Последний ранг - Анна Кондакова

А потом он заговорил замогильным ровным голосом:

— Чего ты хочешь от меня, покорной твоей нежити, Тёмная Госпожа. Приказывай. Всё исполню.

Я покосился на девушку.

«Тёмная Госпожа»?..

Она приложила палец к губам, прося меня помолчать, а сама обратилась к менталисту:

— Посмотри в свою память, послушник мой неживой. Что ты видишь там? Зачем ты пришёл в мои владения? Какие планы вынашивал?

И снова менталист заговорил ровно и мрачно:

— Я хотел допросить тебя, Тёмная Госпожа. О червоточине. О Бринере. Я хотел знать, какой тайной силой он обладает, что он скрывает и какие у него планы. А потом я хотел внушить тебе, что он напал на тебя. Я собирался сделать это вместо него.

Лицо Виринеи, и без того бледное, побледнело ещё больше.

Она сжала кулаки, её ногти тут же позеленели, а потом и вовсе вспыхнули зелёным огнём Эреба. Он покрыл её руки до самых локтей. Ещё б чуть-чуть — и девушка бы вырвала пленнику глотку.

Но она всё-таки сдержалась и спросила сквозь зубы:

— Зачем тебе информация о червоточине и Бринере? Кто послал тебя?

— Меня послал мой… в-в-в-в-ф-ф-кха-кха… — Менталист вдруг захрипел и зашёлся в кашле, из его рта полезла пена.

Я кинулся к нему, но ничего не успел сделать.

Он дёрнулся в предсмертной агонии и повис на копьях уже мёртвый.

— Ах ты мать твою! Опять!!! — Мне хотелось зарычать. — Да что ж такое!!!

Передо мной снова умер тот, кто не должен был умереть до того, как ответил бы на вопросы.

Виринея замерла в шоке, а потом искренне возмутилась:

— Почему он умер⁈ Я не давала такого приказа!

Девушка быстро сняла с его побелевших мёртвых глаз полотенце и осмотрела лицо менталиста, приподняв его голову за седоватую чёлку, сняла очки с одной пробитой линзой. Глаза у него после смерти полностью побелели, а выражение предсмертной муки так и осталось на лице.

— О Воля Мёртвых… — выдохнула Виринея, что-то разглядев. — Алекс! Его убил некромант, Алекс! И не просто сильный и высокоранговый некромант, а Лич-с-Мёртвой-Кровью. Это некромант, который умер и возродился из мёртвых. Их называют Личами, и такая некромантия запрещена. Перед тем, как отправить своего слугу на задание, он сделал заклятие на его жизнь. И когда слуга не справился, то Лич убил его.

Я тихо ругнулся себе под нос.

Какое паршивое получилось «послезавтра». Когда оно уже закончится, мать его?

— Погоди… — Виринея уставилась на меня. — Ты ведь сказал «опять», верно? То есть ты не впервые видишь подобную смерть?

— Нет, не впервые, — устало вздохнул я.

На её лице появилось уже знакомое мне выражение.

Я даже знал, о чём она подумала: «Этого злосчастного Бринера преследует сильнейший Лич, а теперь и меня зацепило!».

— Ну почему в сказании от Феофана не говорилось о ком-нибудь другом? Ну почему именно ты? — процедила Виринея, злобно сощурившись. — Ты такой проблемный, что просто ужас. Лич не будет преследовать кого-то просто так. Это не их уровень. Значит, ему что-то от тебя надо. А теперь — и от меня тоже! Он даже менталиста сюда отправил! Зачем тебя преследует Лич? Говори!

— Я бы и сам хотел знать! — Я тоже повысил голос. — Возможно, он связан со Стрелецким, потому что в гостинице на меня уже нападал другой менталист. Тогда он назвал фамилию Стрелецкого.

— Ненавижу тебя, Бринер! — рявкнула от злости Виринея. — Я жила себе спокойно! Спала в гробу! Делала эксперименты и…

— А выследить этого Лича можно? — перебил я её откровения. — Может, его заклятье оставляет след на теле слуги, или что-то подобное?

Виринея мрачно покачала головой.

— Это Лич-с-Мёртвой-Кровью, Алекс. Он добавляет в тело своих слуг мёртвую кровь. — Она задумалась. — Хм… хотя… по составу крови можно попробовать определить, что это за Лич. Но не в нашем случае.

Девушка кивнула на менталиста.

— Если бы он был ранен обычным кинжалом, а не твоим, то я могла бы исследовать его кровь. Но тут вряд ли. Твой кинжал покрыт каким-то веществом из магии сидарха и меняет состав крови. Я ничего не смогу определить.

Я опять тихо ругнулся.

Нет, всё-таки паршивое сегодня «послезавтра». Единственная зацепка — и та ускользнула.

Я уже собрался снимать менталиста со стены, но тут кое-что вспомнил и опять глянул на Виринею.

— А если я принесу тебе засохшую кровь на одежде мага, который тоже носил заклятие Лича, но был ранен не моим кинжалом? Ты сможешь по этой крови определить всё, что надо?

Она ненадолго задумалась, закусив нижнюю губу.

— Хм… да, это может сработать. Мне ведь теперь тоже важно знать, что за Лич тебя преследует, так что сделаю всё возможное.

Я кивнул.

Появилась надежда хоть что-то узнать. Хорошо, что я вспомнил о фартуке Эсфирь, которым она закрывала изрезанное лицо тому менталисту из гостиницы. Ведь он тоже носил заклятье от Лича и был ранен осколками вазы, а значит, его кровь можно было исследовать.

Главное, чтобы никто не успел постирать тот фартук, выбросить или сжечь, например. Два дня уже прошло. А сам фартук я сунул в чемоданчик профессора Троекурова ещё в гостинице, и один чёрт знает, что профессор сделал с уликами.

Я наконец снял менталиста со стены, убрав эктоплазменные копья, которые снова стали стальными иглами.

— Слушай, зачем тебе иглы? — спросил я, подавая их девушке вместе с той, что была у меня в кармане.

— Я сшиваю ими куски мёртвой кожи, когда готовлю лица некро-големам, — просто ответила она и метнула все три иглы в плюшевого медведя на стене.

И все три — в яблочко.

Точнее, в лоб медведю.

А ведь эти