Лабух (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Только тебе или ещё есть желающие?

— Конечно! Весь джаз банд просто мечтает об этом, но… Николай Афанасьевич, вы позволите быть откровенным?

— Валяй!

— Маэстро! — прочувствованным голосом начал Лёва, — разве это музыканты? Нет, конечно, кое-что могут и они, но это же ни разу не ваш уровень! Рядом с вами должны быть настоящие профессионалы…

— Такие, как ты?

— Я ещё учусь, — дипломатично ответил не совсем ещё потерявший совесть интриган. — Но есть те, кто гораздо не хуже… то есть я хотел сказать…

— Лёва, вы тратите моё время и нервы! — спародировал акцент свойственный некоторым его соплеменникам. — Если у вас есть что предложить, так не томите! Хотел уже сказать, становитесь на колени и гоните кольцо, но таки вспомнил о своем поле…

— Вы всё шутите.

— Смелее, тореадор!

— Например, есть Яша Рубинштейн — прекрасный пианист. Или Соломон Гершевич, который играет, может быть чуточку хуже самого Паганини!

— Они твои родственники?

— Нет. То есть, я хотел сказать, весьма дальние. А как вы догадались?

— Знаешь, Лёва. Давно хотел спросить. Обычно еврейских мальчиков учат играть на скрипках или пианино. А почему ты стал трубачом?

— Это всё моя мама. Она считала, что я слишком много разговариваю, поэтому нашла инструмент, при игре на котором у меня закрыт рот.

— Боже, какая умная женщина! Если она будет искать место, дай мне знать. Тут же возьму её администратором!

— Правда?

— Ну конечно!

Беспризорники, как и следовало ожидать, расположились в чаянии заработка неподалеку от заведения мадам Субботиной и ждали выхода спонсора. То есть меня. Зубарик при этом меланхолично что-то напевал, шмыгая в такт носом, а пригревшийся на солнышке Муха дремал, надвинув на глаза некогда принадлежавшую мне кепку.

Однако стоило вашему покорному слуге выйти из калитки, молодые люди сбросили с себя апатию и с независимым видом двинулись вслед за мной. Пройдя несколько кварталов, я остановил разносчика с пирожками и приобрел парочку.

— Держите, — протянул сверток.

— Благодарствуйте, гражданин-товарищ-барин, — скороговоркой ответили мальчишки и вцепились зубами в угощение.

— Шамайте, бродяги, — добродушно усмехнулся, глядя, как они уминают угощение.

— Кусно! — облизал давно немытые пальцы Зубарик и с сожалением посмотрел вслед торговцу.

— Работа есть? — без обиняков спросил Муха.

— А то, как же. Например, надо было проследить за…

— Офицериком с барышней? Я за ними Дохлого послал!

— А…

— А за фраерами Сяпу.

— Молодец!

— Молодцы на конюшне стоят!

— Не хами. А сам тогда зачем тут трёшься?

— Ты же вчера просил показать, где те лабазы?

— Точно! Совсем забыл. Далеко это?

— Не. За час дойдём.

— Вот еще, ноги бить. Извозчик!

До места мы добрались с комфортом. То есть, я на диване в пролетке, а молодые люди, прицепившись сзади, но, как говорится — плохо ехать лучше, чем хорошо идти!

— Вот тут, — шмыгнул носом Зубарик, показывая на большие склады.

Судя по всему, покойный дядюшка Болховского при жизни был человеком весьма основательным. Сложенный из кирпича лабаз, крытая тесом крыша, окованные железом ворота. Впрочем, кое-где и на нём лежала печать разрухи. Стёкла на маленьких оконцах выбиты, трава вокруг здания не кошена, а на стенах следы пуль.

— Это что?

— Не знаю. С Гражданской, должно, осталось.

— Понятно. Что-то охраны не видно.

— Так её днём и нету. По ночам только…

— Господи, и этот идиот ухитрился попасться! Кстати, где это случилось?

— Вон там. Замок ломал, его и услышали.

— Тьфу!

— Ага. Дурик!

Амбарный замок, висевший на воротах, и впрямь внушал. Несмотря на царапины оставленные незадачливым взломщиком он не сдался и сохранил внутренние помещения в неприкосновенности.

— А кому это все сейчас принадлежит?

— Чёрт его знает, дяденька. Вон там контора есть. Может они знают?

