Степь - Дмитрий Манасыпов

Енот остановился, не дойдя пары метров. Положил автомат на сгиб руки, не снимая пальца со скобы.

— Здарова… — неожиданно тонким голоском проскрипел спасенный. — А ты что за хрен с горы?

— Я Енот. — Чистильщик усмехнулся. Хотя человечек его и забавлял, но терять внимания никак нельзя. — А ты кто такой?

— Горностаем кличут. Ты с Михакком?

— С ним. Ничего, что тебе помогли?

— Помогаи, ничего не скажешь. Ну, типа это… — мутант помедлил. — Спасибо, короче.

— Да, пожалуйста.

— А ты ему кто, корешок, э?

— Я его охраняю.

— Да? А где его парни?

— Убили.

— А… то-то я смотрю — и чего Михакк с чистыми делает?

Чистыми? Енот нахмурился, не понимая, о чем тот говорит, но вспомнил быстро. Чистыми многие мутанты называли обычных людей. А вот это неожиданно его успокоило. Хотя признаваться самому себе в собственном страхе казалось не самым лучшим делом, но Енот порадовался тому, что первый встреченный житель Иркуема не обладал способностями Высшего и не почувствовал в нем часть измененной крови.

— Да. Мы его теперь охраняем. У тебя в этой колымаге есть что-то типа лежанки?

— Вон для тех красивых сисек?

— Не только.

— Это ж Семерка, так? — мутант хихикнул. — Надо же, как интересно складывается судьба. Я с ней знаком.

— Очень рад этому. — Енот сплюнул. — Так есть лежанка?

— Найдется. Слышь, охранник?

— Что?

— Вы куда путь-то держите?

— В Иркуем. С Михакком.

— Ишь как… — подивился мутант. — Ну, как скажешь. Подвезу, чего уж там.

— Спасибо. — Змей внимательно присмотрелся к боку автобуса. — А это у тебя часом не человеческая кожа по бокам идет?

— Ага… Страшно тебе, чистый?

— Да нет. Со стороны красиво смотрится.

Горностай захохотал, ухая филином, и зашел внутрь своего транспорта.

Глава 11

Тот самый город, косые взгляды и дуэль

«На площадях следует щедро сеять семена лжи, зерна раздора и стремление к ложной свободе. Только так можно разобщить народ, чтобы пожать после бури власть»

Длинная мускулистая оглобля, зовущаяся Рваным, свирепо пялилась на Семерку. Та в ответ смотрела на него как на говно. Рваный, даже сидящий на коленях, все равно был выше женщины на две головы и шире раза в полтора. А еще он казался страшным как саблезубый туранский кот. Но именно это сейчас не играло никакой роли.

Основную роль играл ствол револьвера Семерки, прижатого к яйцам Рваного. Мутант свирепо оскалился, чуть пошевелившись. Шесть пальцев левой руки дрогнули.

— Отстрелю к жареной собаке. — Семерка нажала на место соприкосновения ствола и организма Рваного. Правая грудь, тяжелая, с матово-белой кожей и свежими царапинами, качнулась в разодранной рубашке. — Встал и медленно отошел, гнида.

Енот, закончив бить близнеца Рваного, откликавшегося на Жадину, об пол головой, выпустил продолговатый череп. Тем более что тот, в смысле Жадина, а не череп, уже не подавал даже признаков жизни.

Чистильщик ощущал себя не менее свирепым, чем шестипалый здоровяк. А как еще могло быть, если приходится просыпаться от вонючей ладони, пытавшейся зажать ему рот и нос? Что именно хотели два брата-акробата его не волновало. Предоставив Семерке разбираться с помощью ее горячо любимого револьвера, он сам принялся за одного из них руками и ногами. Мутант быстро понял разницу между собственной природной склонностью к насилию и полученной Енотом от тренировок способностью к ее изменению в противоположную сторону.

Сейчас Енот подозревал, что мутант скорее все-таки жив, чем мертв, но проверять этого не собирался.

— Ба, а что это у нас тут за веселые развлечения с фокусами-покусами? — Бирюк возник в заднем, спальном, отсеке транспорта. — Ай-ай, давайте попробую угадать…

Он прошел мимо встающего Рваного, мимоходом ударил того хитрым вывертом по корпусу, приложил в коленный сустав и сел в откидывающееся сиденье на стенке.

— Лежи не трепыхайся… — Закурил сладковатую привозную сигарету, приобретенную на рынке Гая вместо папирос. Сигар, равно как и их огрызков, найти не удалось. — Почему-то я склонен считать, уважаемый Рваный, что вы с братцем положили глаз на единственную присутствующую девушку в нашем мужском коллективе. Если я прав, прошу кивнуть головой. А, извиняюсь, внесу уточнение. Гораздо более, учитывая обстоятельства, склонен считать, что дело не только в ее прелестях, несомненно заслуживающих внимания. Дело в снаряжении? Снова угадал? Ба… какой я умник, надо же.

