Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вдруг они на конях погонятся.
Шамко победно выдохнул и сложил руки на груди, я покачал головой.
– Ну какие кони у нежити? – спросил я устало. – Они только зельеварением и занимаются.
Изабель сложила ладони в замок перед собой и стоит, словно мученица перед костром. Внутри шевельнулось противное, словно только что у волчонка косточку отобрал.
Я фыркнул и хрустнул шеей, чтоб не поддаваться бесполезным уколам совести. Вновь развернувшись к нежити, я окончательно ощетинился. В глазах потеплело, мир подсветился красным.
– Так, полутруп, – прорычал я, нависнув над самым его лицом. – Вся мертвяцкая орда в курсе, что Ильва ждет падения Талисмана на гору Ир. Если не скажешь, как до нее добраться, воплощу свою первую угрозу.
Бледные губы мертвяка расползлись в мерзкой ухмылке, обнажив дыры между зубами. Взгляд стал безумным, словно у шута на площади перед замком в Центральных землях.
– Глупец! – прошипел нежить. – Ты не ведаешь, куда лезешь!
– Так просвети, – предложил я и проделал когтем бороздку на мертвяцкой шее.
Мертвяк презрительно покосился на мои лапы, губы скривились, словно хлебнул уксуса.
– Не дождешься, – выдавил он с насмешкой. – Я не чувствую боли.
– Ты повторяешься, – сообщил я, проводя острием по тому же месту. – А я намечаю, в каком месте оторвать голову.
Когда он нервно хихикнул, подошла Изабель и заглянула через плечо.
– Думаешь, пытка поможет? – спросила она невинно.
– Раньше срабатывало, – отозвался я глухо.
Когда мертвяк увидел принцессу, лицо пренебрежительно скривилось, рот раскрылся. Чую, сейчас гадость какую‑нибудь скажет. Но в последнюю секунду его взгляд переменился, глаза вытаращились.
– О… – вырвалось у него. – Да хранит тебя вечная тьма.
Я покосился на Изабель, она вжала голову в шею и растерянно развела руками. Мертвяк в это время забормотал какую‑то молитву тьме, владычице ночи и королеве нежити.
Пытаясь привести в чувство, я тряхнул его как следует, но он лишь закашлялся, обрызгав грудь зеленоватой слизью. Взгляд нежити стал совсем безумным, окончательно выходя из‑под контроля.
Я предпринял последнюю попытку выведать у него хоть что‑то.
– Говори, леший тебя раздери! – зарычал я, схватив его за оборванный воротник. – Где эта клятая гора?!
Изабель рядом испуганно вздрогнула, хотя за время, пока вместе, могла и привыкнуть к звериной натуре. Мертвяк повернул ко мне полувыкатившиеся глаза и прошипел безумно:
– Тебе никогда не добраться до горы Ир! Никогда! Ее надежно охраняют! Аха‑ха! Даже если дойдешь до агатового камня! Аха‑ха!
Он закатился истерическим смехом, запрокинув голову. Боясь, что его вопли может кто‑то услышать, я подцепил его за подбородок. Вместо смеха изо рта полутрупа послышалось бульканье и хрипы. Только хотел оторвать голову, как принцесса робко спросила:
– Обязательно его убивать?
Еле сдерживая гнев на мертвяка, на Шамко, на Изабель за наивность, да вообще – на всех, я проговорил сквозь зубы:
– Если хочешь, чтобы он сию секунду растрезвонил о нас всему полчищу нежити, то не обязательно.
В этот момент мертвяк снова посмотрел на принцессу.
– Да хранит тебя вечная тьма, – произнес он с благоговением.
Безумство полутрупа, его странное обращение к принцессе пошатнули с таким трудом удерживаемый контроль. Волна бешенства медленно поползла из глубин сознания, лишь вечные лоси и присутствие принцессы все еще держат в себе.
К моему изумлению, принцесса приблизилась и наклонилась к мертвяку. Думал, сейчас сморщится – запах у него все же крепкий. Но она лишь улыбнулась той улыбкой, которую женщины применяют, чтобы выпросить подарок.
Она спросила невинно:
– А если тебя попросить никому не говорить, что нас видел?
Мертвяк пошевелил челюстью, ставя ее на место – во время хохота она все же отвисла до самой груди. Он приподнял руку и потянулся к принцессе костлявыми пальцами. Я резко дернул его и сверкнул глазами, давая понять: еще движение – и отгрызу кисть.
Лицо нежити приняло покорный вид.
– Воля ваша, – произнес он почтительно.
– Вот и не говори, – радостно закончила Изабель и выпрямилась, сверкнув зеленым камнем в вырезе.
– Повинуюсь… – прошептал мертвяк.
Я нерешительно разжал пальцы и отпустил нежить, готовый в любую секунду запрыгнуть и разорвать, если вдруг увижу что‑нибудь подозрительное. Но мертвяк лишь встал, склонил голову перед Изабель и шатающейся походкой поплелся к сфере Ильвы.