Велев мальчишкам спрятаться, чтобы не мозолить глаза возможным свидетелям, я решил навестить местную администрацию.

— Лабаз купца Пестрякова? — почесал голову сидевший за столом служащий, узнав чем я интересуюсь. — Сейчас свободен. А вам он, извиняюсь, на какой предмет?

— Арендовать хочу на некоторый срок. А что?

— Надолго?

— Пока на месяц, а там как пойдёт.

— Даже не знаю, — задумался тот. — Приходил один гражданин тоже интересовался, но денег при себе не имел. Обещался сегодня зайти, но пока не появился.

— И как он выглядел?

— Обыкновенно, — пожал плечами молодой человек и после некоторого раздумья описал кого-то весьма похожего на Болховского.

— Может вам другой склад предложить? Есть не хуже и к пристани поближе…

— Мне нужен либо этот, либо никакой.

— А, допустим, средства у вас имеются?

— Ну разумеется!

Глава 22

Внутри лабаз выглядел откровенно убого. Земляной пол, грубо сколоченные стеллажи вдоль стен, потолок, если так можно назвать приколоченный с большими зазорами к балкам горбыль, закрывал менее половины помещения. С остальной части он то ли отвалился и пошел на дрова, то ли его вообще не было. В углу крепкая на вид лестница. Странно, что её никто не украл…

Судя по всему, здесь давно не было никаких товаров. Только пыль, паутина и всеобщее запустение. В углу отгорожено нечто вроде конторки. Заглянув во внутрь, увидел покосившийся стол, на котором валялись счёты и просто огромная книга. Такие ещё называют амбарными. Не без труда открыв её посредине, смог прочитать внизу «дебет» и «кредит» с ятями и твёрдым знаком в конце.

— Чего тут, дяденька? — шмыгнул носом Зубарик.

— Вот и мне интересно.

— Пошамать бы, — мечтательно протянул Муха.

— Пошли, — решился я. — Что-нибудь придумаем.

Будь у меня больше времени, стоило бы было здесь всё вдумчиво обыскать. Простучать стены, проверить укромные уголки, поковырять землю… можно даже попробовать раздобыть металлоискатель, если их, конечно, уже изобрели. Хотя нет, главное богатство купца состояло из драгоценных камней… Надеюсь, Болховский лучше знает, где искать дядюшкино наследство.

Не без труда закрыв тяжелые ворота, я вернул на место замок и расплатился с беспризорниками.

— С вами приятно иметь дело! — карикатурно раскланялся Муха и шаркнул босой ногой по заросшей земле.

— Если что-то понадобится, только свистните, — добавил его товарищ.

— Обязательно. Но не сегодня. Приходите завтра к гостинице, потолкуем.

Шагая по пыльной улице к дому, ломал голову, что дальше делать. Как ни вертел, всё выходило мимо. Вот чёрт, куда не кинь всюду клин. Что сделает Болховский, когда найдёт наследство? Уедет заграницу и увезёт с собой Машу. Что лично мне совершенно не хотелось бы. Артузов не даст его задержать, чтобы не сорвать операцию. А ваш покорный слуга останется наедине с донельзя разочарованной Целинской.

Не стану скрывать. Как только узнал, что Болховский ищет сокровища дяди, меня не оставляла мысль о возможности ими завладеть… но в этом случае одна очень целеустремлённая чекистка быстро сложит два и два, после чего станет охотиться уже за мной! Тогда прощай возможность легального выезда заграницу. А это будет уже катастрофа…

Как ни крути, но для СССР, да ещё и в этой эпохе — я чужой. Всё-таки сто лет разницы, это не фунт изюму! Странно, что на меня люди до сих пор не косятся. Хотя после Революции и Гражданской войны много чудиков развелось и на их фоне получается не слишком выделяться. Но постоянно сочиняя шлягеры в тени удержаться не получится, и значит, скоро за бедного музыканта возьмутся всерьёз…

Немножко даже жаль. Народ вокруг реально хороший, искренне стремится к новой лучшей жизни, вот только мне известно, чем это кончится. Вот не дай бог, похвалит меня Троцкий или ещё кто-нибудь из этого отряда. Ведь до конца жизни не отмоешься…Да и вообще, как там говорил Остап Бендер? Советская власть хочет строить социализм, а я не хочу! Долг перед Родиной, если он у меня и был, вернул сторицей. Всё-таки, два клада в доход государства. Теперь можно позаботиться и о себе любимом.