Найдёныш - Василий Блюм

Шестерня еще что-то говорил, но его не слушали. Подгоняемые необоримой усталостью, наемники нащупали края впадины, и один за другим, стали осторожно спускаться, стараясь не поскользнуться на разъезжающихся под ногами земляных комочках.

Внизу оказалось, на удивление, тепло. Едва они спустились, Себия опрокинула следом огромную кучу сосновых веток, укрывших наемников с головами, после чего, спрыгнула сама. Толстый слой подгнившей хвои и свежие ветки показались, смертельно уставшим путникам, слаще самой мягкой кровати, и вскоре, убаюканные покоем и идущим друг от друга, теплом, наемники крепко спали.

Щеки коснулось холодное, скользнуло на шею, оставив за собой мокрую дорожку. Мычка открыл глаза, некоторое время бездумно разглядывал открывшуюся картину. Высоко-высоко, почти под самое небо, возносятся деревья. Могучие, покрытые ребристой корой стволы отбрасывают узловатые ветви, ближе к вершинам расходятся широченными кронами, на которых тяжелым седым покрывалом лежат облака, мельчайшей водяной пылью оседают на хвое, срываются с ветвей тяжелыми каплями.

Перед глазами встали сумрачные стены подземелья, память услужливо воскресила картины безнадежного боя. Невольно дернувшись, Мычка попытался сесть, но ветки замедлили движения и вершинник лишь слабо забарахтался, подняв тучу хвои. Из веток высунулась голова, хмуро уставилась на Мычку. Зеленоватый оттенок кожи делал болотника, почти, неразличимым на фоне хвои, и казалось, сам лес оценивающе взглянул на пришельца.

Вершинник вздрогнул, пробормотал:

— Хорошо, хоть в лесу. Высунься такое из болота, уж и не знаю, что подумал бы.

— Костер бы не помешал… — Дерн зябко передернул плечами.

Мычка покивал, сказал задумчиво:

— Облака настолько низко, что дым от костра не будет заметен. К тому же, начинается снегопад…

Хрустнули ветки, с обрывистого края посыпались мелкие камушки, и вершинник исчез. Проводив товарища взглядом, Дерн осмотрелся. Несмотря на ночное время и незнакомую местность, место подземница выбрала удачное. Наполовину засыпанная хвоей и мелкими веточками яма, в корнях вывороченного дерева, чем-то напоминала импровизированный земляной дом. Сходство усиливалось тем больше, что дерево рухнуло не полностью, и раскоряченные, словно ноги огромного паука, корни с наростами мха и остатками земли нависали над ямой, подобно крыше, защищая от ветра и сочащейся с ветвей, влаги.

Слуха коснулся негромкий стук. Дерн осторожно убрал ветки, взглянул на товарищей. Почерневший за ночь еще больше, Зола выстукивает зубами дробь, крепко обхватив себя руками в тщетных попытках согреться. Рядом, бледный, словно мертвец, спит Шестерня, лицо позеленело от кровопотери, губы покрыты бурыми потеками и воспалены, дыхание прерывисто. Дерн покачал головой, друзья нуждались в помощи, и помощи быстрой, стараясь не шуметь, выбрался наружу.

Мычка шустро носился вокруг, стаскивая к убежищу сухие ветви, так что, вскоре, возле ямы громоздилась изрядная куча хвороста. Потянуло дымком, затрещали, сгорая, веточки, и вскоре, веселое пламя уже вовсю бушевало с остервенением оголодавшего хищника, пожирая сухие сучья.

Удостоверившись, что костер разгорелся, и в ближайшее время не потухнет, Мычка отошел от огня, с удовлетворением произнес:

— Теперь, дело за малым: узнать, что водится в местных лесах.

Покосившись на вершинника, что уверенным шагом двинулся в лес, Дерн бросил вдогонку:

— Заодно глянь, нет ли, где поблизости трав. У меня почти не осталось зелий, а раны у ребят серьезные.

Не дожидаясь ответа, у Дерна не возникло и тени сомнения, что обладающий тончайшим слухом, Мычка все отлично услышал, болотник извлек из ямы котомку и принялся перебирать горшочки с зельями, извлекая и выкладывая рядком уцелевшие, и отбрасывая в сторону расколотые. С сожалением взглянув на разбитые горшочки, коих оказалось большинство, Дерн тяжело вздохнул, получить из оставшихся крох зелья нужного состава казалось невероятной задачей, и взялся за дело.

Вернувшись, Мычка обнаружил возле костра, лежащих на кучках веток, Золу с Шестерней, оба не двигались, погруженные в сонное оцепенение. Мельком взглянув на друзей, вершинник вздрогнул, кожа на открытых частях тел наемников бугрилась жуткими коростами неестественного черно-зеленого цвета, но заметив, как Дерн соскабливает с ладоней пасту того же цвета, с облегчением выдохнул.

