Купец - Руслан Мельников

Да, она кажется беспомощной и неопасной, но ведь самая серьезная угроза обычно возникает там, где ее не ждешь. Да, мутантка здорово помогает им в пути, но куда она ведет их на самом деле? Говорит, что в старые оружейные склады в Подмосковье. Но пока это всего лишь слова.

Заманчивые слова о Южных морях говорил и китайский купец Ся-цзы, продавший их в рабство. Добытчик Дальноход тоже соблазнял неразграбленным оружейным складом, а в итоге обменял их на цинки с патронами.

А обжегшись однажды на молоке, поневоле станешь дуть на воду. Тем более, что тут такая водичка… Кипяток, блин, а не водичка! Мутантка за стеной. Большой Котел вокруг. Красотища, одним словом!

Слышно было, как в соседней комнате ворочается Костяника и как недовольно бурчит что-то Костоправ на посту в холле. Может быть, следовало все-таки послушать лекаря?

Время шло. Минуты без остатка растворялись во тьме. Усталость брала свое. В смятенных чувствах Виктор засыпал. Правда, сон был беспокойный и чуткий.

Снилось, как навалившаяся сверху Костяника душит его своими тонкими и оказавшимися отнюдь не слабыми ручонками. А кровавые глаза без зрачков и без всякого выражения смотрят, смотрят сверху…

Он проснулся от леденящего сердце ужаса и чужого присутствия, настолько явственно ощущаемого, что мурашки стройными рядами прошлись по коже. Мураши целые… Гуся проползла…

Рука! Это было первое, что увидел Виктор в скудном лунном свете, едва пробивавшемся сквозь щели в закрытом оконном проеме.

Знакомая худенькая рука с длинными гибкими пальцами тянется из темноты к горлу. Медленно-медленно так тянется. Та самая рука из сна.

Который в руку…

Рука Костяники. Голая — видать, рукава закатала, чтобы не мешали.

Вот оно! Еще один обман! Сначала — китаец, потом добытчик. Теперь мутантка из Большого Котла. Нехорошее предчувствие все-таки его не обмануло. Тревога, зревшая все это время где-то в закоулках подсознания, была не напрасной.

Никому нельзя верить в этом мире!

Да, выходит, что нельзя. Никому.

Особенно красноглазым мутантам.

Как Костянике удалось проскользнуть незамеченной мимо Костоправа? Ответ на этот вопрос был только один: лекарь уже мертв. Ну, конечно… Того, кто подозревал ее больше других и доверял меньше, девчонка умертвила первым. А может, и Стрельца тоже? Но как хрупкая мутантка смогла справиться с двумя крепкими мужиками?

Хотя разве это важно? Как-то смогла. Может быть, так же, как собирается сейчас поступить с ним.

Костоправ был прав! Костоправ был прав! — бился в голове нелепый каламбур.

Виктор напрягся, но при этом постарался не показать виду, что уже проснулся. Он недооценил Костянику. Эта мутантка на самом деле — хитрый и опасный враг. А с опасным врагом следует быть осторожным. Нужно выждать подходящий момент. Чтобы не ошибиться. Чтобы не погибнуть самому. Чтобы поквитаться за А-Ка и Костоправа.

А рука девчонки все тянется к его горлу. Саму Костянику — не разглядеть. Сама она расположилась за изголовьем и таится за освещенной призрачным лунным светом полоской. В густом мраке угадывается только смутная тень.

Но рука… рука…

Интересно, почему Костяника не взяла оружие мертвого лекаря или Стрельца? Почему не вынула меча из его, Виктора, ножен? Или она держит оружие в другой руке? Которую ему пока не видно.

Виктор почувствовал почти непреодолимый соблазн проверить, при нем ли еще его клинок. И если при нем, то…

Костяника словно услышала его мысли. Рука девушки от горла ушла ниже. Ага, теперь мутантка все-таки потянулась к его мечу?

Виктор почувствовал, как почти невесомая ладонь легла на пряжку. Вместе с поясом решила снять?

Только поздно, подруга! Он уже проснулся. И он решил больше не медлить.

Молниеносным движением Виктор перехватил запястье Костяники, дернул в сторону, перебрасывая легкое тело мутантки через себя и перекатываясь вслед за ней — с освещенного лунным светом пространства в темноту.

