Поводырь (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

К чести папаши — он ничего не спросил, и ничего не стал говорить на тему: «Почему ты мне не рассказал про тоннели?». Он только лишь посмурнел лицом (хотя куда уж больше, и так был мрачен, как туча), и молча пошел следом за мной, положив мне руку на левое плечо. Это я ему так сказал сделать — в тоннеле ничего не видно, и мне не хотелось потерять моих спутников. Уго и я видим в темноте как днем, а вот остальные… А зажигать свет нельзя — ни факелы, ни магические светильники. Нельзя чтобы кто-то заметил движение по тоннелям, ведь в них имеются маленькие слуховые и смотровые дырочки, а как известно — у дырочек обычно имеется два выхода. Если только это правильная дырочка.

С собой я взял только Максима и Кендала — только они посвящены в тайну тоннелей. И кроме того — большой отряд нам и не нужен. Самое главное — довести до места нашу ударную силу — мага огня, моего отца. Он спалит проклятые механизмы за считанные секунды — чего-чего, а пускать всяческие там файрболлы и огненные сетки он умеет ничуть не хуже, чем орудовать своим прямым мечом, похожим на мой Лед. Но чтобы магия не рассеялась в пространстве и сработала как следует — нужно, чтобы маг огня был от мишени на расстоянии хотя бы метров ста. А лучше бы — и еще ближе.

Шли мы с полчаса, довольно-таки быстрым шагом. Мои «вагончики» вначале спотыкались, опасались на что-нибудь наткнуться, но потом приспособились и зашагали свободнее. Так что скоро мы оказались у того самого выхода, в который обычно уходит Уго, когда отправляется гулять на волю. Сам он убежал вперед и поджидал нас у двери, а когда мы появились — нажал на «кнопки», после чего люк приподнялся и сдвинулся в сторону.

Пахнуло речной прохладой — до реки здесь было совсем недалеко, но выход никогда не заливался, даже тогда, когда река выходила из берегов при особо продолжительном и обильном сезоне дождей. Да в принципе даже если бы и заливался, уверен — ни капли воды не попало бы в тоннель — так плотно закрывался люк.

Мы выбрались, я нажал нужные места на скале, и дверь закрылась. Все, мы на свободе. Теперь только бы подобраться ближе к проклятым механизмам. В ночь, как я и предполагал, они прекратили стрелять — скорее всего — и кончился запас снарядов, и те шаманы, что обеспечивали скорострельность и мощность камнеметов в немалой степени утомились. Попробуй-ка, обеспечь полет эдакой махины! Глыба в тонну весом — это тебе не речной галькой по волнам запустить. Скорее всего обстрелы возобновятся только завтра к вечеру — если подвезут снаряды. Я кстати так и не понял — откуда они их взяли. Как и откуда они их доставили? Неужели из города? Хотя…не так далеко отсюда есть каменоломня, весь город обеспечивала камнем. Я особо ей не интересовался, так сказать не входила она в сферу моих интересов, но логично предположить, что именно оттуда камни и приехали. И скорее всего, снова тут сработали предатели-имперцы. Откуда бы степнякам знать не только о камнеметах, но и о каменоломне, из которой можно притащить снаряды!

Ладно, не до того сейчас. Откуда-то взяли — значит, взяли! Что у них, шаманов нет? Даже я смог бы поднять здоровенную глыбу и протащить по воздуху на какое-то расстояние. Воздухом — по воздуху. А у них таких как я несколько сотен. Ну пусть не таких как я, послабее, но много! «Дадим стране угля, хоть мелкого, но дохрена!» Примерно так.

Выбросив из головы лишние мысли, я почти неслышно скомандовал моим спутникам, и мы легким шагом пошли вперед. Уго впереди, дозором, мы следом, внимательно прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. Сияли звезды, от лагеря степняков тянуло дымом и запахом жареного мяса, а до камнеметальных машин по дуге вдоль реки километра полтора. Надеюсь, что мы не наткнемся на скрытый патруль. И Уго наша единственная гарантия против этой неприятности.

Глава 21

Конечно же, нас ждала ловушка. Ну, кто бы мог сомневаться? Одно только не получилось у неприятеля — «Стрелу» нельзя держать постоянно. Она формируется достаточно длительное время. А пока она формируется… В общем — я сильнее каждого из них, даже двух или трех сразу. Против пяти десятков конечно же не устою, но вот сдержать разрозненные удары моих противников — запросто.

