Блуждающие тени - Евгений Щепетнов

Распорядитель усадил нас за один из столиков и спросил, что мы будем заказывать.

Я по уже отработанной схеме предложил ему принести бутылку хорошего вина, закуски получше и чего-нибудь просто попить – он согласно кивнул и убежал.

Зал постепенно заполнялся. Осматривая публику, я заметил одну штуку: на многих из этих хорошо одетых людей висело сразу по несколько нитей – поводков к амгурам.

Задумался… вот теперь ясно, откуда в нашем мире так много «слизней»! Ведь что получается – если жертва амгура умирает, то нить рвется, и надо заново совершать обряд привязки, проходит время, а ведь за это время можно заболеть или, попав в неприятности, и вовсе лишиться жизни. Но когда ты подстрахован множеством амгуров – у некоторых я насчитал до десятка поводков, – то и из жертв не сильно отсасывают жизнь, они живут десятки лет, и не надо так часто обращаться к гаурам за помощью.

Делаю вывод: гаур может навешивать несколько поводков зараз. Почему же я не могу навешивать сразу несколько «слизняков»? Хм… глупый вопрос. А я пробовал? Да мне это даже в голову не приходило! Вот черт… Итак, к примеру, миллион богатых людей навешивает амгуров на десять миллионов человек – вот откуда столько больных, проклятых людей у нас в стране. А почему у нас в стране? Почему не в других странах? А я видел в других? Может, там то же самое? Я же не выезжал за пределы России… И еще: а кто сказал, что «проклятых» десять процентов? Вполне вероятно, мне показалось – просто я был в таких местах, где существовала их наибольшая концентрация – больницы, например, или моя квартира, – куда они сходились толпами. Я же не считал, сколько их, тем более что это был город – может, в городе их больше? Опять – откуда я знаю, сколько людей тут могут себе позволить нести поводок амгура и сколько вообще живет в этом мире?

Старик говорил – несколько миллионов человек. А сколько именно – десять? двадцать? сто? У меня сложилось впечатление, что о переписи населения тут не имеют никакого представления. Если кто-то и знает о примерном количестве людей, населяющих этот мир, так это только канцелярия Храма, занимающаяся сбором налогов.

Вообще, если посчитать грубо, сколько потомства дали десять тысяч людей за пять тысяч лет? Ой, голову сломал… сто лет – это в среднем пять поколений, в каждом в среднем по пять детей… да-а-а-а… точно будут миллионы. Кстати, надо отдать должное жрецам: умудриться сдерживать прогресс на протяжении пяти тысяч лет – надо быть гениями.

Тут должна быть сильная тайная служба, очень сильная, иначе как они могут отслеживать настроения в народе и гасить опасные веяния в зародыше? А тогда – какого черта мы поперлись сюда, когда вот-вот нас начнут разыскивать ищейки Храма? Нам забиться в нору и сидеть безвылазно, пока все не успокоится!

А с другой стороны – вряд ли нас будут искать в таком людном месте. Ведь они кого ищут? Странных людей в непонятных нарядах, которые не знают языка и обычаев и скитаются по селениям, не зная, куда деться. Неужели чужеземцы попрутся в кафешантан, как мы? Да и время еще не вышло – сколько прошло после того, как мы ушли из дома Арданана, пара дней? Нет, они еще не могли за нас взяться как следует, можно без опасений насладиться отдыхом – мы это заслужили, право слово. Но вот потом… потом надо будет залечь на дно и дней десять не высовываться.

Свои рассуждения вкратце довел до Лены, она согласно кивнула и сказала:

– Серег, я же не дура. Ты прекрасно знаешь, что обучена я совсем неплохо, и учили меня так же, как и тебя, и я не капризная дурища – все просчитала, опасности нет. Искать тут нас вряд ли будут, ну а от случайностей никто не застрахован. Не сидеть же нам в четырех стенах. Что касается амгуров – после того как ликвидируем наши бомбы, потренируешься. Пока что наслаждаемся и смотрим – вон вроде как спектакль начинается… или представление, черт знает как его назвать.

На сцене появились две девушки в довольно легкомысленных нарядах, они крутились колесом, подкидывали друг друга – акробатки. Их тела просвечивали сквозь полупрозрачную ткань, что очень нравилось окружающим – мужик за соседним столиком чуть не обслюнявился до колен, аж привставая с места и вытягивая шею.

Потом настал черед жонглеров показать свое мастерство и стати – симпатичные молодые парни привели в экстаз дамочек за сорок, таких в зале было пруд пруди… впрочем, и некоторых мужиков тоже.

Номер следовал за номером, я откровенно скучал и подливал себе вина, кстати, очень, очень хорошего, даже на мой неискушенный вкус.