Чувствуя, как соскальзывает пояс с ножнами.

Успела-таки расстегнуть пряжку, сволочь! Может, и меч уже сподобилась выхватить? Нет, не успела вроде. Что ж, теперь посмотрим, кто кого…

Костяника — ну, конечно же, это была она! — не вскрикнула. Лишь охнула тихонько, когда он навалился сверху, прижимая мутантку к полу, заламывая неподатливые, гибкие, выскальзывающие из пальцев руки девушки.

Виктор рывком подтащил ее к узкой полоске лунного света и…

И в недоумении отпустил.

Только теперь Виктор понял, что Костяника — без одежды. Совсем. Как тогда, после инквизиторского костра. И в руках у девушки меча нет. И вообще нет никакого оружия.

Глаза без зрачков — сейчас, в темноте, они, глаза эти, кажутся не красными, а черными, словно залитыми смолой, смотрят не моргая. На лице — испуг. На губах — дрожь. Мутантка вот-вот заплачет. И на душительницу из его сна она ничуть не похожа. Зато похожа на обычную зашуганную девчонку.

— Ты? — выдохнул Виктор.

— Я…

— Что с Костоправом? — спохватился он.

— Спит.

— На посту?!

— Он очень устал, не сердись на него. Пусть поспит. Я смотрела — опасности нет.

— А-Ка?

— Тоже спит.

«Ну да… — подумал Виктор. — Стрелец должен дежурить последним. Так чего бы ему не спать?»

Они говорили шёпотом, словно вокруг бродила толпа кровожадных мутантов.

— А ты почему здесь? И в таком виде?

— Неужели не понятно?

Он растерянно хлопал глазами. Было не понятно. Не совсем понятно. Пока. Спросонья. После ТОГО сна. После ТЕХ мыслей.

— Хотела к тебе… с тобой… тебя… — вновь зашептала она.

— Придушить меня хотела? Прирезать? — Виктор спрашивает, прекрасно осознавая, насколько глупо и нелепо звучат подобные вопросы-обвинения в таких обстоятельствах.

Чтобы убить, не нужно раздеваться донага.

— Придушить? Прирезать? — повторила она.

В глазах — непонимание…

— Зачем?

И — удивление, быстро перерастающее в возмущение.

— Обнять тебя хотела. Любить хотела. Отблагодарить.

— За что?

— Как за что?! За то, что вытащил меня из костра. И за то, что не бросил, когда за нами гнались железные люди. Только сейчас возможность представилась. И я… Удовольствие тебе хотела доставить.

Девушка потупила взор. Добавила:

— И себе тоже. Но если ты не хочешь, то…

Все это было как-то уж очень неожиданно.

— Ты вовсе не обязана этого делать.

— А если я хочу это сделать? — красные или черные… или черно-красные… или красно-черные глаза снова смотрели на него. — Для тебя. С тобой. А ты? Ты хочешь?

Руки Костяники вновь коснулись его горла. Но это было не так, как во сне. Сейчас его не душили. Его ласкали. Длинные гибкие пальцы скользили по коже, по горлу, подбородку, щекам, лбу. Потом пришло время губ. Поцелуй. Еще, еще, еще. Чаще, больше, страстнее…

Было приятно. Спокойно. Умиротворенно. Хорошо было. И больше всего оттого, что он ошибся в своих смутных тревогах и подозрениях. В этот раз его не обманули, не ударили исподтишка в спину. В этот раз к нему пришли благодарить.

И любить.

«Ты хочешь?» — еще звучал в ушах томный шепот Костяники.

Что за вопрос? Еще как!

Куда-то уходила усталость. Приходило другое. Он помогал гибким пальцам Костяники расстегивать застежки и пуговицы.

Та безмолвная, скоротечная едва-едва осознанная близость, связавшая их в седле быконя во время бегства от Инквизиторов, крепла. И теперь уже близость совсем иного рода оплетала их туже плотоядного мха-сосунка.

Вскоре одежда Виктора лежала на полу. А на одежде лежала Костяника. И Виктор снова был на ней и над ней. Но вовсе не для того, чтобы убить Костянику.