Суфии - Идрис Шах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Некоторые условия понять довольно легко, – подчеркивает Газали, – и это может создать впечатление, что все остальное будет так же легко понять. Однако существуют ситуации, которые могут понять только те, кто подходит к ним определенным [особым] образом. Незнание этого [механизма] побуждает людей ошибочно считать все события однородными».
Как и другие суфийские учителя, Газали считает, что, в зависимости от требований текста, он должен приводить одни и те же аргументы, видоизменяя их. Отчасти это объясняется тем, что суфийский метод может потребовать рассмотрения одной и той же точки зрения в свете различных идей. Кроме того, в учебных группах люди, зачастую, не вполне искренне относятся к важным точкам зрения и только на словах с ними соглашаются, не проникнувшись их сутью. Точка зрения должна стать динамической силой ума искателя. Выработав привычку к обусловленности и натаскиванию, искатели во многих случаях примут ту или иную точку зрения, поддавшись влиянию социальной среды. В результате этого они просто начинают думать, что уже усвоили ее, потому, что всякий раз, когда сталкиваются с ней, реагируют на нее предсказуемым образом как на знакомый раздражитель. Если подобный автоматизм развился в человеке, от него необходимо избавиться, чтобы расчистить поле для проявления суфийского воздействия.
Непонимание, с какой целью использовались такие термины, как «Сын Божий» (по отношению к Христу) или «Я истина» (слова суфия Халладжа),[39] целиком объясняется этой причиной. Попытки описать определенную взаимосвязь на языке, который для этого не приспособлен, приводят к неправильному истолкованию данных словосочетаний.
В «Возрождении богословских наук» Газали пишет, что человек может проходить стадии внутреннего развития, аналогичные тем, которые отмечены этапами его физического роста. В результате такого постепенного развития его переживания выражаются в различных формах. Но суфий может и не нуждаться в определенном физическом опыте, поскольку его [суфийское] развитие подменяет взрослеющую способность к более сбалансированным, качественным переживаниям. «Каждый период жизни, например, отличается своими видами наслаждений. Дети погружены в игры и не имеют никакого представления о радостях брака, которые они будут способны оценить только позже. В юности человек еще не способен так наслаждаться богатством и величием, как в среднем возрасте. Зрелые люди, в свою очередь, могут считать наслаждения юности куда менее значительными, чем те, которые стали доступны им в их нынешнем возрасте. Точно так же более развитые индивидуумы считают знакомые обычному человеку радости несовершенными, мелкими или случайными в сравнении с их новыми возможностями и вкусом жизни».
Постоянная смена аллегорий, имеющая целью предотвратить кристаллизацию этих аллегорий в обычные обусловливающие стимулы, является общераспространенной практикой живого учения суфийских школ. Газали в своих работах часто меняет внешние формулировки, оставляя их внутренний смысл неизменным. В своей работе «Минхадж аль-Абидин» он рассматривает процесс алхимизации сознания в «долинах опыта» – в Долине Знания, Возвращения назад, Препятствий, Страданий, Молнии, Пропастей и Восхваления. В этом, наиболее близком к теологии представлении, суфийское послание обрело формат, благодаря которому верующие мусульмане и христиане в Средние Века могли познакомиться с суфийским учением. Интересно отметить, что Баньян и Чосер, использующие этот суфийский материал, особый упор делали на его образность, надеясь с ее помощью укрепить католическую мысль. Такие восточные учителя, как Аттар и Руми, поддерживали контакт с потоком более прямых смыслов, содержащихся в теме «поисков», возможно потому, что они были не только теоретическими, но и практическими учителями, основавшими собственные школы.
Газали утверждает, что понятие человека о счастье претерпевает последовательные изменения в зависимости от его «уровня бытия». Эта концепция, не имеющая ничего общего с обычными представлениями о том, что существует некая общая и абстрактная форма счастья, отмечает характерную черту суфийского учения.
«Человек обладает различными потенциальными возможностями, каждой из которых соответствует свой тип наслаждения. Вначале человек открывает для себя физические наслаждения. Таким же образом в нем развивается способность к нравственному удовлетворению, которую я называю реальным разумом. Этот разум наслаждается приобретением максимально возможного количества знания. Таким образом, наслаждения бывают как внутренние, так и внешние. Предпочтение того или иного вида наслаждения напрямую зависит от уровня их чистоты.
Следовательно, человек, способный воспринять идею совершенствования Сущности, предпочтет размышление над этим всему остальному. Даже в нынешней жизни счастье искателей истины несравненно выше, чем это можно даже вообразить себе».
Омар Хайям
Истинное служение совершается ради самого служения, а не из желания рая или страха перед адом.
Рабийя аль-Адавийя
Четверостишия Омара, сына Ибрахима – Палаточника, переведены почти на все языки мира. Жизнь Омара Хайяма была пестра самыми разными совпадениями и событиями, он был и школьным товарищем великого Ассассина и другом великого визиря Низама, придворного и эпикурейца, но все это меркнет в сравнении с тем, что выпало на долю его стихов в многочисленных переводах. Стало уже банальностью говорить о том, что «Рубайят» в переводе Фитцджеральда является образцом творчества ирландского поэта, но никак не персидского, хотя это и можно считать поверхностной оценкой, т. к. стихами Хайяма говорит не столько сам поэт, сколько целая школа суфийской философии. Необходимо знать не только то, что Хайям говорил в действительности, но и то, что он хотел этим выразить.
Особый интерес представляет тот факт, что Фитцджеральд, смешав вместе идеи нескольких суфийских поэтов и публично приписав их Хайяму, сам того не сознавая, поддержал суфийское влияние на английскую литературу.
Начнем с переводов Фитцджеральда. В 55 четверостишии он заставляет автора выступить против суфиев:
Лоза стала трепещущей фиброй,
Если она и Сущность мою оплетет, пусть суфий потешится …
Из грубого метала моего существа можно сделать Ключ,
