Горький лимонад - Шэри Райан

— Уже позвонил.

— Так вот почему ты, как ни в чем не бывало, спокойно потягиваешь пиво, — говорю я.

— Да, сэр. И как раз насчет этого пива. Почему бы нам на некоторое время не перейти к моему другу «Джеку»?

Ему не нужно просить меня дважды.

В три часа ночи комната начинает вращаться — мы оба сейчас несколько напились. Кэли будет чертовски злиться, когда проснется и обнаружит Танго на диване. Ей не нравится, когда он не слушается врачей.

— Чувак, почему Кэли была так взвинчена из-за твоего анализа крови? У меня будут какие-то проблемы из-за того, что впустил тебя в дом раньше, чем ты был выписан по всем правилам?

— Как ты узнал об этом? — спрашивает Танго, произнося слова невнятно.

— Я слышал, как Кэли плакала по этому поводу с Сашей.

— Плакала?

— Да, мужик. Она о чем-то беспокоится.

— Кэли не плачет, — пытается исправить он меня.

— У нее текли слезы.

— Бля, мужик. Я думаю, там не о чем волноваться. Они нашли небольшое уплотнение в моих легких, но считают, что это легкая форма, небольшой узелок, образовавшийся на фоне рака.

— Когда они будут знать наверняка?

— Думаю, через неделю или около того. Я сдал вчера биопсию.

— Ты волнуешься? — спрашиваю я его.

— Неее.

Не уверен, говорит ли это в нем алкоголь или нет, но, если Кэли нервничает, могу предположить, что и он тоже.

— Ну, я уверен, что с тобой все будет в порядке, — говорю я и опустошаю очередной стакан «Джека», в то же время произнося безмолвную молитву за моего друга. Я не могу понять, как он собирается пройти через это дерьмо снова. Несмотря на то, что однажды он уже прошел тяжкое испытание и победил рак, в следующий раз ему может так не повезти. Не хочу даже думать о таком исходе.

Три часа ночи быстро превращаются в шесть утра, и Саша, спотыкаясь, выходит в коридор. На ней все еще то же платье, в котором она была прошлой ночью. Черт, я думал о том, чтобы переодеть ее во что-то другое, но абсолютно забыл об этом, когда Танго решил совершить свой побег.

— Доброе утро, солнышко, — говорю я ей.

— Что? — говорит она, протирая глаза. — Что происходит? Почему ты дома, Танго? Кэли знает? Она убьет тебя.

Не дожидаясь ответов, она продолжает двигаться в сторону кухни, где наливает себе большой стакан апельсинового сока. Когда она возвращается в гостиную, ее волосы больше не торчат в разные стороны, и черных подтеков косметики на лице тоже нет.

— Прости за прошлую ночь.

— По крайней мере, ты хоть хорошо провела время? — спрашиваю я ее.

Щеки Саши покрываются румянцем — то ли от тошноты, то ли от смущения, то ли от сочетания того и другого — и она убирает прядь волос за ухо.

— Да, большую часть ночи было очень весело.

Надеюсь, это та часть ночи, когда там был я и не было Питера.

— Рад слышать это.

— Мы можем?.. — она указывает в конец коридора.

Хотелось бы верить, что это просьба пойти и сделать то, что мне хочется, но, думаю, она просто хочет поговорить.

— И удачи тебе, когда твоя жена проснется, — она коротко смеется, предупреждая Танго.

Я салютую Танго и, опустив голову, следую за Сашей по коридору в ее спальню. Дверь закрывается, и Саша садится на край кровати.

— Я очень сожалею о своем поведении прошлой ночью, — начинает она.

— Тебе не за что извиняться, куколка.

— Я вела себя, как дешевая…

— Саша, расслабляться и веселиться — это нормально. Я говорил тебе, что жизнь — это мгновение, и ты наверняка прожила его прошлой ночью. Я счастлив от того, что вчера тебе было весело.

Я даю ей пространство — это то, что сейчас нужно. Прислоняюсь к двери и засовываю руки в задние карманы джинсов.

— Знаю, но я не должна была вести себя так с тем парнем, когда у меня есть чувства к тебе. Ты меня разозлил, и я хотела отомстить, — говорит она, упорно глядя в пол.

— Это я виноват, — говорю я ей.

— Да, — соглашается она. — Я просто ошиблась, вот и все.

— Со мной?

Надеюсь, она не это имела в виду. Не хочу быть одной из ее ошибок.

— Это не было ошибкой, — говорит она, все еще не глядя на меня. — Это было довольно удивительное пробуждение, которое я бы не стала повторять снова в общественном туалете.

Смех перекрывает звучание ее последних слов, и она, наконец, с удивлением смотрит на меня. Мне хочется знать, что ее удивило.

— Рад, что ты так считаешь. Я имею в виду использование туалета для подобного «горячего» процесса, и это платье…

Усилием воли сдерживаю свой треп, но не могу не смотреть вниз на ее ноги — ее совершенные загорелые ноги, абсолютно обнаженные до самых бедер.

— Прошлой ночью ты свела меня с ума.

— Я не хотела этого делать, — бубнит она себе под нос, сжимая пальцами край кровати. Не знаю, понимает ли она, что прямо сейчас сводит меня с ума.

— Да, хотела, — поправляю ее я.

— Может быть, немного, — усмехается она.

Сейчас шесть утра. Здесь Танго, которому надерут задницу, и пятилетний ребенок за соседней дверью — я просто не могу думать ни о чем из этого, когда она смотрит на меня так, как сейчас. Двигаясь быстро, словно хищник, бросающийся на жертву, я толкаю ее на кровать, нависая над ней всем телом. Захватив своим ртом ее губы, руками хватаю и сжимаю все, до чего могу добраться, пока тяну ее выше, к изголовью кровати, срывая простыни и укрывая нас. Мои руки в ее волосах ощущают гладкость каждой пряди. Запах ее шампуня — это вызов моему обонянию, а ее язык с легким привкусом апельсинового сока посылает электрические разряды по всему моему телу. Голая кожа ее ног заставляет меня хотеть большего, и, видимо, она вынуждена согласиться, потому что ее руки возятся с моим ремнем. Она тоже этого хочет. Одной рукой поддерживаю ее голову, другой сдергиваю с себя рубашку, стараясь действовать осторожно и не наваливаться на нее, иначе просто раздавлю. Мои джинсы скользят вниз по лодыжкам, наши ноги переплетаются, позволяя ее коже, словно теплому шелку, соприкоснуться с моей. Ее тело идеально. Она идеальна. Как случилось, что мне так чертовски повезло?

— Уверена, что хочешь этого? — спрашиваю я, благодарный, что она протрезвела и может ответить честно.

— Это все, чего я хочу последние пару недель, — отвечает она с тихим стоном.

— Ты должна была так и сказать, — говорю я, улыбаясь возле ее губ.

— Так и говорю, — застенчиво произносит она.

Я тянусь туда, где валяются мои джинсы, и хватаю презерватив, лежащий в кармане, словно талисман на удачу, в надежде использовать его именно в такой ситуации.

— «Магнум», да? — говорит она, наблюдая, как я вскрываю упаковку.

— Заметь, не я это сказал, — говорю я, подмигивая. — Не хочу рисковать, а вдруг порвется. Это просто необходимость.