Итак, мы ломимся напролом, пытаясь добраться до метательных машин. Мы — это я, и…Максим. Он меня бережет от супостатов, которые могут выскочить непонятно откуда, а вот весь остальной отряд идет берегом реки. Там, где их никто не ждет. Я только лишь отвлекаю внимание на себя и не позволяю создать стрелу. Основная ударная сила — отец.

Мне нужно продержаться минут десять. То есть — целую вечность.

Я стоял как под порывами ледяного ветра, окруженный твердой стеной воздуха. Нет, не стоял — медленно, шаг за шагом двигался вперед, передвигаясь со скоростью атакующей черепахи. Черепахи не атакуют? Ну а я вот такая черепаха — атакующая. По крайней мере — тем, к кому я шел, должно было так казаться. Спереди — маги. С боков и сзади — всадники и пешие степняки. Маги бьют по мне воздушными кулаками, швыряют булыжники размером с кулак, а некоторые даже с человеческую голову, засыпают острыми, как кинжалы ледяными сосульками. Моя защита содрогается, принимая на себя удары, но держится — ведь она подпитывается от меня, а я пропускаю через себя невероятное количество Силы, чувствуя, что мои мозги едва не кипят от напряжения. И не только мозги — с меня льет пот, температура тела поднялась до критического уровня — выше уже начнет кипеть и сворачиваться кровь. Если не ошибаюсь — температура, при которой кровь начинает сворачиваться — около сорока четырех градусов Цельсия.

Но мне некуда деваться. Мне нужно продержаться эти чертовы десять минут!

Степняки, которые как обезьяны скачут вокруг и пытаются достать меня и Максима — мне совсем не страшны. Их стрелы, которые дождем сыплются в защитное поле не более опасны, чем летний дождик, а что говорить о сабельках, которыми они рубят затвердевший в скалу воздух? Меня свистящими как пуля ледяными стилетами не могут достать, так куда им, этим вонючим, пахнущим конским потом и немытым телом дикарям пробивать мою защиту?! Дураки…лучше бы силы поберегли — для бегства. Ведь когда-то от меня отстанут эти придурки, когда-то они все-таки догадаются, что…

Догадались. Пока первые ряды продолжали сдерживать меня, засыпая всевозможными снарядами и толкая назад, часть из шаманов все-таки организовались в Стрелу, и сейчас начинают раскачиваться, завывать, «сливаясь в экстазе». Но и напор на меня ослаб! Я как тот знаменитый танк КВ, который вначале войны остановил и уничтожил целую колонну немецких танков — попробуй, пробей мою броню! Не можешь?! Тогда на, получи фашист гранату!

И я на секунду снимаю защиту, формируя из нее таранный кулак, который гарантированно достанет до противника. Сзади слышу радостные вопли, тут же сменившиеся стонами и хрипами, а еще — хруст и бульканье. Это Максим со своей секирой угостил тех, кто рано радовался и бросился мне на спину. Но я не обращаю внимания на эти звуки — только фиксирую, отмечаю где-то на задворках сознания. По большому счету эти степняки мне не страшны — небольшую, тонкую защиту я все равно оставил — ни стрелы, ни мечи и копья ее не пробьют. Ну а Максим, одетый в броню гвардейца (нашлась такая, с убитого на поле и принесенного лошадью в мой замок — покойник по размерам соответствовал моему телохранителю), с его чудовищной, просто невероятной силой, был настоящим танком на двух ногах. Убить его могли только попав стрелой в щели шлема, но это очень и очень сложно. Со своей гигантской секирой, он мог одним ударом отрубить голову коню и пополам рассечь человека — вдоль, так что я за его судьбу не беспокоился. Беспокоиться надо было за судьбу степняков, которые попадутся ему под руку. Ведь не зря я везде за собой таскаю этого бывшего купца — верного, как пес, и могучего, как африканский слон.

Мое защитное поле, сформированное из затвердевших газов, сейчас представляло собой некое подобие так называемого срезня — наконечника стрелы, применявшегося и в земном средневековье, и здесь — правда в ограниченном количестве. Степняки его почти не применяли, так как для них лошади являлись одним из самых завидных трофеев на поле боя. А зачем своими руками уничтожать трофеи? Срезни, представляющие собой нечто подобное летающим лезвиям, наносили резаные раны в непокрытые части тела всадников и пехотинцев, но в основном применялись именно для того, чтобы калечить лошадей. Раненая лошадь так же как и танк с горящим мотором не сможет участвовать в бою, а значит и затруднит своему «водителю» эффективное ведение боля.