Енот прошелся в сторону проема, ведущего вглубь транспорта. Углядел Горностая, стоящего возле кабины вместе с Михакком. Посмотрел на Бирюка. Тот помотал головой, мол, не надо ничего делать. И снова вернулся к Рваному.

— Предлагаю такой вариант, скотина… слушаешь? Так вот, упырь недоделанный, я тебя пожалею и не убью. Хотя могу. И вряд ли твой наниматель что-то захочет мне за это предъявить, как-никак мы ему жизнь спасли. Улавливаешь ход моих мыслей?

Рваный согласно проворчал что-то с пола.

— Молодец. — Бирюк убрал ногу с его шеи. — Извинись перед дамой.

— Извинения прошу, — мутант смотрел под ноги. — И за брата тоже.

— Молодец, — повторил Бирюк. — Пошел на хер отсюда. И дерьмо родственное тоже забери.

Он проводил взглядом мутанта, утащившего брата в сторону узкой щели, где хранился всякий хлам.

— Вот уроды. Дорогая, ты как?

— Хорошо. — Семерка села на узкой откидывающейся и грязной лежанке.

— Давай я тебе рану осмотрю.

— Ой, иди ты, а? Мне Змей поменял повязку часа три назад. Как там наши лошадки?

— Вот и заботься после этого о ней. Эх, старость не радость, девушки совершенно не любят. Раньше, помнится, в очередь выстраивались, чтобы я им там помог, хоть даже по мелочи…. Лошадки? Да бегут себе, что им будет? Скоро доберемся, темнеть уже начало. А там их поставим отдохнуть. Хорошо бы мастерскую там найти, техосмотр устроить. Я что-то даже считать не стал, сколько мы верст нарезали.

А ведь действительно… Енот прикинул и удивился. На одних только киберконях они проделали практически весь путь и даже уложились в отведенное время. Не иначе, как Семерка вела их по каким-то странным и нехоженым путям, давшим лишнее время.

— Змей снаружи? — Поинтересовалась женщина. Настолько спокойным голосом, что Енот сразу понял — тогда, в бункере КОНа, все было странной и нелепой ошибкой. И эта красивая женщина больше никогда не окажется в его руках.

— Точно. — Бирюк с усмешкой посмотрел на чуть поменявшегося во взгляде Енота. — Сел в наблюдательный скворечник, сидит, красоты разглядывает.

— Помоги мне, — она показала рукой на один из своих баулов. — Енот, дай мне его, пожалуйста.

Он отвернулся, когда женщина снимала разодранную сорочку и бюстгальтер. Спать она легла в ней и одних высоких теплых чулках. Только когда она попросила, подошел помочь с затягиванием ремней ее хитрого корсета. Енот старался не дотрагиваться до открытой кожи на запястьях и шее, почему-то стесняясь ее. Женщина посмотрела на него со странной благодарностью, но ничего не сказала. Хотя он и так почти догадался обо всем. Мысль подтвердилась очень быстро.

Когда Семерка достала из сумки широченные брюки с карманами по бокам, явно от военной формы, все стало ясно. Поверх плотно намотанного по бедру бинта вряд ли можно одеть что-то другое. И куда собралась женщина, стало ясно достаточно скоро, когда она медленно, прикусив губу, двинулась к лестнице, ведущей наружу, а точнее — на крышу этого дивного передвижного средства.

— Может не стоит? — поинтересовался Бирюк, прикуривая еще одну. — Пожалей себя, подруга.

Семерка не ответила, и Енот подошел ей помочь. Подсадил, придержал за талию, когда она открывала люк. Мыслей положить ладони на ее крепкий зад даже не пришли в голову.

— Так, дорогие гостюшки. — Горностай посмотрел на исчезающую наверху Семерку. — Прощения, значит, прошу за моих ухарей. Что-то они у меня сглупили, хорошо хоть живые остались.

— Второй тоже цел? — Поинтересовался Енот.

— А куда он денется. Так, отлежится, не привыкать ему. Мне Михакк разъяснил, что да к чему, все вроде понятно. Как приедем в Иркуем, постараюсь помочь, чем смогу. Может вам и не придется снова стрелять. А вы, как я понимаю, тоже хэдхантеры, чистые?

— Почему тоже? — Снова поинтересовался Енот. Бирюк молчал, попыхивая и склабясь в углу.

— Да брось, чистый. — Горностай хихикнул. Получалось оно у него мерзко, под стать внешности. — Я ж говорю, что знаком с Семеркой, знаю, чем она занимается. И одобряю выбор Михакка, что и говорить. Э-э-э… Бирюк?

— Что? — Бородач оторвался от своего любимого занятия и потушил сигарету о каблук.