Заслышав шаги, болотник поднял голову, выжидательно взглянул на Мычку. Едва вершинник снял с плеча скрученную в кольцо бечеву, плотно унизанную свежей, еще не успевшей заснуть рыбой, в лице Дерна протаяла заинтересованность. Когда же Мычка вытряхнул из заплечного мешка ворох мятой травы, глаза болотника в удивлении расширились.

Насмешливо поглядывая на товарища, устремившегося к травам, как хищник к добыче, Мычка присел на кучу веток, принялся потрошить рыбу. Когда большая часть улова поджаривалась, насаженная на воткнутые вокруг огня палочки, вершинник ощутил смутное неудобство. Окинув лагерь взглядом, Мычка понял причину дискомфорта, повернулся к Дерну, чтобы спросить, но тот предвосхитил вопрос.

Не отрываясь от перебирания травы, болотник буркнул:

— Ушла. Куда не сказала. Вернется к вечеру.

Ощутив в словах болотника издевку, Мычка поморщился, открыл рот для ответной колкости, но передумал. В условиях, когда измученные боями, товарищи едва могли шевелиться, а перспективы, даже на самое ближайшее будущее оставались, весьма туманны, вопросы подобного рода выглядели неуместными.

Рыба, меж тем, запеклась, в воздухе растекся сладкий запах жареного мяса. Громко сглотнул Зола, зашевелился Шестерня, не открывая глаз, начал шумно принюхиваться. Оторвавшись от трав, что разложенные по кучкам, уже лежали в строгом распорядке, соответственно целительной пользе, Дерн подошел к костру. Мельком взглянув на разгладившееся лицо товарища, Мычка, в очередной раз, подивился, как мало нужно его друзьям, чтобы ощутить себя счастливыми. Чтобы забыть о холоде, голоде и предстоящем опасном пути — Дерну достаточно горстки лечебных трав, Шестерне хватает пары глотков хорошего вина, и пещерник готов идти, хоть против целого войска. Зола же, лишь только, попадись магу на глаза новый свиток, мгновенно уносится мыслью в такие дали, откуда возвращается очень нескоро и, лишь, с большим трудом.

Открыв глаз, Шестерня уставился на подрумянившиеся кусочки рыбы, некоторое время пытался дотянуться рукой, не меняя положения тела, но, не преуспев, раздраженно всхрюкнул, принял сидячее положение. Следом за ним, поднялся Зола, подцепил ближайшую палочку, со смаком вгрызся в мясо, жадно зачавкал.

Покосившись на почерневшие, больше напоминающие птичьи лапы, руки мага, Шестерня отодвинулся, пробормотал чуть слышно:

— На такое посмотришь — аппетит испортишь.

— На себя посмотри — шкура дырявая, — не остался в долгу Зола.

Давясь и чавкая, наемники набросились на пищу, почти мгновенно смели приготовленное мясо. Мычка вновь нанизал рыбу на палочки, воткнул в землю у огня, принялся поворачивать, время от времени, поглядывая на друзей и улыбаясь голодному блеску глаз. Вторая порция исчезла чуть медленнее. Лица заметно разгладились, на щеках появился румянец.

Когда третья порция почти дожарилась, предостерегающе хрустнули ветки, верная принципу предупреждать о своем появлении заранее, из леса вышла Себия, присела у костра.

Мужчины выжидательно уставились на подземницу, даже в глазах Золы мелькнул интерес. Выдернув одну из палочек, Себия осторожно сняла зубами кусочек, медленно прожевала, наслаждаясь вкусом, подняла глаза на спутников, обнаружив в устремленных на нее взглядах немой вопрос, сказала просто:

— Была в городе, узнала обстановку.

Мычка распахнул глаза, сказал с испугом:

— Ты осмелилась выйти в город?!

Себия пожала плечами.

— Низкие облака, промозглый ветер, густой снег…. В такую погоду, это не составило трудностей.

— Когда только и успела, — проскрипел Зола. — По мне, так Маховик забросил нас изрядно, чтобы шастать туда-сюда.

Подземница покачала головой, сказала невесело:

— Не так далеко, как хотелось бы. Город гораздо ближе, чем может показаться, и при должном желании, нас отыщут быстрее, чем вы успеете восстановить силы.

Шестерня улыбнулся, забыв о ранах, с силой хлопнул болотника по плечу, но, тут же, болезненно скривился, сказал сдавленно:

— Дерн и из мертвых поднимет, не то, что подобные мелочи.

Болотник поморщился, сказал зло:

— За мной дело не станет, да только без зелий и лучший из знахарей, ничего не сделает. Хорошо, Мычка не поленился, трав нарвал, хоть немного, а все польза.

Себия сбросила с плеча мешок, порывшись, молча протянула Дерну несколько украшенных резьбой, плотно запечатанных горшочков. Болотник взглянул с некоторым удивлением, осторожно принял. Пока Дерн распечатывал, по-очереди принюхиваясь к каждому зелью, Себия сидела недвижимо, безучастно глядя в костер, когда же лекарь восхищенно присвистнул, на щеках девушки пробился румянец удовольствия.