Отряд-2 - Алексей Евтушенко

Как я здесь оказалась… Погоди, ты уснула там, на траве. Был этот запах от красивых лиловых цветов, а потом – провал и сон. Сон с этим жутким бестелесным шепотом… Эй, а как же мальчики?! Они же все там, на траве, в этом чертовом саду!

Аня вскочила на ноги.

Чарли! Это он, умная собака, вытащил ее из сонного царства. То-то ей чудилось, что кто-то волочет ее за воротник… Значит, ему не страшен запах…

– Чарли, миленький, – Анна обхватила собаку за голову и заглянула ей прямо в умные желтоватые глаза. – Остальные! Надо обязательно вытащить остальных! Постарайся, милый, я не могу – меня опять сморит. Давай, Чарли, давай, хороший мой, надо сделать, обязательно надо, иначе они умрут, понимаешь?

По всему было видно, что Чарли понимал, что хочет Анна, но поставленная задача не вызывала у него особого восторга. Уж больно тяжелы были люди, даже не смотря на всю его силу. Но надо, так надо. Раз хозяйка просит….

Собака совсем по-человечески вздохнула и, развернувшись, побежала обратно в сад.

Первым, как самого легкого, она вытащила Валерку Стихаря.

А потом и всех остальных.

Последним оказался Михаил Малышев и на него, как самого большого и тяжелого ушло больше всего времени и сил.

Одуряющий запах странным образом не выходил за границы сада-парка, обозначенных деревьями по краю, и люди, спасенные Чарли, на чистом воздухе постепенно начали просыпаться. Их пробуждение совпало с некоторыми изменениями, происшедшими в местном небе и вокруг.

Та самая спиралевидная темно-зеленая небесная струя, обозначающая начало возникновения «Воронки», еще больше потемнела, приобретя практически черный цвет, сквозь который теперь отчетливо просматривались россыпи звезд и туманностей.

И эта самая спираль теперь двигалась.

Она как бы начала течь вместе со звездами туда, по направлению к аспидно-черному жерлу воронки.

А вокруг них неожиданно поднялся ветер. Это был не тот легкий ветерок, который они время от времени ощущали на протяжении всего путешествия к Замку. Нет. Этот ветер был резким, ледяным. И дул он не порывами, а с устойчивой, безжалостно нарастающей силой.

Некоторое время, еще не пришедший в себя после насильственного сна отряд, молча созерцал изменившееся небо.

– Надо торопиться, – наконец изрек Велга. – Во-первых, мне это не нравится, а во-вторых, что-то становится холодновато. В Замке ветра нет.

– Там, зато, такое может быть, что этот ветерок покажется нам поцелуем невесты, – пробормотал Майер.

– О! – сказал Дитц, игнорируя слова Руди и глядя на часы. – Опять идут!

Велга тут же посмотрел на свои и убедился, что Хельмут прав. Часы снова шли, и секундная стрелка весело отсчитывала короткие порции времени их жизни.

– Так, – сказал он. – Время пошло, и это символично. Ну что, начинаем с центральной башни?

– Начинаем, – сказал Дитц.

– Все-таки хороший сон я видел, – вздохнул Стихарь. – А вы, хлопцы?

«Хлопцы» не ответили. Признаваться в том, что этот сон казался слаще реальной жизни, не хотелось никому.

Они подошли к высоким двустворчатым дверям центральной башни и попытались их открыть. Попытка не удалась. Двери не открывались ни внутрь, ни вбок, ни наружу. Та же самая история повторилась и со всеми другими башнями, – в каждую из них вел единственный вход, и вход этот был наглухо закрыт.

– Однако, эдак и замерзнуть недолго, – заметил, поеживаясь, Валерка Стихарь. – Прошу учесть, что я человек южный и мне на ледяном ветру жить вредно. Плохо такая погода влияет на мой нежный организм.

– А если взрывчаткой? – хищно предложил Шнайдер.

Они попробовали взрывчаткой.

Ударной волной снесло ветви и листья с деревьев на краю сонного сада, но двери остались непоколебимы. И даже цвет и фактура их поверхности ни на йоту не изменились.

– Когда меня не пускают в дверь, – сообщил Стихарь, – я лезу в окно. Но здесь до окон высоковато.

– Интересно, а откуда и как выбегали «крысы»? – задумчиво проговорил Хейниц. – Для них, что ли, двери открылись, а потом опять закрылись? Непонятно.

– Крысы обычно живут в подвалах, – сказал Дитц. – Может, мы пропустили какой-нибудь вход в местные подземелья?

– Сейчас проверим, – предложила Аня и наклонилась к Чарли, который все время старался держаться рядом с ней. – Чарли, нам нужно войти внутрь. Понимаешь? Ищи вход, Чарли, ищи. Ищи вход!

Чарли понял.

Сначала он, принюхиваясь, закружился на месте, и буквально через несколько секунд уверенно двинулся в обход главной башни.

Отряд последовал за ним.

