Яд Минувшего. Часть 1 - Вера Камша

— Значит, я дезертировал? — уточнил Марсель. — Что ж, я так и думал. Армия — пренеприятная вещь. Утренние вставания, отсутствие горячей воды, какие-то приказы… Я с трудом дотерпел до Урготеллы и понял, где мое место.

— Не пытайтесь обмануть собственного отца, скрывая истинную подоплеку своего отвратительного поступка, — строго произнес граф Валмон. — Вы, будучи пьяным, разгласили интимную тайну герцога Алва, испугались его мести и бросились за спасением к Фоме.

— Какую тайну? — навострил уши виконт. — И кому именно я ее разгласил?

— Разумеется, урготам, — подивился отец, отодвигая опустошенную тарелку. — Если б вы разгласили тайну гайифцам, то стали бы подданным Гайифы.

— Не стал бы, — возразил Марсель, подворачивая манжеты, — мне не нравятся мистерии.

— Это у нас фамильное. — Батюшка поднял крышку и зажмурился, вдыхая запах пряного мяса. — Все Валмоны — бабники, но разговор о Гайифе беспредметен. Вы уже стали урготом, а я, получив письмо Шантэри, от вас отрекся. Вернуть титул вы можете только при помощи Ракана.

— Я добьюсь расположения Его Величества, — пообещал Марсель. — Братья знают о моем позоре?

— О нем знают все, кому нужно, — объявил папенька и вырвал пулярке ногу, — иначе какой же это позор? Кстати, чтобы вернуть наследство, вам предстоит раскрыть тайну Алвы еще и Ракану.

— Но что же я разгласил такого, — нахмурился лишенный наследства виконт, — чего не разгласили сам Ворон и господин Штанцлер?

— Ракан одержим гальтарской древностью, — все еще крепкие зубы впились в мясо, брызнул сок, — это даже… собаки знают. При этом он полный невежда, но никогда в этом не признается.

— Зато Фома не одержим ничем, кроме выгоды. — Марсель последовал родительскому примеру, лишив покойную птицу второй конечности. — Он за древнюю тайну меня не удочерит. Ургот спал и видел выдать дочь за Алву, очень надеюсь, что он не проснулся.

— И не проснется, — успокоил папенька, берясь за бокал. — Ракан не увидит ни принцессы, ни меча, но услышать может многое. В том числе и от вас.

— Постараюсь не обмануть ничьих ожиданий, — заверил Марсель и вгрызся в доставшуюся ему ногу, — ни ваших, ни Фомы, ни Ракана. Я сделаю всё, чего от меня ждут все.

— Нет, вы сделаете всё, чего от вас НЕ ЖДУТ. Между прочим, Бонифаций и Рафиано уведомили меня о ваших военных успехах, а граф Шантэри — о дипломатических. Видимо, я должен вами гордиться, — задумчиво произнес граф, — однако петь на палубе вражеского галеаса неразумно. Что именно вы пели?

— Романс о розах. — Виконт едва не бросил кость под стол, но вовремя вспомнил, что Котик внизу. — К сожалению, у меня нет при себе лютни, а петь без сопровождения я могу только в бою.

— Я бы не назвал вас хорошим певцом, — выпятил губу отец, — скорее, посредственным, а Валмоны если что-то делают, то делают лучше всех. Шантэри советует вам избрать дипломатическую карьеру, я склонен с ним согласиться.

— Мой долг, — нашелся виконт, — служить моему новому сюзерену там, где он сочтет нужным. И так, как сочту нужным я.

— Вы стали дерзки и самоуверенны, — отрезал отец, — а ваши письма были редкими и неполными, что усугубляет вашу вину, но вы отлучены от дома, и это больше не имеет значения. Кстати, запомните: заверенные копии моего завещания хранятся у графини Савиньяк, епископа Бонифация и экстерриора Рафиано; а теперь потрудитесь спуститься вниз и проверить, заложена ли карета.

— Жабу его соловей, — растерялся Марсель. — Вы не будете ужинать?

— Я не одобряю кровосмешения, тем более столь омерзительного. — Граф пожевал губами и хлебнул кипяченой воды, готовя язык для нового вина. — Потрудитесь впредь следить за срывающимися с вашего языка образами. Да, я еду прямо сейчас. Я не могу надолго покидать Валмон: астры и кэналлийцы требуют неусыпного внимания, кроме того, я взял слишком мало оливкового масла. Его хватит только до Савиньяка.

— Вы намерены навестить графиню?

— Разумеется. — Кустистые брови взмыли вверх. — Уж не думаете ли вы, что я выбрался из дома ради случайной встречи с запятнавшим мое имя отпрыском?

— Не думаю, — поспешил заверить запятнавший отпрыск. — В таком случае я не передаю свой поклон и свое восхищение госпоже Арлетте?

— Оставьте их при себе, — отрезал Валмон старший, — вместе с сундуками, которые находятся в вашей комнате. Пяти тысяч таллов на первое время вам хватит, а дальше извольте жить за счет вашего нового короля. Не забудьте рассказать Жозефу и Титто, на что похож Фельп.

— Вы их привезли? — Воистину, родитель превзошел сам себя. — Должен ли я выплатить им жалованье за время своего отсутствия?

— Все ваши долги погашены, — пухлая рука поднесла бокал к самому нижнему из трех подбородков, — но их было подозрительно мало. Вы перестали играть?

— Не перестал, — выдержать с отвычки отцовский взгляд было непросто, — но я больше не играю на деньги.

— Я не возражаю против ваших новых игр. — Бертрам Валмон сделал маленький глоток, снова пожевал губами и, досадливо сморщившись, поставил бокал. — Еще не отдышалось… Какова ставка, таков и выигрыш, но, если вы проиграете, я буду вами очень недоволен. Очень. Запомните, у меня нет ни малейшего желания по вашей милости переписывать завещание.

Глава 7. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)

400 год К. С. 10-й день Зимних Скал

1

«Графиня Дженнифер Рокслей, — читал Ричард из-за плеча сюзерена, — граф Август Штанцлер, советник Маркос Гамбрин, казарон Бурраз-ло-Ваухсар из рода Гурпотай, барон Глан, барон Вускерд, барон Капуль-Гизайль, теньент Артюр Рюшен, капрал Джереми Бич, Фердинанд Оллар, Раймон Салиган…»

Будущие свидетели обвинения. Место Дикона было среди них, но Окделл, как и Придд, и Эпинэ, — судья и не может свидетельствовать. Юноша был рад этому обстоятельству, одно дело — признать преступника виновным и совсем другое — рассказывать о том, что ты видел и не смог изменить.

— Герцог Окделл, — негромко окликнул Альдо. — Бич еще не вернулся?

— Нет, Ваше Величество. — Камердинера ждали еще четвертого дня, но Джереми не появился, и в голову лезло самое худшее. Святой Алан, ну почему верные гибнут первыми?

— Может ли кто-то из ваших людей заменить Джереми Бича? — деловито осведомился барон Кракл.

— Эндрю Нокс, — с неохотой произнес Дикон, чувствуя себя могильщиком, — но Джереми к генералу Люра был ближе всех.

— Впишите Нокса, — распорядился сюзерен, — и сегодня же с ним переговорите.