Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

«Лишенная изъянов» — пели о ней чараны. Вне возраста и обстоятельств она была живой и совершенной. Узнав, что я и Митра — новые члены братства, она приветствовала нас ласковым вниманием, как добрых знакомых, нуждающихся в заботе и утешении. Впрочем, в утешении, кажется, в тот вечер нуждались все участники военного совета. Бхимасена и Арджуна проклинали злую карму, вероломство Дурьодханы, благодушие Юдхиштхиры.

Даже змея не позволяет ставить ногу себе на голову. Так почему же ты позволяешь Кауравам одерживать верх? — вопрошал Арджуна брата.

Не пристало быть молоку в бурдюке из собачьей шкуры, не пристало нам скрываться, как ворам в лесу, — поддерживал Бхимасена. Братья призывали Юдхиштхиру немедленно отправиться в Хастинапур и потребовать от Высокой сабхи вернуть им удел с Индрапрастхой, а если патриархи откажут, забрать все силой.

Старший Пандава слушал их не споря, дремотно прикрыв тяжелые веки. Его словно окутывало облако покоя. Мирно стоял желтый огонек над масляной плошкой, тлели благовонные палочки из дерева алоэ. Даже я невольно поддался аромату этого всепобеждающего умиротворения. Постепенно Арджуна и Бхимасена тоже успокоились, очевидно исчерпав свои доводы. Тогда Юдхиштхира открыл свои глаза и взглянул в лицо братьям:

— Долго ли мы сможем удерживать Индрап– растху без поддержки дваждырожденных? Сколь ко встанет под знамена Кауравов? Их-то права ни у кого сомнений не вызывают. Они — прямые по томки ныне здравствующего Дхритараштры, та кие же дваждырожденные, как и мы. В их владе ниях нашли приют Бхишма, Дрона, Видура. Они — опора Высокой сабхи. А мы кто? Разрушители гармонии. Потомки одной династии, пытающие ся разделить царство. Да стоит нам войти в Инд– рапрастху, как вспыхнут боевые огни на башне, собирая союзников Хастинапура. И тогда из спа ленных солнцем степей Раджастхана вынесутся на конях дикие воины Шальвы, с востока надвинет ся колесничее воинство Магадхи, поспешат к на шим границам тригарты. Сколько врагов двинет ся к нашему молодому городу, лишь двенадцать лет назад поднявшемуся, подобно солнцу в блес ке наших первых побед.

От умиротворения Юдхиштхиры не осталось и следа: его глаза сияли, а голос дрожал страстью:

Я и сам не могу забыть гордые башни, вставшие, как белые облака, на берегу зеленой Ямуны. Мне тоже надоело быть изгнанником! — Юдхиштхира почти кричал. — Но время не пришло. Понимаете, вы, не пришло!

Но кто еще отважится ослушаться воли Хастинапура? — вздохнул Юдхиштхира. — Нам нужны союзники, нам нужно время. Но Дурьод-хана как раз и не даст нам времени. Поэтому необходимо собирать армию и заключать союзы тайно. Надо забыть о своем царском достоинстве и еще год пожить где-нибудь скрытно…

— Ну, это нам привычнее, чем восседать на тронах, — с иронией заметил Накула.

Юдхиштхира не обратил на замечание никакого внимания:

— Вокруг владений Кауравов немало богатых стран с многочисленными народами. Надо выб рать такое место, где бы мы могли прожить год, оставаясь не узнанными нашими врагами. Я ду маю, нам стоит пойти в царство матсьев, что в трех днях пути к юго-западу от владений Кауравов. При царе Вирате в его столице Упаплавье дваждырож– денных нет, и поэтому нас не скоро отыщут даже члены нашего братства.

Сахадева улыбнулся:

— Упаплавья значит «подверженный набегам». Что-то мне не хочется жить в городе с таким ве щим названием.

Юдхиштхира пожал плечами:

В скором времени ни один город не избежит этой участи, Если матсьям приходится все время беспокоиться за безопасность границ, значит, они в боевой форме и начеку. Я приму имя «Канка» и попытаюсь стать при царе Вирате домашним жрецом и постоянным партнером по игре в кости.

Ради всех богов, не надо больше никаких игр в кости! — взмолился Арджуна, — хватит с нас и того, что благодаря твоему везению мы двенадцать лет провели в изгнании.

Юдхиштхира чуть виновато улыбнулся:

— Я и по прошествии этих лет считаю, что поступил мудро, уговорив вас подчиниться реше нию игральных костей. Что же касается моей дол жности при дворе Вираты, то роль брахмана — знатока игры в кости — мне подойдет, ведь это единственная возможность почаще быть с царем и не вызывать ни соперничества, ни подозрений у его советников. А вот кем будете при дворе Вира ты вы? Главное, так устроиться, чтобы ничем себя не выдать.

