Хромые кони - Мик Геррон

— Если тебе понадобился субподрядчик, — сказал Лэм, — то следовало выбирать аккуратнее. Моди? Нет, серьезно? Да он и будучи в полной-то форме никогда не был в форме. А с тех пор как он был в полной форме, прошло немало времени.

— Кто его?

— А вот, кстати, хочешь посмеяться? Он просто споткнулся.

— Прибереги это для беседы с Ограничениями. Только не советую предлагать им посмеяться.

Лэм запрокинул голову и зашелся беззвучным хохотом. Тени листвы порхали по его трясущимся щекам. Он сейчас походил на персонажа какого-то из полотен Гойи.

— Мило. Очень мило. Ограничения, говоришь? Отлично. Значит, вызываем-таки Псов? Ну, была не была. О, злая смерть… А может, вообще — полицию? У меня, кстати, и мобильник при себе имеется.

Он ухмыльнулся ей в лицо. Зубы его, разных форм и размеров, блеснули слюной.

— Ладно.

— Или лучше прямо в медэкспертизу, а? Это по их части вроде?

— Лэм, я тебя поняла.

Он принялся рыться в карманах штанов, и на одно жуткое мгновение ей показалось, что он расстегивает ширинку, но вместо этого он выудил пачку «Мальборо». Зубами вытащил сигарету и, словно вспомнив о чем-то, протянул пачку ей.

Сигарету Тавернер взяла. Дружелюбные жесты следует принимать. Это способствует налаживанию отношений. Обеспечивает союзников в дальнейшем.

Разумеется, люди, проводившие с ней этот инструктаж, не имели в виду Джексона Лэма.

— Ну, — сказал он, — рассказывай.

* * *

— Взаимно рад тебя видеть, Пи-Джей.

— Совсем последние мозги растерял?

— Ты не отвечаешь на мои звонки.

— Разумеется, не отвечаю — я не самоубийца. Кто-нибудь видел, как ты входил?

— Без понятия.

— Что значит «без понятия»? Ты вообще соображаешь, что говоришь?

— То и говорю, что соображаю! — взвился Хобден.

Что-то металлическое в кухне отозвалось тонким протяжным звоном.

Это дало Пи-Джею секунду на раздумье или возможность притвориться, что он задумался.

— Ладно, — сказал он. — Хорошо. Ладушки. Ну и дела. Полагаю, у тебя есть веские основания.

— На меня было покушение, — ответил Хобден.

— На тебя? Ага. Так. Боже мой. Ну мало ли всяких фанатиков-отморозков? Ты, в конце концов, не самая популярная нынче личность…

— Не фанатики, Пи-Джей. Органы.

— Органы?

— Заказное политическое убийство.

При этих словах публичная маска снова слетела с Пи-Джея.

— Что ты несешь, мудило? Что у тебя там стряслось? Чуть не задавили на переходе? У меня, между прочим, гости, Хобден. У меня наверху сидит министр, мать ее, культуры, у которого способность к концентрации — на уровне гнуса, так что мне некогда тут…

— Это органы. За мной вели наблюдение. Один вломился ко мне домой, с оружием и… В общем, кого-то пристрелили. Если не веришь, включи новости. Хотя нет, новости включать бесполезно, это пойдет под эмбарго по грифу «Д». Можешь звякнуть министру внутренних дел — он будет в курсе. Кровь на тротуаре. Прямо у меня на пороге.

Пи-Джей прикидывал в уме вероятность того, что все на самом деле так и было, относительно вероятности появления Хобдена у него на кухне.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Но, Роберт, ты ведь живешь в самой жопе города. У вас там ограбления и кражи со взломом случаются чуть ли не раз в неделю. С чего ты взял, что здесь что-то иное?

Хобден покачал головой:

— Ты меня не слушаешь.

Он снова покачал головой. Всей истории он не рассказал. Про то утро «У Макса», про пролитый кофе… Тогда это выглядело ничего не значащим случайным совпадением, однако после появления у него в квартире вооруженного типа в черном Хобден прокрутил в голове всю цепочку происшествий и пришел к заключению, что случившееся сегодня вечером было некой кульминацией, а вовсе не изолированным инцидентом. Когда он, собираясь покинуть кафе, подобрал со столика связку ключей, брелок-флешка выпал из держателя обратно на стол, чего раньше никогда не случалось. Почему он тогда уже не заподозрил неладное?

— Они пытались похитить мои файлы. Они хотят знать о степени моей осведомленности.

При этих словах лицо Пи-Джея приобрело серьезное выражение, совершенно незнакомое представителям широкой общественности.

— Какие еще файлы?

— Им это не удалось. Они скопировали содержимое флешки, но только…

— Хобден, что у тебя в этих, мать их, файлах?

— …это обманка. Там просто цифры. Если повезет, они подумают, что это шифр, и попусту потратят время на…

— Что. Именно. В этих. Файлах.

Хобден поднес руки к лицу, вгляделся. Руки дрожали.

— Видишь? А ведь я сегодня едва не погиб. Меня могли пристрелить.

— Укрепи меня, Боже…

Пи-Джей принялся рыскать по шкафам, интуитивно полагая, что где-то на кухне обязательно должно быть спиртное — иначе какой в ней вообще смысл? Обнаружилась бутылка водки. Для готовки она, что ли? Интересно, что-то и вправду готовят с водкой? Бормотал ли он это вслух или кричал на языке жестов, разыскивая стакан, а затем щедро плеская в него водки?

— Итак, — сказал он, вручая стакан Хобдену. — Что там в твоих файлах? Списки имен? — Здесь у него вырвался внезапный лающий смешок, который обожали телезрители. — Ну, моего-то имени там в любом случае нет. — В лае звучала готовность куснуть. — Не так ли?

— Никаких имен. Ничего такого.

Это уже была хорошая новость, однако требовались пояснения.

— Так о чем мы тогда вообще говорим?

— Пятерка проводит спецоперацию, — сказал Хобден. — Я давно это знал. Вернее, не то чтобы прямо-таки знал — догадывался, что что-то назревает, но что именно — не знал.

— Черт возьми, можно чуть более внятно?

— Однажды я сидел в «Рубеже». Еще в том году…

— Тебя туда до сих пор пускают?

Короткий прилив злобы.

— Я оплатил свои взносы. — Он допил водку и протянул стакан за добавкой. — В тот вечер там была Диана Тавернер с одним своим приятелем-журналистом из леваков.

— До сих пор не знаю, что тревожит меня больше, — сказал Пи-Джей, наполняя стакан Хобдена, — то, что в МИ-пять всем заправляют бабы, или то, что это известно всем и каждому. Ведь, если не ошибаюсь, одно время это называлось секретной службой.

Хобден никак не отреагировал, потому что уже слышал эту хохму на каком-то ток-шоу.

— Тогда шли выборы в Европарламент, на которых БНП показала неплохой результат, помнишь?

— Ну еще бы. Помню, конечно.

— Вот именно на эту тему они и беседовали. Этот писака по имени Спенсер надрался в хлам и стал нести обычную ахинею, что-де надвигается фашистская диктатура и что пора бы уже Тавернер со товарищи принять какие-то меры. И она сказала… — Хобден прищурился, силясь восстановить в памяти события. — Она сказала что-то типа «ситуация на контроле». Или «мы над этим уже работаем». Черт, я не помню дословно, что