Лабух (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Прости, Василий. Но волка ноги кормят. Нужно найти место для выступления, обо всём договориться…

— Так я же, как раз по этому поводу.

— Даже так? Излагай.

— Это мы запросто, — ухмыльнулся в усы милиционер. — Значится, как сменился, первым делом маханул в наш клуб.

— Какой ещё клуб?

— Так это, железнодорожников. Но ты слушай. В общем, говорю, прибыл на гастроли всемирно известный артист, да к тому же ещё мой лучший друг и героический рубака из Первой, товарища Будённого, Конной армии. Желает выступить для здешнего пролетариата. Приобщить, так сказать, к искусству!

— И?

— Всё в лучшем виде! Будет вам и сцена и зрители. Ни хуже, чем в Москве или там, к примеру, в Петрограде. Сегодня вечером!

— Отлично! А как с оплатой?

— Чего? — улыбка боевого товарища несколько потускнела.

— Понимаешь, Строгий, — присел напротив работника милиции. — Посмотри на наш дружный коллектив. Что ты видишь?

— Что?

— Правильно. Музыкальных пролетариев. Виртуозных работников сцены. И что интересно, все хотят кушать. Хорошо бы пару раз в день, а лучше три. Потому как на пустой желудок ноты плохо берутся. И хотя некоторые ревизионисты и скрытые враги советской власти смеют утверждать, что — талант должен быть голодным, я тебе как специалист в этой области могу авторитетно заявить, всё это враки и контрреволюционная пропаганда!

— Так это, обед мы организуем….

— Погоди, я не закончил! Идём далее. Посмотри хоть, к примеру, на мадам Суботину. Она, конечно, женщина сознательная, но всё же думаю, не настолько, чтобы не брать с нас денег за постой. Кстати, ты не помнишь, кто нас сюда привёл?

— Вот чёрт, — сдвинул на бок шлем милиционер. — А что же делать?

— Железнодорожный клуб кому подчиняется?

— Так это, Железной, стал быть, дороге…

— Ну, так и пойдём к его начальству. Может, что и порешаем…

Да. Концертная деятельность в Советской России дело не самое простое. Победивший пролетариат и примкнувшее к нему трудовое крестьянство совершенно не против приобщиться к культуре. Руководящая обеими социальными группами партия, в общем и целом, их в этом стремлении горячо поддерживает. Но вот беда, никто не хочет за эту самую культуру платить!

— Поймите, дорогие товарищи железнодорожники, — вот уже битый час распинался я перед руководством. — Артисты тоже люди и не могут работать забесплатно! Вот скажите, выйдут ваши стрелочники или обходчики на работу, если вы зажмёте им паек?

— Сравнил! — хмыкнул здоровенный детина в косоворотке, представлявший комсомол. — Это ж совсем другое!

— К тому же, товарищ Северный, — поддакнул седенький старичок в потёртом костюмчике и нарукавниках, судя по всему, бухгалтер. — Никто не отказывает вам и вашим коллегам в пайке! Вас будут кормить обедами в столовой для работников станции совершенно бесплатно.

— Пшёнка и селёдка?

— Уж простите. Буржуйских разносолов не завезли! — снова влез вожак РКСМ.

— А постой? Вы знаете, сколько стоит проживание в гостинице?

— Можем временно разместить вас в общежитии.

— Вот спасибо! Вы, значит, будете держать нас в чёрном теле, зато потом во всех отчётах напишите, как высоко поставлена культурная работа с массами!

— Ша! — пресёк прения секретарь партийной организации. — Значит… решим так. Вы, товарищи артисты, дадите три концерта для наших работников. Мы вас кормим и предоставляем документы на проезд и провоз багажа до любой станции на нашей Железной дороге. Что до всего прочего, заработаете сами. Вы же, небось, с кабаками уже договорились? Вот и ладушки!

— Ловкач! Ну да, где наша не пропадала…

Скрепив договор крепким рукопожатием, разошлись довольные друг другом. Они, потому что не потратили лишнего, а я, честно говоря, на билеты даже не рассчитывал. Вообще, бесплатные выступления для трудящихся, в сложившихся вокруг реалия, дело совершенно естественное. Главное, чтобы потом партийные работники не вставляли палки в колёса. А они могут…

Участники нашего дружного коллектива отреагировали по-разному. Простые музыканты в курсе того как делаются дела, а потому, если и возмущались, то недолго. Куницыной не до возражений. Её очень беспокоит Жорж, а тот после приезда ведёт себя, мягко говоря, странно. Нервничает, много курит. Сегодня утром наорал на своего подручного, отчего тот и поспешил уйти.

