Мир Мертвых: Хранитель - Роксана Полякова

— Ты ничего не чувствуешь, — начала я себя уговаривать дрожащим голосом. — Совсем ничего… Тебе тепло!

То ли самовнушение подействовало, то ли тело потеряло чувствительность, но мне удалось полить из душевой лейки все тело и не замерзнуть. Я поторопилась помыться, ведь неизвестно насколько еще меня хватит. Пальцы еле шевелились и постоянно роняли мыло, которое с громким гулом падало, наполняя ванну резким шумом. От меня исходил пар, словно я была маленьким угольком в зимней стуже, который пытается согреться с помощью своего внутреннего огня. Кожа оказалась на удивление гладкой и без единого волоска, как в раннем детстве. Жаль, в смертном мире придется вновь столкнуться с таким предметом личной гигиены как бритва. Мне начинало нравиться больше быть мертвой, чем живой.

В последний раз ополоснувшись, я выскочила из ванны и обхватила себя руками. Полотенца нигде не было, пришлось обсыхать как есть, пританцовывая на холодном кафельном полу. Условия в этой квартире самые жестокие какие только могут быть. Может Роза таким образом зло пошутила надо мной? Эта женщина способна на многое, не удивлюсь, если она заранее все спланировала.

Эффект от самовнушения прошел. Не в силах более терпеть холода, я схватила свою одежду и в чем мать родила побежала в одну из комнат. Сдернув с кровати одеяло, укуталась в него и поджала под себя ноги, желая поскорее согреться. Хорошо, что Айрос ушел по своим делам, и у меня есть возможность так бесстыдно разгуливать нагишом.

Я громко чихнула и потерла ладонью нос. На пальце блеснуло белое кольцо, которое за прошедшее время будто приросло и не ощущалось совсем. Подвинув ближе свечу на полке, я осторожно сняла его, ожидая неприятных ощущений, как это было в поле, но ничего страшного не произошло… Я поднесла его ближе к глазам и начала изучать. Оно было сделано из какого-то белого металла, не серебряного или серебристого, именно белого. Материал чем-то похож на мрамор, но точно им не являлся, он был слишком прочным и имел отблеск характерный для таких металлов как алюминий или железо. По всему его кругу вырезан витиеватый узор — множество завитков, сплетенных между собой и заворачивающихся в небольшие кружочки, в которых написаны мелкие символы, похожие на письмена Сииля, но эти были более грубые с угловатыми краями. Я попыталась разглядеть в них хоть что-то знакомое, но так и не нашла никакого сходства с тем, что мне было известно.

Айрос наверняка сможет понять значение написанного. Я оторвала взгляд от кольца и глянула на распахнутую дверь, его уже достаточно долго нет, мне стоит одеться, а то получится как-то неловко, когда он вернется. Мои щеки вспыхнули румянцем, лишь от одной мысли, что он может прямо сейчас сюда заявиться.

В дверь постучали, когда вся одежда уже была на мне. Застегнув последнюю пуговицу, я взяла наполовину сгоревшую свечу со стола и направилась к двери. Айрос стоял в ожидании, когда ему откроют, сложив руки на груди и постукивая пальцами в нетерпении. Посмотрев в глазок, я щелкнула замком и открыла дверь. С его плаща стекали маленькие дождевые капельки и падали на пол, оставляя после себя мокрые следы. Он тряхнул головой, вода с его волос попала на меня.

— Эта Роза… — я вытерла рукой лицо и недовольно поморщилась. — Натуральная стерва.

Брови Айроса подлетели вверх, он протянул ко мне свою руку и коснулся мокрых волос.

— Холодная, — заявил он, после недолгого ощупывания пряди в виде сосульки.

— Вот поэтому и стерва, — буркнула злобно я и направилась обратно в комнату.

Айрос проследовал за мной, казалось, что он хочет что-то сказать, но никак не может на это решиться. Я не стала его торопить, поэтому решила начать со своих вопросов. Плюхнувшись на кровать и поджав под себя ноги, я пристально посмотрела на него:

— Церцебелла называла меня «Лучиком», что это значит?

Айрос снял мокрый плащ и повесил его на край двери, чтобы тот обсох, а сам встал напротив меня, подперев стену:

— Точно ответить не могу, — он скрестил руки на груди. — Женщина, которая разговаривала со мной в тот день, она сказала что ты «Лучик света», и я должен за тобой присматривать. Так же она сказала, что тебе обо все расскажет черно-белый человек. Это все, что мне известно.

— Черно-белый человек? — я иронично хмыкнула. — Это африканец в белом пальто что ли?…

Айрос пожал плечами, показывая мне, что сам ничего не понимает из этого.

— Возможно Григорий что-то по этому поводу знает, он значительно дольше прожил, ему наверняка известно, — предположил он.

— Демоны, которых мы встретили, были в курсе событий, — между прочим, заметила я.

— Хочешь сказать, я зря убил Церцебеллу? — глаза Айроса отразили огонек от свечи, когда он оглядел меня с ног до головы.

— А ты думаешь, что не зря?

— Они самые лживые создания и могут сказать все что угодно, лишь бы спасти свою жизнь, — тихо и с расстановкой проговорил он, будто объяснял бестолковому человеку очевидную вещь и уже не в первый раз.

— Может и так, — я тряхнула головой. — Не могу назвать ее невиновной, но такова природа Церцебеллы. Может демоны не все злые, хоть что-то доброе в них должно быть, ведь твоя мать…

— Она не моя мать! — грозно воскликнул он.

Я испуганно отшатнулась от него. В лице Айроса было столько злобы и ненависти, что мне стало не по себе. Он закрыл глаза ладонью и виновато сказал:

— Извини.

— Хорошо, — тяжело вздохнула я и заправила непослушную прядь за ухо. — Лживое исчадие ада, которое возомнило себя твоей матерью… Так пойдет?

— По крайней мере, ближе к истине.

— Хорошо, — кивнула я. — Итак… Выше упомянутое существо расстроилось, когда ты убил Беллу. Она же плакала… Айрос, — мой голос стал значительно тише, словно боялся озвучить мысли вслух. — Абсолютное зло не будет рыдать, даже по убитому ребенку.

В комнате повисла тишина. Он опустил свой взгляд и уставился на ботинки. Хорошо бы покопаться в его голове и понять, от чего такая лютая ненависть к демонам, только ли причина в матери, или же есть что-то еще.

— Мою мать звали Эстель, — внезапно заговорил он. — Отца Андриан. Она — из высших ангелов, а он — простой хранитель.

Айрос замолчал, собираясь с мыслями, ведь времени с его рождения прошло много, не знаю как у ангелов и демонов, но людям присуще забывать свое детство. Запоминаются только яркие моменты, но и они постепенно блекнут в памяти и в итоге пропадают.

— Моя мать была сильна будучи высшим ангелом, намного сильнее отца. Эстель обладала уникальными способностями исцелять, и от нее потребовался ребенок, который унаследует этот дар. Она должна была забеременеть от того, кто обладает подобными силами. Если ребенок родится от воина, он не сможет быть целителем.