кто знает, что ждет их следующей ночью? Марий опять пожал плечами — к счастью, на темных улицах этого никто не видел. Они встретят Суллу железом. Беспокоиться было бессмысленно, и Марий глубоко вдохнул и заставил себя об этом не думать. Когда его остановил первый из многочисленных часовых, он улыбнулся.

— Молодец! Держи копье крепче. Пилум — страшное оружие, если хорошо его держать. Вот так. Решил сделать обход. Не выношу ожидания, понимаешь ли. Как стоится?

Часовой с серьезным видом отдал салют.

— Все хорошо, господин! Ты можешь пройти.

Марий хлопнул часового по плечу.

— Молодец! Ты никого не пропустишь.

— Да, господин!

Легионер проводил его взглядом и кивнул себе: старик хорошо держится.

Марий поднялся по ступенькам на новую стену, построенную по его приказу над старыми воротами Рима. Это была прочная и массивная конструкция из тяжелых, сцепленных друг с другом блоков с широким проходом сверху, где еще одна стена, поменьше, защищала его людей от стрелков. Марий оперся руками о гладкий камень и выглянул в ночь. Как бы он брал город на месте Суллы?

У легионов Суллы были огромные осадные машины: тяжелые баллисты, «скорпионы» и катапульты. Марий сам их применял и знал, что это грозная сила. Сулла мог зарядить метательные машины не только большими камнями, чтобы разбить стену, но и более мелкими, чтобы убивать защитников стен, которые не успеют спрятаться. Он запустит через стену бочонки с зажигательной смесью, чтобы начался пожар во внутренних постройках. Несколько таких выстрелов, и люди на стене, которых подсветит огонь, станут легкой мишенью для стрелков. Марий приказал снести часть деревянных домов у стены. Солдаты сделали это быстро и аккуратно. В оставшихся зданиях собрали большой запас воды; обученные команды водоносов были готовы начать борьбу с огнем. Такое в Риме делалось впервые; после боя надо бы это хорошенько обдумать. Каждое лето пожары уничтожали целые дома, иногда распространяясь на соседние, пока их не остановит широкая улица или толстая каменная стена. Если постоянно держать команду людей с водой наготове…

Марий потер кулаками глаза. Он слишком долго думал и планировал и уже много недель урывал на сон лишь несколько часов в сутки. Даже в таком могучем теле усталость начала брать свое.

На стену полезут с лестницами. Стена крепкая, но римские легионы обучены брать крепости и башни: тактика отработана уже давным-давно. Марий пробормотал себе под нос, зная, что самый ближайший часовой все равно его не расслышит:

— Они еще никогда не дрались с римлянами, особенно с римлянами, которые защищают родной город. Вот наше главное преимущество. Я знаю Суллу, но и он знает меня. Их позиции подвижны, а наши — укреплены. Зато им далеко до нашего боевого духа: не мои люди нападают на любимый Рим!

Эта мысль подбодрила Мария, и он двинулся дальше вдоль стены. Заговорил с каждым, вспоминая, как его зовут, спрашивая, как ему живется, как в новой должности, как семьи. Ни в одном солдате он не заметил и крошечной слабины. Они стояли перед ним как охотничьи псы с жесткими глазами, готовые убивать по его слову.

Марий прошел весь отрезок стены и спустился на темную улицу. Безыскусная вера солдат укрепила его надежду. Он будет с ними до конца, как и они — с ним. Марий неспешно направился к баракам, напевая под нос воинственный мотив, и на душе у него было легко.

ГЛАВА 27

Гай Юлий Цезарь улыбался, несмотря на беспокойную дрожь в желудке. Почти всю ночь он по советам Катии, швеи Мария, рассылал рабов за покупками и устраивал простую церемонию. Его удивило, что в это холодное утро в храм Юпитера пришло столько нобилей и сенаторов с семьями и рабами. Все, кто встречался с ним глазами, улыбались; в воздухе стоял нежный аромат цветов и сандала. Марий и Метелла стояли у входа в мраморный храм; Метелла промокала слезы платочком. Гай нервно кивнул обоим, ожидая появления невесты. Он нетерпеливо поддернул рукава свадебной одежды с низким вырезом на груди, открывавшим аметист на тонкой золотой цепочке.

Жаль, что с ним нет Марка! Гаю было бы легче, будь рядом человек, который по-настоящему его знал. Все остальные относились к его новой жизни: Тубрук, Кабера, Марий и даже сама Корнелия. С сожалением Гай подумал, что никто из них не видел весь его путь к этому дню. А Марк, как и мечтал, стал вольным искателем приключений и сейчас путешествует по далеким странам. Когда он возвратится, свадьба Гая станет обычным воспоминанием, которого ему уже никогда не разделить.

В храме было прохладно, и Гая пробрал озноб: кожа покрылась пупырышками, волоски на ней приподнялись. Он стоял спиной ко всему залу и чувствовал себя одиноко и неуютно.

Если бы его отец был жив, Гай ждал бы Корнелию рядом с ним. Они бы друг другу улыбнулись, или Гай подмигнул бы ему, будто говоря: «Видишь, чего я добился?»

К глазам Гая подступили слезы, и он поднял лицо к куполообразному потолку. Похороны отца лишили его мать даже кратких мгновений покоя. Когда Гай спросил, сможет ли она прийти, Тубрук молча покачал головой. Гай знал, что старый гладиатор любит ее не меньше мужа и сына.