Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра (СИ) - Устинова Мария
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я пришлю своих людей, — наконец сказал он. — Перезвоню.
Андрей убрал телефон, шмыгнул носом — простыл все-таки. Обед Лены безбожно остывал, но он задержался, чтобы еще одну выкурить.
Мысли вернулись к дочке.
Ее рождение до сих пор приводило в замешательство. Странно было думать, что на свете теперь есть его дочь. Совсем маленькая — настоящая кроха. Как доверчиво она спала на руках. Нужно отвести от них опасность, сделать так, чтобы их не искали. Надежно спрятать. Дать им время спастись.
Он отряхнул снег с ботинок об порог, и вошел.
Лена встретила его с заплаканными глазами. Места себе не находила и даже не присела ни разу. Бледная, издерганная. Полчаса всего не было. Как ее насовсем оставить?
— Ужин, — он поставил коробку на стол.
Она прижалась всем телом, обхватив свободной рукой, и тихо заплакала, будто уже попрощалась. Андрей ее обнял со вздохом. Когда они познакомились, Лена была заводной горячей девчонкой с заразительной улыбкой и широкими бедрами. Теперь плачет каждый день и не знает будущего. Нужно было оставить ее в покое. Порвать с ней после страстной ночи в гостинице.
Его ошибка.
Но так накрыло сладкой страстью, так зацепила эта девочка, что хотелось большего. И если бы она не залетела, так бы и длились те долгие ночи вдвоем. Андрей перебирал волосы Лены, и вспоминал, как жил: в голове Дина, в постели царит другая, и спать с ней очень хорошо. Но лучше всего он усвоил, что в криминале ни любви, ни дружбы нет. Ничего нет, кроме зла.
Андрей ее отпустил.
— Ешь, — он распаковал заказ, расставил на столе одноразовые плошки с салатом, куском говядины на гриле и картошкой.
Пахло сумасшедше, но его мутило после сигарет. Он сбросил пальто и забрал сверток с малышкой, пока Лена ела.
Анна.
Он не возражал — имя красивое, но маленькому сморщенному комочку в бежевом одеяле оно не подходило. Андрей рассматривал расслабленное во сне личико. Из-за того, что опустил голову, угол рта обвис — он чувствовал это. Раньше в такие моменты менял позу, чтобы ощущения не напоминали, что калека, но не теперь: он смотрел на малышку. Она сердито нахмурилась, не открывая глаз.
Он взглянул на Лену.
Она ела жадно, глядя в тарелку. Андрей запоминал исхудавшее лицо, усталые глаза с темными кругами, растрепанные волосы. Вместе недолго осталось. Он смирился — со всем, давно и заранее. И она тоже. Видно по спокойной обреченности.
Малышка завозилась, и он начал раскачиваться.
Горло болело — говорить больно.
Дочка расхныкалась, и Лена торопливо вскочила из-за стола.
— Дай мне, она голодная, — Лена размотала одеяльце и легла на кушетку, прикрывшись пальто.
Андрей пересел на стул.
Быстро звонка он не ждал. Как раньше часами мог сидеть на темной кухне, неподвижно, так сидел и здесь.
Здесь даже лучше.
Можно смотреть на них.
Сначала наблюдал, как она кормит дочь, затем обе задремали. Звонок от Каца раздался около полуночи. Лена спала, и он вышел в коридор, чтобы не будить трепом.
— Ну что?
— Я готов ее забрать, — в глуховатом голосе Каца Андрей сразу уловил какое-то «но». — Мои люди неподалеку, есть нюанс.
— Какой? — Андрей не удивился.
— Мы не вмешиваемся. Никакого криминала, свои проблемы решай сам. В столкновения мои люди вступать не будут.
— Просто забери девушку. Остальным займусь я.
— Когда?
Андрей закурил прямо в коридоре. Можно не скрываться, им скоро уходить. Дым, как больничные привидения, поплыли по темному коридору. Шелехова он так и не вычислил, на это потребуется время — найти, отвлечь. Дать людям Каца время подойти.
— Через сорок минут, — решил он. — Мне больше не звони. Забирайте их ровно через сорок, я объясню, где.
Он старался говорить тихо, но когда вернулся, Лена уже не спала.
Привстала, баюкая дочь, смотрела на него — в глазах спокойствие и где-то в глубине легкая тревога. Он молчал. Как ей сказать: пора прощаться? Оперся на косяк плечом и слова не смог выдавить.