– Что это сейчас было? – спросил я принцессу серьезно.
Та хлопает ресницами, подтягивая вырез камзола вверх. Взгляд растерянный, рыжие локоны спутались и неровными кольцами раскидались по плечам.
– Не знаю, – произнесла она тихо. – Просто всегда верила, что добротой можно добиться большего, чем насилием.
Стоявший неподвижно все это время Шамко шагнул вперед, сцепив перед собой пальцы, словно собирается молиться, и проговорил осторожно:
– Может, доброта и работает, но только не с нежитью.
Я кивнул, натягивая капюшон на место, и добавил:
– Не очень хочется соглашаться, но парень прав. Нежити чужды понятия доброты. Кроме того, мертвяк послушался тебя, как ручной пес. А, сама понимаешь…
Несколько секунд принцесса хлопала ресницами, быстро шевеля тонкими бровями. Даже крохотные морщинки появились от усердия. Не положено ей так сильно думать, а то лицо быстро состарится. Человеческие женщины крайне щепетильно относятся к молодости, едят всякую гадость, чтоб поддерживать фигуру, к ведьмам ходят за снадобьями для кожи. Не понимают, что морщины – показатель опыта.
Принцесса наконец закончила мыслить, васильковые глаза уставились на меня.
– Я ничего не знаю, – сердито произнесла она. – Вы сами все видели.
– То‑то и оно, – сказал я, устремив взгляд в глубину степи. – То‑то и оно.
Ополоумевший мертвяк толком ничего не сказал, но из его несвязных речей понял: гора Ир связана с каким‑то агатовым камнем, который стоит в охраняемом месте.
Мы наобум двинулись дальше. А я думал, что это за место, как туда попасть и кем может охраняться.
Небо окончательно затянулось тучами, степь заполнилась собственным голубоватым светом. Справа и слева идут все те же редкие деревья и кусты с мерцающими листьями. Сферы Ильвы – вдалеке. Теперь стараемся их обходить, потому что мертвяков под ними значительно увеличилось.
Светляков не видно, зато крошечных сияющих козявок, похожих на мошкару, – полно. Маленькая стайка снова закружилась вокруг Изабель, я одарил ее суровым взглядом. Принцесса поспешно замахала руками, разгоняя непрошеных гостей.
Ступаю бесшумно, зато принцесса и паренек топают, кажется, на всю округу. Ощущение, что слышно в Абергуде.
– Шамко, ты можешь шагать потише? – спросил я терпеливо.
– Я? – не понял парень.
– Нет, весенний медведь, – передразнил я. – Естественно, ты. Грохочешь, как лошадь по брусчатке. Сколько в тебе веса?
– Да пуда три, – ответил парень и начал наступать осторожней, с носка.
Я выглянул из‑под капюшона и окинул оценивающим взглядом худосочную фигуру. Угловатые плечи даже сквозь кожаный доспех видно, колени такие же, удивительно, как штаны не дырявят.
– Маловато, – произнес я. – Но если как следует отожраться, будет в самый раз. Только чтоб не салом обрастал, как часто любят люди, а мясом. И принцессе надо откормиться. Хоть и красива до одури, но тоже костлява.
Покосившись на Изабель, я удовлетворенно хмыкнул. Она потупила взгляд, лицо покраснело до самых ушей, но губы растянулись в улыбке.
– Как думаешь, – обратился я к пареньку, рассчитывая на его знания почти библиотекаря. – Кто охраняет этот агатовый камень? Не очень‑то хочется наткнуться на какую‑нибудь неведомую дрянь вроде роцеры.
Шамко оторвал на ходу лист травы и приблизил к глазам. Зрачки сместились к центру, придавая лицу глуповатое задумчивое выражение. Он несколько секунд на ходу таращился на растение, словно там начертаны невидимые буквы, затем кивнул и выбросил лист.
– Роцеры тут не живут, – произнес он протяжно. – Слишком сухо. А вот ледяная трава – скорее всего.
– Что за гадость? – спросил я, принюхиваясь к ночному воздуху.
Ветер поменялся, теперь дует сзади. Порыв принес слабый, едва заметный кислый запах. Охотники вышли на след, но еще слишком далеко, чтобы начинать беспокоиться. Но через несколько часов исход суток, а я все еще не добрался до проклятой горы.
– Как‑то читал, трава в Мертвой степи становится ледяной там, где хороводят фантомы, – сообщил Шамко. – Это все, что знаю.
– Ясно, – сказал я, чуть сдвинув капюшон назад.
Прохладный воздух проник под волосы и приятно остудил разгоряченную голову. За сутки пробежал серьезное расстояние. Бывало, преодолевал десятки верст, но размеренно и в охотку. А тут – гонка на выживание.