Лена с интересом смотрела на сцену, иногда комментируя действие, особенно когда вышли метатели ножей – к мишени встала девушка с почти что обнаженной грудью, на ней было что-то вроде топика, с трудом удерживающегося на сосках, а мужик метал в нее различные предметы, от кривых ножей и серпов до топоров. Зрелище было и правда душещипательное.

Лена спросила меня:

– А ты бы так смог? Вот так, топором между ног? Брр…

– Между ног-то? Смог бы… но не топором, – меланхолично ответил я, очищая себе местный аналог апельсина.

– Охальник! Вечно ты опошлишь! – хихикнула Лена и снова переключила внимание на сцену – вышли вроде как барды с инструментами, похожими на мандолины.

Зал оживился, а молодые певцы с нарумяненными лицами и подведенными глазами, подыгрывая себе на своих балалайках, запели сладкими голосами что-то вроде любовной баллады.

Из их велеречивого повествования я понял – парень и девушка покувыркались, а этого никто из их родни не одобрил, заклевали несчастных, и они свалили в тайгу, где и жили-поживали, добра наживали, пока парня не сожрал тигр. Откуда в тайге тигр – хрен их знает, впрочем, может, типа амурского? Но, в общем, сожрал. Она собрала выводок завшивленных от недомытия детишек и приперлась к папаше с мамашей, они их приняли, помыли и накормили – добрые люди!

Хеппи-энд, если забыть, что тигр нормально пропустил через свой организм несчастного молодого отца. Зал плакал в умилении – как же, оптимистическая трагедия, папа и мама приняли блудную дочь и выводок внуков! Рыдали дамы и их кавалеры – это надо было видеть! Реально, у людей слезы текли из глаз!

А я уткнулся в ладони и хихикал над этой балладохренью. Вот бы им показать какой-нибудь из наших тупых сериалов! Что с ними было бы?

Раздражали голоса певцов – сладкие-сладкие, тонкие-тонкие, потом понял и чуть не сплюнул: кастраты, елы-палы! Я же читал о таком деле! Тьфу!

Кастраты исполнили еще балладу о девушке и ягненке, потом о герое, спасшем селение от злых врагов, затем выступил хор девушек в фривольных нарядах, лихо отплясывающих под куплеты и барабанный бой за сценой. Это уже было как-то поприличнее, хотя половина девиц были целлюлитные и с толстыми лодыжками – этих я хоть с интересом рассматривал, на что Лена сказала, что кобель и есть кобель, и нечего заглядывать им под юбки, у них нет ничего такого, чего нет у нее.

Попрепиравшись немного, мы сошлись на том, что парни были отстой, а девки еще хуже, и примирились.

Наконец все эти номера, достойные провинциального цирка шапито, закончились, сцену оккупировала толпа музыкантов и заиграла нечто напоминающее и вальс, и лезгинку, и чечетку – с четким ритмом, явно предназначенное для танцев.

На свободное место между сценой и столиками вышли первые пары и начали танцевать. Что именно – я не знаю, пары расходились, кружились, притопывали, хватали друг друга за талию, выглядело в общем-то вполне симпатично и сексуально.

Дамы были наряжены по-разному – в основном преобладали легкие юбки до пят, разных цветов, украшенные узорами и камешками. Часто через верхнюю юбку проглядывали очертания ног чуть не до самой талии, из чего я сделал вывод – или нижней юбки там не было вообще, или же она такая прозрачная, что не скрывает почти ничего.

Лена внимательно наблюдала за движениями пар, потом пробормотала:

– Вроде ничего сложного – взял за талию… шаг, взялись за руки, отошли… взял за талию – крутнулись, за руки – отошли, прижал к себе – отошли, за руки… крутнулись… Серега, пошли потанцуем, а? Пошли? Сможем же! Помнишь, как нас учили на Базе? Да мы всех за пояс заткнем! Ну пошли, а?

– Ну пошли… делов-то…

Мы отправились на танцпол, пристроившись с краю, у стены, и после нескольких неловких попыток приспособились, вошли в ритм и с удовольствием закружились в здешнем «вальсе». Я понятия не имею, как назывался танец, что мы танцевали, но он мне нравился – это правда был танец, а не тупое дергание под кислотную музыку.

Мы танцевали минут пятнадцать, когда я услышал сбоку хихиканье, и чей-то глумливый молодой голос произнес:

– Глянь на эту парочку – парень просто осел, двигается как мерин какой-то! А девка-то ничего… я бы ей… хорошенько, чтобы визжала!

До меня не сразу дошло, что это говорят о нас, потом понял, оглянулся – у стены стояла группка молодых хлыщей с подрумяненными щеками, и один из них, довольно крупный парень с хищным орлиным носом упражнялся в остроумии, презрительно глядя на нашу пару.