Кстати, кажется, затея с беспризорниками удалась. Котов с Могилевским почти подружились. Во всяком случае, бывший белогвардеец не смотрит на подставного пианиста волком. Значит, моя задача выполнена. До сих пор понять не могу, как Артузов ухитрился выбрать на роль подсадного такого некоммуникабельного человека? По большому счету, Дмитрий сумел завязать хоть какой-то контакт только со мной, да и то только потому, что я знал, кто он такой самом деле.

Ну, а пока можно расслабиться. Концерт для трудящихся днём, выступление в кабаке вечером…

— Расплатиться бы, дяденька! — вернул меня к реальности голос Мухи.

— Не вопрос, — вытащил из кармана загодя приготовленную пачку совзнаков и протянул беспризорнику. — Сделал дело, получи. Всё как завещал Карл Маркс, от каждого по способностям, каждому по его труду!

— Не обманул? — подозрительно посмотрел на меня парнишка.

— Считать не умеешь?

— Сам ты неграмотный!

— Нет. Там всё правильно. Даже с небольшой премией.

— С чего такая щедрость?

— Ещё есть работенка.

— Рассказывайте, — солидно, как ему показалось, ответил Муха и подвинулся поближе.

— Помнишь рядом с Котовым франт стоял?

— Офицер?

— Почему ты решил, что он военный?

— Что я, беляков не видел? — фыркнул мальчишка.

— Ладно. Это не важно. Так вот, сегодня и завтра у меня с утра до вечера концерты. Надо бы приглядеть за ним. Куда будет ходить, что делать и всё такое. Сможешь?

— Запросто.

— Оплата та же, каждый вечер после доклада.

— Добавить бы, гражданин-товарищ-барин…

— Бог подаст!

День пролетел незаметно. Первый концерт отыграли на площадке перед рабочим клубом. Народа на бесплатное зрелище собралось не так уж много, в основном представительницы прекрасной половины человечества. Петь мне пришлось одному. Маша заявила, что она не в голосе и ей надо беречь себя для «настоящего выступления», после чего с величественным видом ушуршала по каким-то своим неотложным девичьим делам. Но зрительницы совсем не выглядели разочарованными. Наоборот, песни о любви в исполнении молодого, талантливого и не побоюсь этого слова — красивого солиста вызвали самый настоящий ажиотаж. Не как у «Ласкового мая» в пору моей юности, но вполне эмоционально. Слава богу, мода швырять на сцену нижнее бельё ещё не появилась, иначе…

— Это всё? — немного разочарованно поинтересовались самые бойкие, когда мы отработали программу.

— Ну что вы, милые барышни, — как можно обаятельнее улыбнулся им в ответ. — Мы здесь до среды. — Приходите завтра, приводите подруг и молодых людей. Можно будет даже устроить танцы.

После этого, подхватили инструменты и бегом в ресторан. Там нас уже ждала злая как черт Куницына.

— Что так долго?

— Не нервничай. Время ещё есть. А где Жорж?

— В том-то и дело, что не знаю! Ушел, ничего не сказав.

— А Котов?

— Он тоже, правда, несколько позднее. И Могилевский вместе с ним. Кто теперь сядет за рояль?

— Не переживай, он успеет. В крайнем случае, я могу подменить.

— Не представляю, зачем ты взял этого человека? Играть толком не умеет, обязанностями манкирует, и вообще, весь какой-то неприятный…

— Успокойся, тебе ещё выступать.

— Коля, я боюсь, — неожиданно призналась мне девушка.

— Вот тебе раз! И чего же?

— Что с Болховским что-нибудь случится, что мир вокруг нас рухнет, что… вообще всего!

— Всё будет хорошо.

— Ты думаешь?

— Уверен.

Честно говоря, я ей не врал. Судя по тому, что я знал об операции «Трест» она только началась. Значит эмиссару белогвардейцев, а никем другим её Жорж быть не мог, позволят уехать. И, разумеется, не станут препятствовать в вывозе «невесты». Наличие драгоценностей, если таковые всё же имеются, тоже не помешает. Рубль за сто, если Артузов узнает о замыслах Целинской, ей не поздоровится. В конце концов, что стоят несколько бриллиантов, когда на кону такой куш? Не корона же Российской империи там, в самом деле!