Она по лицу все поняла.
Сначала оно осветилось надеждой — вдруг ошиблась, затем, когда он набросил пальто и забрал оружие, глаза погасли и стали грустными. Она ко всему готова. Что бы он ни сказал. Что бы ни сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Так от этого мерзко стало.
От себя мерзко.
Ничего не смог ей дать, кроме дешевого браслета, который она носит, как драгоценный оберег. Она совсем молода. Повзрослеет, пройдет через испытания — в которых его не будет рядом, все осознает, поймет — и возненавидит его. Потому что бескорыстная любовь к таким, как он, сначала превращается в горечь, а затем в ненависть. Пустые надежды, боль, слезы. Вот и все наследство.
Все, что он может ей подарить — безопасность. Даже не подарить — косяки свои исправить. Вот это в его силах.
— Лен… — он сглотнул ком. — Мне пора.
Тошно.
Было бы честнее — не лгать. Он смотрел ей в глаза и не мог сказать правду, куда идет. Не мог сказать: я хочу еще. Не мог сказать: я должен ради вас сейчас уйти и больше мы не увидимся.
Трус.
— За вами скоро придут. О вас позаботятся, не волнуйся, — на стол он положил ключ от двери. — Ровно через сорок минут. Скажут, что пришли от Эмиля Каца. Больше никому не открывай.
Он говорил, а по щекам у нее текли слезы.
— У вас все будет хорошо, — чем больше говорит, тем сложнее дается.
Голос отказывает.
Ну что ж. Больше и сказать нечего.
Он свою дочь увидел, подержал на руках. А финал и так был известен. Андрей не хотел подходить, трогать малышку, целовать Лену — ну зачем, только душу рвать.
И понял — не сможет.
Не сможет уйти и забыть.
Подошел к кушетке и встал на колени, чтобы Лена дотянулась. Поцеловал взасос, не слишком умело, да и не стараясь — язык отнимался, а он хотел просто близости, ее вкуса во рту и тепла. Пальцы Лена запустила ему в волосы и целовала губы, колючий подбородок. Она была напряжена, как маленькая пружина. Ласки ее расслабили. Он отвернул край пальто, поцеловал дочь, неуклюже ткнувшись губами в горячую, пульсирующую макушку и поднялся.
— Андрей!.. — она резко втянула воздух носом, как от боли.
Ничего не добавила.
— Т-с-с, — он вновь наклонился, пальцами гладя ей щеки. — Не волнуйся за меня. Если больше не встретимся, никогда не волнуйся за меня, голубка. Со мной все будет хорошо.
Лена во все глаза смотрела на него. Тоскливые — если не сдохнет, защищая их, до конца жизни будут сниться. Пальцами провел по запястью, пожал ее кисть и скорее вышел, чтобы не видеть, как плачет.
Расставания — всегда больно. Особенно женщинам.
Особенно ей.
В память врезалось, как тихо она плачет, смирившись с разлукой, как воркует с ребенком. Мягкая, домашняя, нежная девочка. Не поверила, но смирилась. Она понимает, куда он идет, зачем. Знает, что человек он конченный — просто любит таким, как есть. Какой бы тварью не был, что бы ни творил — все равно.
За порогом Андрей вдохнул полной грудью морозный воздух, с кружащимися снежинками. Вкус свободы. Закурил, глотая горький дым — сигарет и своего прошлого.
Вот и все. Она тоже там, позади: Лена и его дочь.
Ветер задувал под не застегнутое пальто, ледяной ствол за поясом настроил на рабочий лад.
Нужно вычислить Шелехова.
Глава 46
Я была готова, что он уйдет.
Всю беременность знала, что это случится, но когда за Андреем закрылась дверь, ощутила себя брошенной. Уговаривала себя, что все хорошо. С тех пор как он силой забрал в свое логово и объяснил: нам по пути, пока ты не родишь, так и должно было случиться.
А теперь…
Не было надлома, только опустошение. Если бы муж бросил меня с ребенком на руках, это чувство было бы оправдано. А так я знала, что он не мой, время пройдет и меня покинут. Некого винить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Но больно стало так сильно, словно он не просто ушел — бросил нас. Я без сил плакала, и целовала дочь.
— Анюта, — шептала я на ушко. — Анечка…