ИСТОРИЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ - Сюхэй Фудзисава

Выйдя из дома, он снова увидел два мертвых тела, которые лежали, озаренные белым светом луны. Умом он понимал, что хорошо выполнил свою работу, но никакой радости от этого почему-то не испытывал. Матахатиро отвернулся и пошел вдоль ограды. Эта часть двора была засажена кустами аукубы и самшита, которые сейчас отбрасывали черные тени.

Дойдя до этих зарослей, Матахатиро вдруг услышал, что его окликнули. Чей-то женский голос отчетливо произнес: «Сударь…» В испуге он стал озираться по сторонам. Ему показалось, что этот голос он уже когда-то слышал.

— Сударь, я здесь, — из тени самшита показалась белая рука и поманила его к себе. Приблизившись, он увидел сидевшую на корточках женщину в черной одежде. Женщина сорвала с головы повязку и оказалась… О-Рин.

— Ты? — удивился Матахатиро. — Ты ранена?

— Ногу подвернула. Теперь не могу перелезть через ограду, — с виноватой улыбкой прошептала О-Рин.

Несколько мгновений Матахатиро в растерянности смотрел на нее, а затем прошептал в ответ:

— Что надо сделать? Я бы рад тебя проводить, но не могу.

— Подсадите меня на забор, и больше ничего не надо. Там меня встретят.

— Подожди, — сказал Матахатиро, — я тебя через ворота выведу.

Матахатиро присел на корточки спиной к О-Рин. Ни слова не говоря, она влезла к нему на спину и крепко ухватилась руками за плечи.

В саду послышались голоса. Наверное, это были Косити и Сароку. Впрочем, они все равно не смогли бы разглядеть Матахатиро и О-Рин, поскольку находились на другом конце сада.

Матахатиро встал на ноги и направился через заросли кустарника к воротам. Отодвинув засов, он вышел наружу. Сидевшая у него на спине О-Рин сказала, чтобы он шел налево. Затем насмешливым тоном она произнесла:

— Теперь вы знаете, кто я, сударь. Поди, не захотите больше встречаться с такой женщиной?

О-Рин неожиданно уткнулась лицом в затылок Матахатиро. От ее горячего дыхания шея Матахатиро сделалась влажной.

— С чего ты взяла, что не захочу? — ответил он.

О-Рин еще какое-то время молча сидела у него на спине, но, когда они дошли до края храмовой ограды, попросила опустить ее на землю. Дальше начинался пустырь, поросший мискантом и разнотравьем, тускло поблескивающим в лунном свете.

— Здесь? — уточнил Матахатиро.

— Да, здесь, — уверенно ответила О-Рин и, слезая со спины Матахатиро, добавила: — А теперь возвращайтесь.

Отойдя на несколько шагов, Матахатиро услышал позади стрекочущий звук, похожий на тот, что послышался ему во время боя. Тут же издалека в ответ раздался точно такой же, как будто в этот поздний час в траве начали резвиться два неугомонных сверчка.

А в это время Кураноскэ Оиси сидел за столиком в углу комнаты и дописывал наставления своим соратникам в Эдо:

1. Найдя временное пристанище в деревне Хирама, полагаю нужным сообщить всем сотоварищам по общему делу свои рассуждения о вопросах, оного дела касаемых.

2. Для решающего же часа следует всем приготовить черные кимоно-косодэ.[79] Пояс завязать узлом на правом боку. За нижним поясом следить, дабы не свисал и не распускался. К тому иметь короткие штаны, на ногах обмотки и сандалии-варадзи.

Примечание: отличительные знаки и тайные пароли будут названы позже…

В узких глазах Кураноскэ читались спокойствие и решимость. Он уже представлял себе картину того дня, когда они пойдут на штурм усадьбы Киры. Он чувствовал, что день этот не за горами, хотя окончательное решение о штурме принял только что, во время схватки с противником, покушавшимся на его жизнь. «И покуда не свершится месть, — думал Кураноскэ, — им меня не одолеть».

Это снова была О-Рин… Еще толком не разглядев ее лица, Матахатиро про себя отметил, что ему навстречу по мосту Рёгоку идет красивая женщина. Фигурой О-Рин можно было любоваться со всех сторон, настолько она была совершенна.

— Ой, это вы, сударь, — увидев Матахатиро, О-Рин остановилась, и на ее лице заиграла смущенная улыбка. По виду она сейчас ничем не отличалась от обычной жительницы Эдо.

— Как твоя нога? — спросил Матахатиро. Пятого числа одиннадцатой луны Оиси покинул Хираму и перебрался на постоялый двор Одая в квартале Кокутё района Нихонбаси. Матахатиро тоже вернулся в Эдо. С О-Рин после той ночи в Хираме он так и не встретился.

