Турецкий дебют (СИ) - Андрей Лучиновский

— Простите дуру неразумную, Мстислав Игоревич, — чётко и бодро донеслось из трубки, — Богатым будете, не узнала.

— Хорошо… поручик, будешь должна, — загробным голосом ответил пришедший в себя Берендей, — Ты не пыталась узнать, где Синельников?

— На базе его нет, смартфон не отвечает.

— А дома искали? — ляпнул он.

— А вы точно Мстислав Игоревич? — скептически спросила Белка.

— Подтверждаю, Вика, — подал я голос, громко вздохнув, — Видимо, он не в курсе, что Пётр Ильич уже лет десять как живёт в казармах гвардии. Всё, пока, до связи.

Выключив звонок, взглянул на Берендея, который аж губу прикусил. От смущения, наверное, хе-хе. Сделав вид, что ничего не заметил, я задал вполне резонный вопрос:

— Мстислав Игоревич, а что за тайны? Вроде бы и поместье моё и гвардия моя, а вы на пару с Петром Ильичом что-то там проворачиваете. А?

— Мы завтра хотели сказать, Кирилл. Потерпишь?

— Надеюсь криминала там, как прошлый раз…? — теперь уже ляпнул я.

Угораздило же меня глупость сморозить, чуть не предъявил дочке истинную отцовскую натуру. Выпучив на меня глаза, Берендей попытался ими косить в сторону внимательно слушающей нас Лики. Ой дура-а-ак… я идиот! Но Берендей забавный, потом запись с камер наблюдения обязательно посмотрю. Заодно и послушаю о чём они с Ликой там в углу шептались. Если обо мне, то я её пару раз Анжелкой назову прилюдно. Не, ну а чё они…

— Ну знаете ли, молодой человек, — наконец вымолвил Берендей, разводя руками в стороны.

— Простите, Мстислав Игоревич, — выдавил я из себя, и добавил, — Дурака неразумного.

Тот внимательно посмотрел на меня и рассмеялся.

— Эх, молодёжь. Завидую вам — живёте легко и просто, всё вам хиханьки да хаханьки.

Пришлось возразить:

— Вы не правы, Мстислав Игоревич. Иногда нам просто необходимо расслабиться, иначе можно сорваться, как у меня недавно и было. Рецидива мне что-то не хочется. Так что, ещё раз простите и меня и Белову.

Чёртова Ника-Бестия не выходила из головы. Конечно можно всё списать на прекращение приёма энцелама, но… Я постоянно боялся, что это может повториться. Причём боялся-то как раз не за себя, а за людей, которые постоянно меня окружали. Я даже подозревал, что и Лика не так просто старается постоянно быть рядом. Поводом послужил случайно услышанный мной кусочек разговора Борисыча с Рысью, когда меня к тому привезли с почти исчерпанным резервом сил. Доктор похвалил его в тот раз, что чётко выполняются все его предыдущие инструкции и мне не дают оставаться в одиночестве. Тогда-то я и понял кто мне на самом деле колол лекарства, пока я валялся в полубреду на кровати Рыси в "Аду".

— Понимаю, — успокоился окончательно Берендей и присел в кресло, — Я ведь Лике тоже поначалу запрещал все эти мотоциклы и аэробайки, пока не сообразил, что это не минутное желание выпендриться или того хуже — самоубиться, а хороший способ сбросить напряжение. Пусть уж лучше так, чем…

— Папа! — вскочила Лика.

— А он разве ещё не знает? — удивился тот, повернув к ней голову.

Похоже сейчас я услышу семейную тайну. С одной стороны интересно, а с другой — совсем необязательно, потому что ставит меня в некую зависимость. Думаю, что Лика и сама бы мне рассказала, если бы захотела, поэтому я предостерегающе поднял обе ладони вверх.

— Увольте, Мстислав Игоревич от подробностей. Давайте лучше о других сюрпризах, у нас их много накопилось. Что вы думаете о письме? — и заметив, как его брови взметнулись вверх, кивнул, — Да-да, о том самом. Я понимаю, что вы не хотите обсуждать это в присутствии дочери, стараясь уберечь её от неприятностей, но она давно знает кто я такой, и теперь уже роли не играет будет она знать о письме или нет.

Пожевав губами в недолгом раздумье, Берендей согласился:

— Хорошо, Кирилл, возможно ты и прав. Итак, письмо. Само по себе оно ничего не доказывает. Написанное на бумаге сообщение о своей верности Осман-паше. Даже факта измены оно не доказывает, ибо на тот момент Хасан не являлся гражданином Империи. Он, как и его отец, Омер Мехметоглу, были в статусе гостей Империи, не более. Тут вся соль в сроках отправки этого письма — он отослал его за день до получения гражданства Империи и получения титула князя Турчанинова. Ты мальчик умный, сам сопоставь два этих факта.

— Хреновые факты, спору нет. Очень хреновые. Если бы не одно обстоятельство, Мстислав Игоревич. Это писал не мой дед.

* * *

— Утро доброе, Ваше Величество.

— И тебе доброго, Александр, — рассеянно глядя в лежавшие перед ним бумаги, ответил Георгий.

Великий князь подошёл к столу поближе и с удивлением заметил, что на рабочем столе Императора лежат листки из гербовника дворянских родов Империи [21].

— Ты почему не был на моей встрече с Советом? — поинтересовался Георгий, не отрываясь от своего занятия.

— Извини, что не предупредил, но дело было необычайно важным.

— Настолько, что даже своего Государя не мог поставить в известность? — Император наконец-то оторвал свой взгляд от бумаг и, пристально посмотрев на брата, нажал кнопку, — Присядь, а то что-то на тебе лица нет.

— Пришлось всю ночь мотаться по пригородам. И зачастую на своих двоих.

— Василий, два кофе и покрепче, — сказал Император, появившемуся в дверях адъютанту, и дождавшись пока тот аккуратно прикроет дверь, спросил, — Вот теперь ты меня заинтересовал. Это что же за дело такое возникло, если второе лицо Империи вынуждено пешком по пригородам мотаться?

— Посещал инкогнито место недавнего инцидента, — и заметив, что брат его не понял, Александр, вздохнув, добавил, — Порушенную усадьбу Турчаниновых.

— Зачем? — крайне удивлённый Император даже округлил глаза.

— А затем, Ваше Величество, что вы поручили это дело именно мне. Старикова я назначил, поскольку он глава соответствующего ведомства, но с меня никто обязанностей не снимал.

— Детство заиграло в зад… голове? Когда ты уже научишься руководить, а не сам всё решать? — откинулся на спинку кресла Георгий.

Пока адъютант вносил поднос с горячим кофе, братья молчали и смотрели друг на друга не отводя глаз. Но как только тот вышел, Александр тут же ответил:

— Никого нельзя было туда послать. Там охраны столько, что твой дворец по сравнению с той пустошью мне теперь кажется проходным двором. Ты не знаешь с чего бы это охранять развалины двумя линиями защиты?

— Двумя? — Император даже поставил кружку на стол.

— Двумя линиями плюс там куча следящей аппаратуры расставлена, — Великий князь, отхлебнул кофе, — Обычных наблюдателей на подступах я даже за линию не считаю — обошёл