Через Сибирь - Фритьоф Нансен

Енисейск расположен на западном, низменном берегу реки на ровной местности, практически безлесной, вокруг в основном луга. Город этот старый, но производит впечатление недавно построенного. По сторонам прямых и широких улиц стоят преимущественно деревянные дома. Если не принимать во внимание красивые церкви и несколько больших зданий, то город похож на многие другие большие сёла, мимо которых мы проплывали. Те же низкие четырёхугольные дома — то в один, то в два этажа, те же четырёхскатные крыши, те же окна, те же большие внутренние дворы за высокими заборами с огромными воротами посередине, те же широкие улицы. Здесь много места, земля ничего не стоит, так почему же не строиться на приличном расстоянии друг от друга и не делать широкими улицы, чтобы по ним можно было легко проехать? А вот мостовые стоят денег — потому их и нет. Ездят тут по земле, как раньше ездили по лугам, когда не было города. Поэтому в Енисейске такая же непролазная грязь и глубокие колеи, как в деревнях, вот только не так много коровьего навоза. По обеим сторонам улицы проложены пешеходные мостки, а вот в дождливую погоду ходить по ним — непростое дело, потому что в любую минуту пешехода могут облить навозной жижей с ног до головы. Поэтому тут все предпочитают ездить.

Живёт в Енисейске около 12 000 человек. С давних времён является он крупным торговым центром северных областей. Благосостояние города заметно выросло из-за близости его к золотым приискам. Железной дороги тут нет, а сообщение с миром происходит по реке — к югу до Красноярска, а к северу — до Туруханска и дальше. Движение по Енисею очень оживлённое: туда-сюда ходит много пароходов, не считая плотов и барж. Но сейчас много говорят о том, что до Енисейска протянут рельсы от Томска или Ачинска.

Издревле так повелось, что русские скупают у коренного населения пушнину, взамен которой предлагают муку, сахар, табак, чай и прочие товары. Сейчас ещё скупают рыбу, которую ловят и солят и русские, и аборигены по всей реке, вплоть до самого устья. К доходам от торговли прибавилась ещё и прибыль от добычи золота на приисках.

Обрабатывают тут и землю, хотя земледелие всё ещё не имеет в этих районах особого значения. Оно приносит весомые результаты только дальше на юге. Однако и тут очень неплохие условия для выращивания хлеба, а в особенности для разведения скота и производства молочных продуктов. У нашей хозяйки, госпожи Китмановой, было под Енисейском собственное поместье, и за столом нам подавали произведённые там масло, сливки и мёд.

Жители в таком большом городе, как Енисейск, большей частью русские или колонисты, но есть среди горожан и преступники, политические ссыльные, а также потомки тех каторжан, кто добровольно остался тут после отбытия наказания.

Влияние ссыльных в Сибири на местное население сильно преувеличивается. Я встретил во время путешествия одного иностранца, который уверял меня, что я даже не представляю, в какую варварскую и бандитскую страну приехал и в каких тяжёлых условиях ему самому приходится здесь жить. Он заявил, что оказаться тут является величайшим несчастьем. Он сам испытал это на собственной шкуре, потому что живёт тут то ли двадцать, то ли тридцать лет (не помню точно). Он живёт как в пустыне — и кругом нет ни одного порядочного человека, с которым можно отвести душу, поделиться духовными интересами, — все наперечёт преступники. Само собой, я посочувствовал ему по поводу одиночества, но возразил, что мои личные впечатления отличаются от его, поскольку мне посчастливилось встретить в Сибири много симпатичных людей. «Ну что вы! Вы же не знаете их! — возразил мой собеседник. — Все они преступники, уверяю вас».

Конечно, прирост населения за счёт преступного элемента сам по себе нежелателен в любом месте — в том числе и с точки зрения современных евгенических принципов. Однако большинство ссыльных были всё-таки политическими преступниками и религиозными сектантами, которых Русская православная церковь не жаловала в России. Другими словами, это люди с убеждениями, за которые даже готовы были пострадать. Можно даже сказать, что они — часто лучшие элементы русского народа, вполне желательные в качестве продолжателей рода. Поэтому местное население хоть и является несколько смешанным, зато весьма талантливо. В том, что способности сибиряков пока не получили должного приложения для развития края, виноваты, на мой взгляд, чисто внешние обстоятельства, а именно то полуграмотное состояние, в котором находится Сибирь. Наступит время, Россия проснётся, проявятся скрытые силы и мы услышим слово о Сибири. У неё есть своё будущее. В том нет никаких сомнений.

Понедельник, 22 сентября.

В Енисейске нам устроили грандиозный приём со многими пунктами программы. В десять утра мы были приглашены в мужскую гимназию. Мы зашли в каждый класс, здоровались с мальчиками, которые выглядели здоровыми и счастливыми. А затем всех учеников собрали в большом актовом зале. Сюда же пришли и девочки-гимназистки вместе с преподавателями. Я рассказал им о путешествии на «Фраме» в 1895–1896 годах и показал на большой карте путь, которым мы шли вдоль северного берега Сибири, а потом плыли во льдах. Я говорил по-английски, но они не понимали ни слова. Востротин переводил. Мне показалось, что дети слушали меня внимательно и заинтересованно. А потом благодарили за наш визит, который продлился три часа. Все ученики мужской гимназии были освобождены в этот день от занятий. Когда мы уехали, они гурьбой высыпали на улицу и побежали домой. Думаю, они действительно были рады нашему приезду!

Я зашёл к парикмахеру постричься. Хозяин оказался грузином с Кавказа, и сопровождавший меня Лорис-Меликов вновь встретил земляка. Он был политическим ссыльным, который обучился делу цирюльника и прекрасно на этом зарабатывал.

Градоначальник и городские власти дали в нашу честь обед в половине третьего в помещении клуба, на котором в сборе были все важные лица города и все богатые купцы. Нас чудесно и сердечно принимали, и все с большим энтузиазмом относились к идее практического использования Северного морского пути и радовались, что «Корректу» удалось пройти им. При этом нас незаслуженно, особенно меня, превозносили до небес. А ведь нас только пригласили принять участие в путешествии в качестве гостей. Тем не менее переход «Корректа» из Норвегии в Россию как будто положил начало новой эре развития Сибири. Всё это говорилось в длинных речах на чистейшем русском языке, совершенно для меня недоступном. Но часть из речей мне переводили. А затем директор гимназии разразился речью на эсперанто, которую вообще никому не переводили. Так что тут ничего не понял не только я один. Я же отвечал по-английски на все речи по-русски, однако никто из наших хозяев не говорил на английском, так что меня переводил Востротин. Восторг, с каким были встречены мои ответные речи, вызвал у меня большое подозрение, что перевод был явно лучше оригинала.