За время наших скитаний мы волей-нево-дей освоили много ремесел, неприличествующих кшатриям, — вздохнул Арджуна, — Врикодара с его неуемным аппетитом пусть устроится поваром или борцом. Сахадева прекрасно научился доить коров и различать благоприятные признаки рогатого скота. Накула умеет использовать брахму для управления конями, и потому ему место на конюшне царя.

А кем собираешься быть ты, братец, — поинтересовался Накула, — боюсь, что ни пастухом, ни конюхом тебе не стать. От твоего огненного духа вспыхнет сено, собранное для корма скота, и коровы превратятся в боевых скакунов.

Я буду обучать придворных дам и юношей танцам и хорошим манерам, — ответил Арджуна.

А ты-то где их успел усвоить? — рассмеялся Накула.

В Двараке, — ответил Арджуна. — Кришна и его сестра Субхадра многому меня научили, что неизвестно вам…

Что ж, все пока складывается хорошо. Завтра отправляемся к матсьям, — сказал Юдхиштхира.

Но тут вмешалась Драупади:

А меня вы забыли?

Нет, — ответил Юдхиштхира, — ты вернешься к отцу в Панчалу.

И не подумаю, — отрезала Драупади. — Чем я хуже царицы Кунти? Она ведь была с вами в ваших скитаниях, когда вы спасались в Экачак-ре. Долг женщины — повсюду следовать эа мужем. Почему же вы лишаете меня моей кармы?

Зачем тебе скитаться? — пожал плечами Арджуна. — Мы не сможем сказать, что ты наша жена, значит, ты останешься без защиты. Да и кем ты сможешь быть при дборе Вираты? Не думаю, что там найдется свободное место принцессы.

Я умею составлять мази и делать настойки для ухода за кожей и волосами, я умею плести гирлянды из цветов и делать сложные прически. Думаю, мне следует одеться как можно проще и попытаться выдать себя за прислужницу сайран-дхри, лишившуюся покровителя. Думаю, царица Судешна, молодая супруга Вираты, оценит мои способности.

Юдхиштхира с сомнением покачал головой:

— О, прекрасная супруга, ты так же похожа на прислужницу, как полная луна — на масляную лампу. Твой взгляд, слова, каждый жест — все сви детельствует о твоей привычке самой распоря жаться сотнями служанок. Никакое платье не спря чет твоего высокого происхождения.

Но уговоры всех пятерых братьев оказались совершенно бесполезны против смиренного желания Кришны Драупади выполнить дхарму жены. Вот так и случилось, что на тринадцатый год изгнания Пандавов к царю панчалов Друпаде вернулись жрецы и слуги его прекрасной дочери, а в Двараку прибыл большой отряд телохранителей с пустыми колесницами царевичей. И сказали слуги, что Пандавы покинули своих сторонников и местопребывание их неизвестно. Но дваждырож-денные с тех пор хранили их священные огни во дворце Друпады, и царь ядавов Кришна принял под свой державный зонт их верных кшатриев.

Все ждали возвращения властелинов Индрап-растхи.

Был рассвет и свежий ветер ерошил прически пальм, когда мы подъехали к Упаплавье. Первые лучи солнца наполнили розовым теплым светом длинные ленты слоистых облаков, протянувшихся, как добрые руки, из-за гор к лесистым холмам. Розовые зайчики упали на стволы и травы, зажгли хручисто, не чадя. Синие дымки поднимались над бронзовыми чашами с благовониями. Тонкие занавеси на окнах, служа преградой для москитов и ночных жучков, пропускали свежий вечерний ветер.

Мы с Митрой вошли следом за пятью братьями и остановились на почтительном отдалении от трона, на котором восседал сам властелин страны матсьев.

Пожалуй, впервые я видел царя, который соответствовал образу, нарисованному легендами. Он был широкоплечим статным воином, в котором, несмотря на возраст, чувствовались и сила, и достоинство. В дорогих одеждах, с золотой короной на седых волосах, он словно источал волны властности. Могучие руки в массивных золотых браслетах спокойно лежали на подлокотниках трона, щедро инкрустированного слоновой костью и золотом. Глаза смотрели проницательно и мудро на склонившихся в глубоком поклоне Пандавов.

Честно говоря, я был уверен, что он не поверит ни одному слову Юдхиштхиры, который, назвав своих братьев и себя вымышленными именами, начал объяснять, что мы бежим из разрушенного ашрама, а с нами горстка уцелевших после битвы воинов и служанка, оставшаяся без высокого покровительства.

Вирата, тем не менее, не задал никаких вопросов, а очень сердечно нас приветствовал, сказав, что мы можем оставаться здесь, в его городе. Украдкой взглянув на Митру, я увидел, что и у него отлегло от сердца, и, ободренный приемом, он уже начал рассматривать убранство зала и людей, которые окружали Вирату.