Чарли обошел башню и, опустив нос к земле, направился по мощеной дорожке к ограде, в которой обнаружилась неприметная калитка. Калитка оказалась незапертой, и отряд, выйдя за ограду, оказался на сильно вытянутом в сторону жерла «Воронки» берегу, сплошь усеянном причудливыми скальными глыбами различной величины и просто валунами пополам с крупной галькой и поросшем редким невысоким кустарником с мелкими темно-коричневыми листьями. Среди глыб вилась довольно широкая тропинка, и Чарли, не задумываясь, побежал по ней. Вскоре из-за камней послышался его возбужденный лай.

Это была даже не пещера, а, скорее, просто большая дыра под обломком скалы, чем-то напоминающим по своим очертаниям безносую голову великана. Которую отрубили и бросили здесь, на берегу то ли в назидание, то ли, наоборот, на вечное забвение.

Размеры дыры вполне подходили для того, чтобы в нее легко мог пролезть взрослый человек.

Отсюда, с берега, вид на «Воронку Реальностей» и ее непроглядное жерло был особенно впечатляющ.

– Опять под землю! – сплюнул Майер. – Ну что это за наказание! Мне еще на Пейане надоело и вот – снова.

– Не дрейфь, Гамбург, – ободряюще хлопнул его по плечу Стихарь. – Тебе же не одному туда лезть. И потом, не знаю, как ты, а я лучше под землю полезу в любой подвал, чем тут останусь на «Воронку» любоваться. У меня от нее почему-то – извини, Маша, – задница чесаться начинает, и колени слабеют.

Тем временем Велга достал фонарь и посветил в дыру.

– Ход наклонный, – сообщил он. – Даже веревки не понадобится. Сначала ползком, а там посмотрим. Первый – Малышев, потом я, затем остальные. Пошел!

Глава тридцать первая

Если бы не «компас» Координатора, то заблудиться в этом подземном лабиринте было бы раз плюнуть. Однако, благодаря ему, отряд выдерживал направление на Замок. И даже шел довольно быстро, поскольку уже через десяток метров ход расширился в высоту, и люди смогли распрямиться. Продвигались молча, держа оружие наготове, – нехорошие предчувствия одолевали сердца и души. Вскоре, совершив несколько поворотов, они попали в некое подобие зала, из которого вело шесть выходов (входов?) совершенно одинаковых на вид.

–Так, – сверяясь с «компасом» определил Велга, – по-моему, нам во второй слева…

Договорить он не успел.

Низкий дребезжащий гул проник сквозь толщу камня. Зародился он, как всем показалось, где-то снаружи, на поверхности, и, набирая силу, достиг подземелья. Мелкой дрожью затряслись пол и стены.

– Это гудит «Воронка»! – крикнула Аня. – У нас мало времени! И к нам что-то приближается! Опасное! Очень!!

Угрожающе зарычал Чарли, и шерсть на его загривке встала дыбом.

– А, … мать! – выплюнул ругательство Валерка Стихарь. – У нас руки фонарями заняты! Стрелять неудобно…. Понял! У кого в рюкзаке такая широкая липкая лента?! Прозрачная! Надо прикрутить фонари сверху на автоматы!

Лента оказалась у Малышева и Хейница, и отряд едва успел выполнить совет Стихаря, как в пещерном зале начался полный кошмар и кромешный ад.

Они полезли из всех шести дыр одновременно.

Приземистые, не похожие ни на что и ни на кого. Голые и волосатые. С какими-то получеловеческими-полуьбезянними руками, ногами и головами, но только…. Только вот головы их не росли на шеях, как у нормальных людей, а безобразно выпирали из верхней части бочкообразной груди, скалясь длинными редкими зубами. И рук у многих болталось не по две, а по три и даже четыре. И были эти руки длинными, многосуставчатыми, почти достающими до каменного пола крючковатыми, похожими на древесные корни пальцами.

Пещерный зал был довольно велик, но нападавшие хлынули из дыр, словно пауки из банки, и мгновенно бы смяли людей, если б не слаженный огонь восьми автоматов и одного пулемета.

Грохот выстрелов, звон выбрасываемых затворами гильз по каменному полу, крики и вопли умирающих тварей, низкий дрожащий гул сверху, прерывистый огонь из стволов, мятущиеся, режущие тьму лучи мощных фонарей – все смешалось в один звук и свет.

Мертвые и раненные валились на пол десятками, ноги солдат скользили по чужой крови, однако новые твари продолжали лезть вперед, словно не замечая летящую им навстречу смерть. Уже стволы раскалились от выстрелов, уже кто-то менял третий опустевший магазин, уже у Майера заклинило его верный МГ, и пулеметчик, матерясь, на ощупь старался исправить перекос ленты, уже Малышев пнул ногой одного из нападавших так, что тот отлетел в дальний конец пещеры, сшибив по дороге парочку своих собратьев, а второго просто убил штык-ножом (патроны кончились, и он не успевал поменять магазин), уже Дитц открыл было рот, чтобы скомандовать очень рискованный в закрытом пространстве огонь гранатами, а Чарли перехватил в прыжке бросившегося на Анну трехлапого урода, как тут все кончилось. Дыры-входы опустели, из них уже не перли оскаленные рожи, и только последние недобитые твари корчились и ворочались друг на друге, издавая стоны и хрипы.