— Вашими молитвами, сударь. — О-Рин жеманно изогнулась, приняв кокетливую позу. — Нога-то прошла, да вот только постель совсем остыла. Я так надеялась, что вы хоть разок заглянете, а вас все нет и нет…

— Извини… я как вернулся из Кавасаки, сразу столько дел навалилось…

— Ах, не лгите мне, сударь, — сердито сказала О-Рин, продолжая улыбаться одними глазами. — Просто вы решили, что со мной связываться опасно. Ну что ж, я все понимаю…

— Я зайду. Очень скоро.

— Не надо. Я уже поняла, что у вас каменное сердце, — громко засмеялась О-Рин. Проходившие мимо люди в недоумении оглянулись на нее. — Это шутка. На самом деле я уезжаю в Камигату.

— В Камигату? — удивленно спросил Матахатиро. — Зачем?

— Работа. Та, другая работа… не музыку преподавать. С ронинами Асано я закончила, и теперь — новое задание…

Матахатиро молча смотрел на О-Рин. Он видел перед собой усталую женщину, которая отчего-то вынуждена заниматься таким бессердечным и жестоким делом. Внезапно О-Рин наклонилась к Матахатиро и прошептала:

— Но когда я вернусь, мы ведь встретимся, правда?

— Обязательно встретимся, — пообещал Матахатиро. Похоже, что именно такого ответа О-Рин и ждала. Она слегка поклонилась и засеменила прочь. Прислонившись к перилам моста, Матахатиро долго наблюдал за ее изящной фигуркой, пока она не затерялась в толпе прохожих, которые как всегда под конец года суетились и куда-то спешили.

Матахатиро хотелось догнать О-Рин, но он сдержался. Ни к чему это, подумал он, чувствуя, как его грудь наполняется тяжелой непреходящей тоской.

ЗА ДЕНЬ ДО ШТУРМА

1

«Надо что-то делать», — в который уже раз подумал Матахатиро, но даже не пошевелился, лежа в постели под одеялом и уставившись потухшим взглядом в закопченный потолок.

И вправду надо было что-то делать. Проснувшись утром, он похлебал жидкой рисовой кашицы, однако про обед снова пришлось забыть. Так, без обеда, он и жил уже третий день.

Запасы риса и угля подошли к концу. Разумеется, денег для пополнения этих запасов у него тоже не было. Когда нет ни еды, ни огня для обогрева, остается только спать. Правда, на этот раз он решил, пока на улице еще совсем не стемнело, сходить в контору к Сагамии. Потому и повторял себе ежеминутно, что надо что-то делать. По его расчетам уже должен был миновать час Овна.

«Хотя, наверное, опять только силы зря потрачу», — подумал Матахатиро, беспокойно ерзая в постели. От голода и холода, казалось, даже мысли в голове скукоживаются и усыхают. За последние десять дней он уже не раз приходил к Сагамии, но у того не было никакой, даже самой завалящей работы. Обычно под конец года спрос на работников, готовых трудиться за небольшую поденную плату, увеличивался, но только к конторе Сагамии это не имело никакого отношения — там, как ни зайдешь, царило такое затишье, будто на календаре было третье число первой новогодней луны.

Каждый раз, когда Матахатиро приходилось обувать стоптанные варадзи и таскать корзины с землей, он думал, что это и есть самое дно, ниже которого не упасть. Но сейчас, когда работы вообще не стало, даже бытность свою носильщиком он вспоминал с какой-то теплотой.

«Нет, надо что-то делать», — теперь уже вслух повторил Матахатиро и, отбросив одеяло, встал. Он натянул старые дырявые таби, прицепил на пояс меч и предстал порядком пообносившимся, полунищим ронином.

Заглянув на кухню, он отпил из черпака воды и ощутил, как ледяная влага прокатывается через горло прямо в желудок. Затем он подошел к кадке для риса, что стояла в углу кухни, и поводил рукой по дну, собирая разбросанные зерна.

«Пожалуй, еще раза на два хватит», — прикинул он про себя. В его случае это означало еще две порции жидкой рисовой каши. Положение становилось угрожающим. Наполнявший комнату морозный воздух только усиливал ощущение безысходности.

Можно было, конечно, взять рису взаймы у соседей. Они уважали Матахатиро и вполне доверяли, но, во-первых, он старался их доверием не злоупотреблять, а во-вторых, он мог брать что-то взаймы, лишь твердо зная, когда и как он будет это отдавать. Матахатиро считал, что просить в долг, не будучи уверенным, что отдашь, сродни мошенничеству, и такие поступки не красят человека, к которому все соседи почтительно обращаются не иначе как «сударь».